– Чего ж тогда раньше сам себя не полечил? Ведь так бы и помер на морозе, если бы я очаг не растопила.
– Раньше? – Льер посмотрел на девушку с искренним недоумением. Помолчал, озадаченно нахмурившись. – А зачем?
– То есть, как зачем? – Аурика опешила от такого вопроса.
– Ну, помер бы. Снег бы меня похоронил. Ренфри вот только жалко, - Льер сокрушенно покачал головой, - молодой совсем, глупый – увязался за мной. Совсем еще жизни не видел.
– А-а-а… что же изменилось сейчас? – драконица спросила и снова покраснела, сама не понимая, какой ответ она хочет услышать.
– Вы свалились на мою голову… – Льер проговорил сварливо и, закончив колдовать, вернулся в постель.
Явно разочарованная его ответом, Аурика насупилась и принялась разливать чай по чашкам.
– …а мне теперь отвечать за вас.
– Я сама за себя отвечаю, – драконица пробурчала себе под нос и сняла с огня котелок с готовой кашей. – Завтрак! – покричала, выглянув в сенцы.
– Золотце…
– Что? – Аурике показалось, что она ослышалась. Повернулась к Льеру, удивленно хлопая глазами.
Чародей, однако, выглядел спокойным, почти равнодушным:
– Так переводится твое имя, – он с видимым удовольствием завернулся в теплое одеяло.
– Да, так меня часто называет отец, – а вот Аурика растерялась.
– Не самый глупый человек, видимо. То есть, извини, дракон, – Льер скривился, видя разом вспыхнувшее на лице Аурики негодование. – Чего пыхтишь, дочь Черного Пламени? Чайник изображаешь? Давай завтракать. Сто лет нормальной пищи не пробовал.
Глава 8. Холодное сердце
Со двора вернулся Олло, посвежевший и повеселевший. Аурика разложила кашу по тарелкам, и гном с явным удовольствием принялся за еду:
– Очень вкусно, девочка, – он нахваливал стряпню Аурики. – Я смотрю, ты вообще готовишь чУдно, хоть и молоденькая совсем. Кому только такое сокровище достанется? И хозяюшка, и красавица…
Драконица покраснела и мельком взглянула на Льера. Он невозмутимо поглощал свою порцию каши, даже не посмотрев на повара и не поблагодарив ее. Смущенно кашлянув, Аурика покосилась на дверь:
– А где Ренфри пропал? Остывает ведь.
– Он там вчерашней снежной бабе что-то прилаживает. Говорит, чтоб не мерзла, – Олло пробубнил с набитым ртом.
– Чтобы что? – несмотря на смущение, драконица усмехнулась. – Давно ли снежные чучела мерзнуть начали?
– В этом мире даже лед мерзнет, – Льер проговорил это настолько мрачным тоном, что от веселости Аурики не осталось следа.
Отставив тарелку с недоеденной кашей, она отправилась во двор, искать незадачливого скульптора.
Мальчишка действительно хлопотал возле своего снежного творения.
– Эй, Ренфри! Иди есть, каша стынет, – Аурика с интересом следила за его работой.
– Сейчас, чуть-чуть осталось, – юноша увлеченно ваял какую-то деталь. – Я решил Исси плащ вылепить. Холодно тут, замерзнет ведь в одном платьице.
– Кому ты решил плащ вылепить? – драконице показалось, что она ослышалась.
– Ну, – парень залился смущенной краской, – я скульптуру эту назвал Исси. Ледяная значит.
– А-а-а, – Аурика протянула, не зная, как на это реагировать. То ли смеяться, то ли проверить Ренфри на наличие жара. Вдруг, он тоже простыл? Или от Льера заразился?
– У любой скульптуры должно быть имя… то есть название, – Ренфри пробормотал, словно пытаясь оправдываться.
– Ну да, ну да, – Аурика усмехнулась, забавляясь его смущением. – Иди, поешь, великий скульптор, пока не остыло.
С видимым сожалением Ренфри отстранился от снежной девушки, оглядывая свое новшество со всех сторон. Теперь на плечах ледяной скульптуры красовался плащ. Аурика вздохнула. Трогательная забота создателя о своем творении.
Собралась уже вернуться в дом, когда на пороге появился его хозяин.
– Тебе нельзя вставать, – драконица нахмурилась. – И тем более на улицу выходить в таком виде.
Льер был без шапки, и морозный ветер игрался с его седыми волосами.
– Беспокоишься обо мне, дочь Черного Пламени? – он усмехнулся, не глядя на девушку, и подошел к скульптуре.
– Моего отца зовут Черный огонь, – Аурика процедила с нажимом, но негромко. Какой смысл поправлять, если он намеренно коверкает имя Алузара?
Ренфри встал перед учителем, словно пытаясь защитить свое творение. На лице его был написан неподдельный испуг:
– Учитель, я магию почти не использовал, – он залепетал, глядя на Льера. – Совсем чуть-чуть.
– Да, вижу уже, – чародей отпихнул ученика в сторону и приблизился к снежной девушке.
Оглядел ее, склонив голову набок. Поджал губы, наклонил голову в другую сторону, показательно оценивая работу ученика:
– Кого-то она мне напоминает. Ты не находишь… Золотце?
Аурика залилась краской и от слов Льера, и от его обращения. Рядом такой же пунцовый стоял Ренфри.
– Не смей!.. – голос Аурики сорвался.
– Чего? – Льер обернулся, недоуменно вскинув бровь.
– Ломать ее…
– Даже не собирался, – хмыкнув, чародей наклонился, зачерпнул снега и принялся лепить из него снежок. – Но ей определенно кое-чего не хватает.
– Я совсем чуть-чуть ее… магией… – Ренфри переводил настороженный взгляд с Льера на Аурику, словно ища у драконицы заступничества.
Слепив снежок, Льер поднес его к губам и подышал на него. Пошептал что-то, затем снова подышал. Покатал превратившийся в ледышку снежок в ладонях.
Аурика с все большим изумлением следила за действиями чародея. Льер колдовал, но колдовство это было какое-то странное, незнакомое драконице.
На ладони мужчины лежал небольшой гладкий кусочек льда, и, чуть помедлив, он вложил его в грудь снежной статуи. В то место, где у людей бьется сердце.
Отряхнул руки и посмотрел на опешивших Ренфри и Аурику:
– Ну вот, теперь можно вернуться к завтраку. Пока он совсем не остыл.
***
Льер с аппетитом съел свою порцию, и Аурика хмыкнула про себя: сразу видно, на поправку пошел. Олло доедал уже добавку, и Ренфри не без удовольствия присоединился к жующей, стучащей ложками компании.
– Очень вкусно, – парнишка тоже принялся нахваливать Аурикину стряпню. – Подогреть бы только чуть.
– А я тебе говорила, иди быстрее, остывает, – девушка рассеянно огрызнулась. У самой у нее аппетита не было вовсе, и она старательно скрывала правую ладошку с меткой истинной пары.
Со вздохом Ренфри принялся за остывший завтрак. Он подсел ближе к драконице и спросил тихонько, так, чтобы кроме нее никто больше не услышал:
– Ты поняла, что он сделал? Я про тот заколдованный снежок, который Льер вложил в грудь Исси.
Аурика покачала головой, машинально сунув в рот ложку с остывшей кашей:
– Не особо, честно говоря. Я не знаю такой магии.
– Я тоже, – юноша вздохнул. – Я ведь совсем недавно только чародейству начал учиться. И тут такое…
– Какое такое? – Аурика тут же поймала его на слове, и Ренфри, поняв, что сболтнул лишнего, замолк и уткнулся носом в миску с кашей.
Понимая, что от ученика чародея не получится добиться объяснений, девушка хотела расспросить самого Льера. Вот только он внушал ей столько противоречивых чувств, одно сильнее другого, что она никак не могла решиться заговорить с ним.
– Ну, ты чего жмешься, дочь Черного Пламени? – мужчина безошибочно почувствовал ее настроение.
Драконица в очередной раз недовольно поджала губы, но не стала поправлять нахала:
– Думаю, как домой вернуться.
– Чего тут думать? – Льер пожал широкими плечами. – Забирай гнома, Ренфри и проваливайте отсюда.
– Но, учитель! – мальчишка попытался было возмутиться, но чародей остановил его движением руки:
– Нечего тебе здесь больше делать. Сгинешь почем зря, еще один камень на мою совесть. А с ней пойдешь, она тебя в люди выведет, не бросит. Ведь не бросишь же… Золотце?
Щеки Аурики снова вспыхнули от такого фамильярного обращения. Она и сама бы не могла точно сказать, раздражало оно ее или, наоборот, больше нравилось и смущало.
