— Оно, конечно, — вздохнул Кидин, — но деньги, как говорится, не пахнут.
— Даже самые тонкие духи, если перебухаешь, воняют. Слишком много набралось у нас не того контингента. Я бы хотел еще раз просмотреть картотеку категории «С».
— Зачем? — засомневался Кидин. Секретов от Смирнова он не держал, по крайней мере в этом плане, но и лишний раз выворачивать всю подноготную было как-то неуютно. — Впрочем, как знаешь.
— Будем исходить из грубого факта — недостача налицо. Если Мухарчик не сам заварил эту кашу, чтобы хапнуть, как бы дико это не выглядело, остается одно: халатность. Согласен? Третьего не дано.
— Логично. Факты — упрямая вещь, как сказал один классик, а приписали другому.
— Следовательно, денежки кто-то получил? Возникает вопрос: кто именно?
— Тут полный ноль.
— Не совсем. Наверняка это человек, хорошо знакомый с системой выдачи по категории «С». Возможно, кто-нибудь из клиентов, обозначенных в списке. Получив положенное, он воспользовался ротозейством или временным умопомрачением оператора — всяко бывает — и…
— С трудом верится.
— Иных объяснений нет. Побеседуем с Мухарчиком — может, что и прояснится.
— Если бы твердо знать, что он не врет.
— Детектора лжи у нас нет.
— Что ж, утро вечера мудренее… Я вот о чем еще хотел тебя попросить, в связи с теми угрозами, — Кидину казалось, что он сумел незаметно перевести разговор в нужное русло, когда одно непосредственно вытекает из другого. — За тобой я, как за каменной стеной, Петрович. Никакие наезды мне не страшны. А вот за Ларису Климентьевну, признаться, опасаюсь. Кто-то возле нее определенно вьется, — он озабоченно нахмурился и, не глядя на собеседника, пробормотал, как бы рассуждая вслух, — может, хотят достать меня через нее? Даже волос с ее головы не должен упасть. Понимаешь?
— Какие у тебя основания так думать?
— Оснований вроде как и нет, но что-то с ней неладно. Очень уж она изменилась за последнее время. Замкнулась в себе, точно чего-то боится, пропадает по целым дням… Нет, Петрович, ты не подумай! — спохватился Кидин. — Ты ж меня знаешь! У нас с ней — полная демократия. Я в ее, так сказать, женские дела не суюсь. Я ведь и сам не промах, своего не упущу… Не было бы чего похуже. Сможешь проверить?
Просьба — а это была именно просьба, не поручение, — прозвучала почти умоляюще. Дымовая завеса, однако, не обманула Смирнова. Он видел шефа насквозь. Немного жалел, но более презирал.
— Охрану организовать могу, Иван Николаевич, моя прямая обязанность, а насчет наблюдения сложнее. Взяться самому — работа не позволяет, а ребятам — как объяснишь?
— Вот и организуй охрану, только так, чтоб она не знала… А то вообразит невесть что! Народ у тебя опытный, сразу засекут, кого следует.
«А кого следует?» — вертелось на языке, но Валентин Петрович благоразумно воздержался. Три тысячи зеленых в месяц на улице не валяются.
— Чего молчишь?
— Соображаю, как лучше… Засечь, а после проверить контакты — не сложно. Авось куда-то и выведут. У меня друг есть, раньше вместе работали, так у него дочка исчезла. Вначале тоже вроде бы в себя ушла, неделями домой не являлась, а после и вовсе пропала. Второй месяц найти не можем. Есть подозрение, что с сектой какой-то связалась. Таких сейчас много… Но у Ларисы Климентьевны, надеюсь, по этой части полный порядок? Веселая, жизнерадостная — прямо огонь.
— Была, Петрович, была, но что-то переменилось, что-то пе-ре-менилось… А насчет секты — плюнуть и забыть. Не тот случай.
По тону, каким это было сказано, Смирнов почувствовал, что на сей раз шеф не юлит. Его не могла не тревожить происшедшая в жене перемена и он жаждал обнаружить виновника. Понятно, что разговор на такую тему дается ему нелегко: и себя уронить боится, и его, Смирнова, задеть опасается.
— За охрану можешь не беспокоиться, — щадя его самолюбие, скупо уронил Валентин Петрович, — а там поглядим… Машину, когда подать?
— Прямо сейчас и поеду. С утра ничего не жрал. Может, вместе?
— Спасибо. Я уже отобедал. Помни, Иван Николаевич, от Лехи ни на шаг!
— Да, времена нынче крутые, — заметно повеселевший Кидин пропустил дежурное предостережение мимо ушей.
— «Времена не выбирают, в них живут и умирают». Не знаю, кто написал. — Кивнув на прощание, Валентин Петрович пошел организовывать выезд. Банкиров и бизнесменов отстреливали чуть ли не каждый день. Уберечься от профессионального киллера было практически невозможно.
ВАША КИСКА КУПИЛА БЫ «ВИСКАС»
… а наша киска — шубку из лиски
Глава седьмая
Московское романсеро
Проводив мужа в Шереметьево — он улетал на неделю в Гамбург, — Лариса Климентьевна велела шоферу ехать в косметический салон на Кузнецком. Прическа, маникюр, педикюр заняли больше часа. Затем она заглянула в магазин «Подарки», где приобрела флакон мужского одеколона «Арамис» и нежданно попавшуюся на глаза электробритву «Браун» последней модели, с тремя лезвиями. Вспомнив, что сегодня среда, решила съездить на антикварный аукцион. Торги начинались в три часа. В расположенном по соседству кафе «Шоколадница» можно было спокойно посидеть за чашечкой кофе.
Обмахиваясь картонкой с номером, она заняла место в третьем ряду у окна. На другой стороне улицы, рядом с метро, шла бойкая торговля бананами и белой, соблазнительно крупной черешней.
Первые лоты не вызвали особого интереса: баташовский самовар, весь в медалях, как ветеран, медная ступа, колокольчики, разрозненный фарфор. Письменный прибор из бронзы и малахита при стартовой цене восемьсот долларов ушел за полторы тысячи. Публика оживилась, а Лариса заскучала. Ей не нравились люди, сидящие рядом, и не грели душу выставленные на продажу вещи. Острый запах духов и пота вызывал тошноту.
Табакерка восемнадцатого века с миниатюрным портретом какой-то дамы в напудренном парике показалась забавной. Больше от скуки, нежели от желания заиметь, Лариса взмахнула картонкой. Конкурентов не нашлось. Трижды ударил молоток, и она, сама того не ожидая, сделалась обладательницей хорошенькой безделушки. Заплатив триста пятьдесят долларов, сказала, что можно не заворачивать, и пошла искать припаркованную машину.
Голубой «шевроле», который Кидин преподнес ей на пятилетний юбилей совместной жизни, увидела еще издали. Гриша пристроился в закоулочке возле церкви, как раз напротив французского посольства.
— Куда теперь, Лариса Климентьевна?
— Домой, Гриша, — она шумно перевела дух. — Устала.
— На дачу вечером поедем или с утречка?
— На сегодня вы свободны, — задумчиво протянула Лариса, хотя все заранее обдумала. — Если хотите, можете взять машину, — предложила в надежде ублажить шофера. Получив неожиданный отпуск, он наверняка будет держать язык за зубами. Ключ от гаража у вас есть?
— Само собой, Лариса Климентьевна.
Вопрос и вправду был никчемный, но нужно было дать понять, что «шевроле» окажется в распоряжении шофера все шесть дней.
— На Николину Гору меня отвезут друзья. Если вы, паче чаяния, понадобитесь, я позвоню… Нельзя ли включить кондиционер?
— Сейчас устроим! — с готовностью откликнулся сметливый Гриша. — Приобрели чего, Лариса Климентьевна?
Проскочив Крымский мост, он понесся по осевой на скорости в сто километров.
— Не так быстро.
— Я думал, вы торопитесь, — он плавно притормозил перед светофором у Зубовской.
— Никуда я не тороплюсь. И вам советую. Берегите машину, Гриша, а то нам обоим головы не сносить.
Раскрыв сумку из крокодиловой кожи, она вынула табакерку. Красавица с мушкой на румяной щечке, казалось, заглянула ей в глаза из дали веков, клубящейся завитками кобальтовой лазури.
— Изящна вещица!.. Дорого?
— Что?.. Нет, не очень. Так себе, пустяки, — откинув крышечку, Лариса заглянула внутрь. Сквозь стершуюся позолоту просвечивала серебряная чернь. У самого ободка были выбиты две буковки Ч и П — клеймо мастера. Она почему-то подумала, что он француз, оказалось — русский. Тем интереснее. По каталогу клейм, в который Лариса давно не заглядывала, можно узнать приблизительную дату и полное имя изготовителя. Приятное развлечение!
На Смоленской площади пришлось постоять. Регулировщик пропускал военную колонну.
— Танки? — удивилась Лариса.
— Бронетранспортеры, Лариса Климентьевна! Я себе, извините, весь зад прожарил на этой броне в Паншере.
— Где это, Паншер, Гриша?
— В Афгане.
— Ах, да… Я и забыла.
Кидин теперь и шагу не мог ступить без охраны и постоянно поминал своего главного телохранителя. Когда Лариса впервые увидела его у себя дома, он, несмотря на гебешное прошлое, произвел хорошее впечатление. Представительный, немногословный, внутренне собранный — ей нравились сильные люди. И охранников подобрал себе под стать — сплошь бывшие спецназовцы.
