— Как вас зовут? — спросил он.
— Кейт, — судорожно сглотнув, ответила я.
Мне казалось, что мое горло покрылось пылью, и было очевидно, что я забыла остальную часть своего имени.
— Кейт, — повторил он и кивнул, словно это ему понравилось. — Меня зовут Эван Маккейн. Квартира четыре-А.
— Приятно познакомиться!
С моих губ сорвалось завершенное, социально корректное предложение, без малейшего лепетания и без никакого психологического приставания. Прогресс! Я поставила коробку в стенной шкаф и сунула руки в карманы.
Изогнув бровь, сосед осмотрел разруху, чемоданы и коробки, из которых на пол вываливались смятые газеты и орешки из порванных упаковок. Грузчики потели и ругались, протаскивая спинку кровати вдоль по коридору к спальне Джейни.
— Так сколько же вас въезжает?
— Двое. Я и моя соседка Джейни. Джейни Сигал. «Ковровые покрытия Сигала».
Блин, ну зачем я это сказала?
— Джейни Сигал, «Ковровые покрытия Сигала», — повторил он.
Я кивнула.
— Что, удача отвернулась от нее?
— Нет, нет, — возразила я. — Просто она хочет жить настоящей жизнью. Вместе с людьми, в Уэст-Виллидж. Ха-ха.
Пока Эван разглядывал горы, кучи, громоздящиеся груды пожитков Джейни, у меня в голове пронеслось: «Эван! Было ли на свете имя прекраснее?!»
— Ребята, вам нужны еще помощники?
— Нет, у нас все в порядке, мы уже…
В эту минуту из кухни послышались оглушительные звон и грохот, за которыми последовала еще более громкая ругань. Мы с Эваном поспешили туда.
Там на полу на корточках застыла Джейни.
— Проклятие! — воскликнула она, подбирая осколки супницы. — Каюк нашему сервизу на восемнадцать персон.
— Осторожнее, — пробормотала я, становясь на колени рядом с ней и помогая собирать осколки.
— Джейни, это Эван Маккейн. Он наш сосед, — объяснила я.
Она подняла голову, театральным жестом провела указательным пальцем под каждым глазом, потом посмотрела на него… и тут в ее спальне что-то грохнулось об пол так, что стены задрожали.
— Очень рада познакомиться. — Джейни поднялась, энергично пожала руку Эвану и выскочила из кухни.
— Ух ты, — высказался Эван, глядя ей вслед.
— Да уж, она немножко…
«Господи, до чего же он хорош! — мысленно твердила я. — Прямо как Рик Спрингфилд в „Центральной больнице“, только стрижка другая».
Словно услышав мои мысли, Джейни в спальне заменила «АВВА», и послышались вступительные такты «Jesse’s Girl».
Эван усмехнулся.
— Вы что, обе поклонницы Рика Спрингфилда?
— Я люблю эту песню! — выпалила я. — Я написала Рику Спрингфилду письмо, когда мне было двенадцать лет, и он прислал мне фотографию с автографом. Моя мама всегда называла его Рик Спрингстин.
— Рик Спрингстин?
— Ну да. Она оперная певица и не любит музыку, написанную за последние пятьдесят лет, — пояснила я. — Ну, что ж, полагаю, мне пора вернуться к своим делам.
— Позвольте мне поставить кое-что получше.
Я проводила его взглядом и открыла коробку, надписанную «лак для волос», в которой действительно оказались штук тридцать полупустых флаконов лака для волос.
Я только начала заметать остатки разбитой супницы, как Рика сменило мечтательное мурлыканье Бесси Смит, любезно предоставленное Джейни, исполнявшей роль диджея в гостиной.
«Пойдет дождь, можно надеть галоши, придет снегопад, можно согреться. Придет любовь, ничего не поможет».
Эван тихонько подпевал, а мое сердце пело и парило в груди. Это что-то означало. Должно было означать.
«Случится пожар, мы знаем, что делать. Проколете шину, поставьте другую».
Тихо напевая, я высыпала мусор в ведро. «Придет любовь, ничего не поможет».
— Эй!
Я подняла голову. Эван смотрел на меня… все еще с усмешкой на губах.
— Что?
— Стой смирно! — велел он, протянул руку и двумя пальцами ловко вытащил что-то у меня из волос. — У тебя застряло.
Я посмотрела на его ладонь — там лежало розовое кудрявое перышко.
— Надо же! Откуда оно взялось?
Я полагала, что оно взялось из боа Джейни, которое я пару часов назад вынула из коробки «боа из перьев». Но я не смогла бы это сказать, даже если бы захотела. Эван пристально смотрел на меня, я глядела на него, губы у меня пересохли, сердце колотилось…
Эван вытащил из кармана пейджер. Я и не заметила, что он запищал.
— Встреча. Надо бежать.
— Да, конечно, было приятно познакомиться…
Он помахал мне рукой, протиснулся через дебри пожитков Джейни и вышел, оставив мне, уставившейся ему вслед, с сердцем, застрявшим в горле, перышко.
Грузчики поставили трехметровое зеркало Джейни в барочной золотой раме к стене. Мое сердце упало, когда я внимательно рассмотрела себя два часа спустя. «Ну почему я не положила хотя бы немного тона? — думала я, глядя на раскрасневшиеся щеки и блестящий лоб. — Или помады, или просто надела бы пакет на голову?» Пакет решил бы все мои проблемы, хотя тогда мне было бы трудно перетаскивать коробки.
Я одернула подол рубашки и втянула щеки. У моего поклонника-репетитора был неправильный прикус и манера брызгать слюной во время разговора. Кандидат на мое внимание с МБА был хорош собой, но на голову ниже. Такой парень, как Маккейн, никогда не посмотрел бы на меня дважды — если бы сначала не обратил внимания на мою музыку.
Я закрутила непослушные волосы, все еще влажные после утреннего душа, в пучок. Наверное, он разглядел что-то во мне, чего я сама не видела.
— Еда вьетнамская или тайская? — замахала Джейни пачкой меню из ресторанов с доставкой на дом. — Сенегал? Лаос? Кубино-китайская?
Она закрыла рот, заметив выражение моего лица в зеркале.
— Вот, значит, какие дела?
— Какие? — невинно спросила я, пытаясь вспомнить, куда я запаковала свой счастливый черный свитерок.
— Не прикидывайся дурой, сестричка! Ты втюрилась.
— Не понимаю, о чем ты? Кубино-китайская — самое то.
Я проскользнула мимо нее в кухню. В холодильнике у нас было пиво, шесть упаковок мы планировали отдать грузчикам, плюс чаевые, когда они приедут на следующий день с мебелью Джейни для гостиной.
Я взяла самую холодную банку, из глубины, ближе к задней стенке, расчесала волосы, нашла свитер, одолжила у Джейни помаду, тушь для ресниц и один из ее браслетов, после чего пересекла коридор к двери четыре-А.
Я глубоко вздохнула, облизала губы и улыбнулась, когда распахнулась дверь.
— Привет… — Умная фраза, которую я приготовила заранее, замерла у меня в горле.
Передо мной возникла самая красивая женщина из всех мною виденных. Волосы красновато-коричневатого цвета волнами опускались ниже пояса; аквамариновые миндалевидные глаза; скулы, изваянные точным резцом; губы с приподнятыми уголками, мягкие и полные, как подушки…
— Да? — вежливо спросила она, окинула меня с ног до головы безжалостным взглядом и мгновенно вынесла вердикт: «Здесь нет угрозы».
— Извините, наверное, я перепутала квартиру.
Я поискала номер на дверях, но тут в дверях появился Эван.
— Привет, Кейт!
Я сунула ему пиво.
— Привет, хотела поблагодарить за… помощь.
— Не нужно было ничего нам приносить.
— Пустяки.
«Не паникуй, — приказала я себе. — Может, это сестра. Или просто подруга. Или лесбиянка, одна из тех, кто любят яркий макияж и мини-юбки».
Эван добродушно посмотрел на меня. Хотелось надеяться, что в его взгляде не было жалости.
— Кейт, это Мишель. — Он положил руки красавице на плечи с таким видом, будто только что обналичил выигравший лотерейный билет. — Моя невеста.
— Рада познакомиться. — Я попыталась улыбнуться.
Мишель проигнорировала мои усилия.
— Чудненько, — манерно протянула она, выхватывая пиво из моих бесчувственных пальцев.
— Мишель, скажи спасибо, — произнес Эван.
— Спасибо, Мишель, — продекламировала она и повернулась на каблуках.
Эван с извиняющимся видом пожал плечами. В глубине квартиры звучала музыка, не Билли или Бесси, а что-то громкое, атональное и повторяющееся, словно компакт-диск заело.
— Очень мило с вашей стороны. — Когда он улыбался, в углах глаз появлялись морщинки. — Надеюсь, теперь будем видеться.
— Конечно, — кивнула я. — Обязательно.
— Кейт! — окликнул он меня, когда я уже шла по коридору.
— Атлантик-Сити, — прошептал Эван. — Не забудь.
Вернувшись в нашу квартиру, я увидела, что гостиная была устлана пустыми коробками, а Джейни вешала свои пальто в стенной шкаф в прихожей.
— Ну как? — поинтересовалась она.
— Просто отнесла соседу немного пива.
— Это теперь так называется? — усмехнулась Джейни, вешая в шкаф пластиковый пакет с дубленкой, рядом с чем-то, что, по ее словам, было стриженым бобром.