В танго пелось о рабочих кварталах Барракас; о чахоточных девушках-работницах, преступивших грань отчаяния. Власть предержащие предавали танго анафеме, клеймили за безнравственность. А песня рабочих кварталов пробивалась все дальше, преодолевая яростное сопротивление сеньоров из богатых семей.
Самые ожесточенные схватки происходили на улице Корриентес, одной из центральных артерий города, на которой до рассвета не гаснут огни кафе, баров, кино, увеселительных заведений. Именно на этой улице звание «портеньо» было вырвано у буржуа, которым отныне было присвоено презрительное наименование «фифи».
С тех пор слово «портеньо» перестало быть привилегией зажиточных людей. Портеньо может быть кто угодно, даже иностранец (только не «фифи»!), если у него есть для этого необходимые качества. Признаков, по которым портеньо отличается от прочих жителей города Буэнос-Айреса, великое множество. Главные из Них — чувство товарищества, отчаянная смелость, сентиментальность и беспредельная любовь к своему городу.
Могу заверить вас — правы портеньос: человек, который долгие годы прожил в Буэнос-Айресе, никогда не забудет этот город.
Гден сердце города?
Официально сердце города Буэнос-Айреса находится на Пласа де Майо, в здании собора, где покоится прах генерала Сан-Мартина. Но эту версию знает не каждый рядовой житель столицы.
Многие считают, что сердце столицы находится на перекрестке проспектов Диагональ Норте и 9 июля, где возведен обелиск в честь столетия независимости Аргентины. Есть сторонники мнения, что сердцем города следует считать Пласа дель Конгресо, откуда берут свое начало все автострады страны. Каждый по-своему прав — портеньо ведь считает самым лучшим местом в городе тот район, в котором он живет, будь то патриархальный Сан-Тельмо, рабочий Барракас или окутанный дымом Парке Патрисиос.
Но место, поистине священное для каждого портеньо, — это улица Корриентес. Ее, по-видимому, и следует считать сердцем города, если смотреть на столицу Аргентины не с исторической или географической точек зрения, а с позиции душевной привязанности обитателя Буэнос-Айреса.
На улице Корриентес портеньо закрепился в своем новом облике. Здесь впервые с эстрады прозвучало танго. На улице Корриентес пел Карлос Гардель.
Не многим артистам дано завоевать любовь народа и после смерти десятилетиями оставаться символом скромности и доброты. Карлос Гардель пел о бедняках и для бедняков. Языком танго он выражал протест против угнетения и социальной несправедливости.
Карлос Гардель — «эль морочо дель Абасто» («смуглый парень с рынка Абасто») — не был аргентинцем. Он родился в Уругвае, в пришедшей в упадок семье французских интеллигентов. Но он был портеньо до мозга костей. О нем ходят легенды. Закончив выступление в дорогом кабаре, вход в которое не каждому по карману, певец в сопровождении своих гитаристов повторял всю про» грамму в каком-нибудь дешевом кафе на улице Корриентес. Бесплатно.
Годы триумфа Карлоса Гарделя совпали с тяжелым временем кризиса 1929-1930 годов. Беднякам приходилось туго, и были случаи, когда певец раздавал значительную часть заработанных денег безработным. Гардель погиб в авиационной катастрофе в 1935 году, едва ему минуло сорок лет. Его похороны Буэнос-Айрес помнит и по сей день. В городе практически остановился транспорт; на улице Корриентес, заполнив ее на всем шестикилометровом протяжении, сотни тысяч портеньос провожали в последний путь любимого певца. Улица превратилась в реку цветов. Цветы несли люди, цветы сыпались со всех балконов, в цветах утопал гроб. Так не хоронили ни одного президента.
Останки Карлоса Гарделя покоятся на кладбище Чакарита под скромной мраморной плитой. На плите круглый год стоят живые цветы, все эти сорок четыре года. Дань портеньос человеку, завоевавшему их сердца.
«Если ты не баба — прыгай!»
Портеньо не склонен к реверансам. Это особенно заметно в сфере обслуживания. Принято считать, что коммерсант или предприниматель, оказывая услугу клиенту, пытается расположить его к себе лестью, особым обхождением и, таким образом, выгодно продать товар. Портеньо в этом отношении исключение. Правда, портеньо крупных дел не ведет; те, что вершат крупные дела, относятся к другой категории — «фифи». Но на почве мелкого предпринимательства портеньо утвердился прочно.
Одна из самых ярких фигур ни этом поприще — коллективеро. Профессия эта относится к коллективному, как говорят латиноамериканцы, транспорту, называемому у нас общественным. Метро, троллейбусы, неповоротливые и медлительные автобусы находятся в ведении управления городского транспорта при муниципалитете. Быстрые и юркие микроавтобусы — частная собственность водителей, которые объединяются в компании и обслуживают отдельные маршруты. Некоторые из них прямо-таки знамениты. Мне случалось пользоваться в течение ряда лет едва ли не самым известным маршрутом города Буэнос-Айреса — маршрутом № 60, зелено-коричневым микроавтобусом, курсирующим между Пласа Конститусьон и дельтой Эль Тигре. Протяженность пути — около сорока пяти километров. И микроавтобус останавливается на любом перекрестке по требованию пассажира.
В микроавтобусе всего одна дверь — по правую руку от шофера. Входя в салон, пассажир называет свою остановку и тут же получает у шофера билет. Иностранцы обычно удивляются феноменальной памяти тружеников руля и их счетно-вычислительным способностям. За годы, которые я пользовался этим маршрутом, мне ни разу не называли другой цены, не ошиблись ни на сентаво. Аргентинец, чем бы он ни занимался, в душе остается степным всадником-гаучо, что проявляется при любом удобном случае и порождает самые неожиданные ситуации. Городская автострада не бескрайняя пампа, а автобус не конь. Но шофер склонен забывать об этом и увлекаться скоростью. Он с раздражением воспринимает просьбу остановиться. Посмотрев в зеркало, что над головой пассажира, который мешает ему хоть на минуту почувствовать себя гаучо, шофер только слегка притормаживает, если пассажир, конечно, не старик, женщина или ребенок. Бывает, что пассажир, который отнюдь не гаучо, боится убегающей из-под колес ленты асфальта. Тогда следует иронический вопрос: «В чем дело?» — «Остановитесь, мне нужно сойти». — «Я же притормозил, что еще нужно? Если ты не баба — прыгай!» И пассажир прыгает, чтобы его не посчитали бабой.
Эквилибрист с подносом
Официант-портеньо в Буэнос-Айресе сам по себе зрелище. Во многих заведениях средней руки он не получает жалованья, а работает за чаевые и потому заинтересован обслужить как можно больше столов. Портеньос любят сидеть в кафе по любому поводу, а чаще безо всякого. Кафе для портеньо — клуб, где он с удовольствием проводит свободное от работы время (и рабочее тоже). В кафе заходят для того, чтобы сыграть в кости, перекинуться в карты, пока жена готовит ужин, или просто поболтать с друзьями. Какая-нибудь донья Доминга, накрывая стол, высовывается в дверь или окно и пронзительным голосом зовет мужа: «Пепе! Ужин готов! Сколько можно ждать, наказание ты господне?» За квартал от сердитой доньи, из-за столика поднимается Пепе, произнося с привычной ноткой раздражения в голосе сакраментальную фразу: «Господи, как она мне надоела! Вы уж извините, ребята...»
Партия в карты или «дадос» — игра в кости — оживленно комментируется посетителями, ведь портеньо — страстный болельщик. Дым от сигарет и дешевых, черных, как смола, сигар «Аванти» стоит столбом; заказы следуют один за другим — пусть копеечные, зато их бесконечно много — и официант снует среди столиков в своеобразном слаломе, демонстрируя чудеса эквилибристики с подносом. При этом он принимает, активное участие «во всех разговорах и вмешивается во все игры. То, что творится в кафе после футбольных встреч, читатель легко может себе представить. Скажем, то, что происходит на трибунах, когда забивают гол, — бледное отражение обстановки в кафе. Немудрено, что при таком накале страстей официант может поставить свой поднос на чей-нибудь столик и, схватив оппонента за грудки, доказать ему, что он профан в футболе, или в пылу спора выпить ненароком ваш аперитив.
Летом, когда столики выносят под тент на улицу, у официанта забот прибавляется. По тротуарам ходят грациозные сеньориты, выстукивая каблуками любовные позывные. А уж к ним официант, как истинный портеньо, равнодушным оставаться не может. Он вертится как волчок, перемежая заказы с комплиментами; его жаргон становится особенно выразительным.
