Когда занимаешься цветами, на душе спокойно. Копайся себе в земле, пропалывай, подрезай, подвязывай слабые стволы. Мысли текут неспешно. И порой приходят разумные решения. Главное - ничто не отвлекает.
Сегодня он ждал Зару. Накануне поздно вечером, уже по собственной инициативе, позвонила Мария Игнатьевна и взволнованно сообщила, что Величко интересовался личными карточками Артеменко и Климова, а накануне отправил их в новую командировку в Ильичевск. Оба водителя уже год ездили по этому маршруту, и считалось - они теперь в особой колонне, которая не подчинялась Глотову. Правда, поездки пока носили нерегулярный характер. Обычно на этом маршруте работала элита. Его тоже удивил интерес Величко к водителям.
Василий Степанович затребовал у Марии Игнатьевны копии всех бумаг, проходящих через диспетчерскую, и документов, идущих через первого зама. С отделом кадров все было ясно и без того. Там сидел свой человек, и если что, от бывшего полковника Глотов узнавал обо всех директивах, которые проходили мимо него - от Хорошилова к Величко.
Василий Степанович чувствовал, что скоро хрупкое равновесие в связке Глотов - Величко - Хорошилов будет нарушено. И ему не хотелось, чтобы в результате внутренних разборок пострадали ни в чем не повинные люди.
Копии должна привезти Зарема, но прошло уже два часа, а цыганки все не было. Глотов по привычке, хотя знал историю Зары, называл ее, как все, цыганкой. Может, перерыв в расписании электричек? Или пристал кто?
Бросив цветник, помыл руки и отправился на станцию. Ноги двигались еще неуверенно, и потому путь занял не обычные пятнадцать минут, а все тридцать.
На станции купил в киоске газету. Начал с последней страницы. Сообщалось об удивительной инициативе патриархии - строительстве в Антарктиде православного храма. Интересно, кому там грехи отпускать, кому проповедовать?..
Василий Степанович не ошибся: к Зареме пристали. Но не похотливые молодые люди, а цыганки. Зара наткнулась на своих прежних товарок. Дети, как всегда, занимались попрошайничеством, но цыганки постарше теперь не предлагали погадать. Они торговали турецкой косметикой и прочими безделушками. Цыганки плотно окружили дядечку в фетровой шляпе. Тот громко возмутился:
- Ты грамотная? Грамотная, если считать умеешь. Тогда прочти на стене. Не хочешь? Я сам прочту: "Торговля в вагонах без специального разрешения запрещена". У тебя лицензия есть? Во... Еще к одной пристала...
Это он о Заре. Цыганка остановилась перед ней, узнала, несмотря на разительные перемены, и эти перемены удивили ее:
- Заремка, ты?
- Я... Как живешь? Как вы там?
- Ну ты даешь... Это все тот дядечка на вокзале?
Зара улыбнулась так, как умела только она.
Цыганка пощупала ткань на платье Зары и сморщилась:
- Хочешь кофточку купить? С люрексом. Париж.
- Ты только нашим ничего не говори.
- Не скажу, - заверила цыганка. - Только какая же ты наша? А Ромку зря отшила. Тосковал очень. Потом ушел. Совсем ушел. Да... Хочешь, погадаю по старой памяти?
- Не надо. Не хочу ничего знать.
- Ой, парень у тебя есть, но он еще не знает, что твой. Пока. - Цыганка помолчала и с горечью продолжила: - У каждого своя дорога. Может, и к лучшему, что ты ушла. Только я тебе вот что скажу...
- Не надо.
- С нами весело было, а эти... Они запросто могут сожрать. - Цыганка обвела вагон презрительным взглядом. - Ладно. Пойду. И никому не скажу. Живи как хочешь. Твоя судьба.
За разговором Зарема пропустила свою станцию. Потом образовался перерыв в пригородных электричках, и к Глотову она попала на два часа позже назначенного времени.
Глава
22 САНКТ-ПЕТЕРБУРГ
Из Пулкова Хорошилов поехал прямо в гостиницу. Причем выбрал загородную. В службе обеспечения заказал машину. Ему нравились французские. Почему выбрал загородную? Потому что не хотел, чтобы его нашли. Хорошилов не знал, как развернутся события, потому хотел собрать информацию возможно быстрее, до того, как его местопребывание обнаружат. Еще со времен отсидки страшно нервничал, если замечал слежку или интерес к его делам. Такие вещи ощущал кожей. Выйдя на улицу, отыскал будку телефона, набрал заветный номер в Пенатах: наверняка телефон с определителем. К аппарату подошел кто-то из охраны. Хорошилов назвал свое имя и добавил, что его звонка ждут. Соединили мгновенно.
- Привет, Борис Евгеньевич, стало быть, вы уже здесь.
- Самолеты пока еще летают.
- Ты где остановился? Как всегда, в "Астории"?
- У приятеля.
- Обижаешь.
- У меня с ним один проектик намечается, так будет удобнее и быстрее. Я подъеду?
- О чем разговор...
Борис Евгеньевич спустился в гараж, сел в новенький "рено", еще пахнущий кожей, и отправился в Пенаты. Свернул в сторону от музея Репина и оказался у ворот двухэтажного домика с ажурным декоративным балкончиком и башенкой. Домик некогда принадлежал известному музыканту.
Хозяин проводил гостя в большую комнату, где был сервирован стол.
- Сначала - чрево, потом - дело, - провозгласил хозяин. - Не обессудь. На скорую руку.
Оба любили хорошо поесть. Невероятное дело - не толстели. Возможно, от нервной работы.
Когда закончили трапезу, пересели в уголок. Хозяин предложил на выбор табаки, трубки, сигары.
- Оцени, - велел хозяин. - С тебя пример беру. Помню, как ты меня в Москве встречал.
- Отменно, отменно, - похвалил Хорошилов, а сам подумал: табак хоть и отличный, но весь крупнолистовой нарезки. - Давай о деле...
Борис Евгеньевич пыхнул трубкой, чтобы сосредоточиться. Надо говорить коротко и ясно, иначе хозяин заподозрит его в нечестности.
- Попал я, Сашок, в неприятную ситуацию, - начал он.
- Что, к нам едет ревизор? - хохотнул хозяин.
- Мне не до смеха, Сашок. - Гость специально употреблял уменьшительное имя, дабы показать степень доверия.
- Весь внимание.
- Ситуация складывается такая... Сам знаешь, аферы я не люблю. Криминал только в допустимых размерах. Государство обмануть - святое дело. Помнишь, как пели: "Ты здесь хозяин, а не гость, тащи с завода каждый гвоздь". Я вышел в легальный бизнес. Прикупил автопредприятие. Начал расширяться, но польстился на дешевое и попал в зависимость. Автобазу пока не отобрали. Взяли один маршрут. Он идет сквозь Питер. Я его практически не контролирую. И влезать не хочу. Потому как чую - наркота. И замешаны в этом ваши, питерские. Сечешь?
- Ясно. От меня-то что требуется?
- Информация. Ты здесь всех знаешь. Достань мне данные на ваших наркобаронов, как их в прессе кличут. Хочу знать, кто за этим стоит и чего мне ждать. Если замешаны люди крутые, очень крутые, они себя на заклание, в случае чего, не дадут. Значит, пойду я. Если новые, только что вылупившиеся, отверчусь, у меня и связи есть, и компромат. Тогда не сдадут. Только здесь пахнет не просто большими деньгами - огромными. Нам и не снилось. Если мне весь легальный бизнес оставили, значит, такие суммы их не интересуют.
- Понятно...
Из своих источников хозяин знал, что открылся какой-то новый канал. Два года существует, и никто его вычислить не может. А Хорошилов сидит тут и жалуется. Может, темнит? Тогда зачем рассказывать, если в деле? Или не пускают, ужом хочет пролезть? Нет, Борька всегда трусоват был.
- Когда информация нужна?
- Еще вчера.
- Известное в моем кругу и теперь сдать могу. За определенную сумму, конечно. Но ведь тебе нужно что-то поглубже. Я правильно понимаю?
Хорошилов кивнул.
- Такая информация стоит дороже и времени требует.
- Неделя у меня есть.
- Неделя... Неделя... Пятьсот.
- Сашок, побойся Бога!..
- Я голову свою подставляю. Если тот босс узнает, что под него роют, вряд ли ему понравится.
- Ладно. Договорились.
Спустя час гость уехал, несмотря на уговоры хозяина. Дела... В машине Хорошилов еще раз прокрутил в голове весь разговор, и что-то его насторожило. Сумма, понял он. Неужели Сашок свою голову так дешево оценил? Возможно, скинет дезу, а сумму назначил, чтобы не спугнуть. Но другого человека у Бориса Евгеньевича в Питере не было.
Хорошилов заметил скромную "Ниву", прилепившуюся к нему у дома-музея Ильи Репина. Может, случайность? Но бизнесмен решил не рисковать. Знал домишко на Выборгской со сквозным подъездом. Приличный. Реконструированный. С консьержем. Здесь вполне мог проживать его компаньон. Он подрулил к гостевой стоянке. Поставил машину, уплатив до утра, и направился в подъезд. Зная точно одну фамилию жильца, назвал ее и попросил не предупреждать - сюрприз. А сам направился ко второму выходу. Им пользовались владельцы собак, и дверь по вечерам и утром часа три не закрывалась. Выйдя на соседнюю улицу, поймал такси и назвал гостиницу. В службе обеспечения объяснил, что у машины забарахлил мотор, и сообщил, где ее оставил.
В Питере было так же душно, как в Москве, но гораздо хуже - высокая влажность.
Глава 23
ШЛАНГ
Утром баба Катя разбудила Генку и Диму. Они встали одним рывком по старой армейской привычке. Плескались у двух пожарных бочек, наполненных накануне. Баба Катя стояла рядом, держа полотенца, расшитые нехитрым деревенским узором.
