Имоджин удалось завладеть моим вниманием безраздельно:
— Удалось ли вам встретиться с его величеством?
— Так это вы передали его величеству мой… мое послание? — такое мне в голову точно бы не пришло.
— О нет, что вы! Это сделала королева.
Я споткнулась.
— Вы поражены? Нет, не беспокойтесь, она вовсе не следит за вами. Я полагаю, теперь вы в расчете. Услуга за услугу, — статс-дама подмигнула.
— Услугу? — что-то ничего не приходило в голову, и только все больше запутывалось.
— Вы талантливый зельевар, леди Бранхерст. К сожалению, я спешу к ее высочеству Гвендолен. Полагаю, увидимся с вами на королевской охоте.
Не успела я задать ни одного вопроса, как она упорхнула в сторону королевского крыла. Услуга? Зельевар? И тут я вспомнила.
В тот день отец вернулся весь почерневший и закрылся с матерью в библиотеке. Атмосфера сгустилась, что-то страшное витало в воздухе. Словно отец принес страх в капельках дождя на плаще. Родители все не выходили, а за окном началась буря. Я никогда не боялась грозы, даже в детстве, но в тот вечер мне было так жутко, что я не выдержала и пошла к библиотеке. Надеялась выманить маму и выпить с ней чашечку горячего какао у камина. Когда-то это помогало прогнать монстров из-под кровати. Дверь была приоткрыта, отец обычно запирал ее, но сегодня был необычный день.
— Не вини себя! Ты не мог это предусмотреть…
— Но должен был! Это и есть моя работа! Он мой друг! Был моим другом!
Никогда ни до, ни после я не слышала в голосе отца столько отчаяния. Это очень страшно, когда твой умный, всесильный отец в отчаянии. Я замерла, понимая, что услышу что-то кошмарное.
— Как Эслинн? Как она справляется?
— Плохо. Я не знаю, как описать ее состояние. Она сильная, но боюсь, что горе сильнее. Двойная потеря может подкосить ее.
— У нее остались дети, она выдержит.
— Лорна, она полностью поседела. Что с ней будет завтра, когда все придворные, гости и послы будут приносить официальные соболезнования? Я не знаю, как она вынесет. Кругом эти стервятники и лидванцы еще… Доказательств нет, но все указывает на них. Похоронная церемония Гевина и Кайдена пройдет послезавтра, тебе тоже надо подготовиться…
У меня все оборвалось. Похороны? Как? Кайден? Как же так? И король Гевин. А Дуду? Что с ним? Не представляю, каково ему. Первый порыв был броситься к принцу, но разум взял верх. Нет, не стоит. Сейчас он с семьей.
Я поняла, что чувствовал отец. Бессилье. Я ничего не могу изменить и ничем не могу помочь, но я должна сделать хоть что-то! Я всего лишь неумелый целитель, пока среди моих достижений только мазь от прыщей и краска… Краска! В нашем городском доме была лаборатория, и я помчалась туда, горя желанием занять себя чем-то полезным.
Когда четыре часа спустя в ночной тишине я стучала в двери покоев леди Имоджин, вода текла с меня ручьем. Никто не отпустил бы подростка ночью из дома. Я просто увела лошадь из конюшни и прискакала во дворец. Конечно, к ее величеству меня бы не пропустили, и я направилась к статс-даме. Горничная, открывшая мне дверь, дала мне чашку горячего чая. Леди Имоджин была у королевы, и мне пришлось ее дожидаться. Когда она вернулась, дрожащими руками я протянула ей шкатулку.
— Что это? — леди не спешила принять мое подношение. Я открыла ларец с двумя бутылочками.
— Там успокоительное. Это для ее величества. Оно очень сильное, полностью отключает эмоции, его можно принимать два дня подряд, но потом ее величество будет спать сутки без сновидений.
— А что во второй?
— Краска для волос. Я сама готовила, можете проверить у Тофинбейла. Просто это все, что я могу.
Имоджин приняла шкатулку:
— Я проверю. А сейчас моя горничная проводит тебя в гостевую, даст другой плащ и найдет сопровождающего.
Глава 13
Скрипнула дверь зала совещаний, вырывая меня из воспоминаний.
Среди потянувшихся на выход я заметила несколько знакомых лиц. Лорд Вестор, Крайст, Бриан. В приоткрытую дверь я видела, как стоящий спиной ко мне Эдуард беседует с Иденом. Иден, заметив меня, кивнул, и его величество обернулся, но от его взгляда меня уже скрыли плечи выходящего Фаренджера.
Я смотрела, как он приближается, и поражалась тому, насколько он красив. Породистый нос, четко очерченные губы, длинные ресницы, густые медные волосы. Сколько разбитых сердец устилает его путь. Но сердце его самого наглухо замуровано в ледяную броню, а взгляд его холоден и пронзителен. Однажды я столкнулась с ним после спарринга, даже с обнаженным торсом он выглядел застегнутым на все пуговицы.
— Сама, значит, пришла. Быстро ко мне в кабинет! У меня мало времени, — в голосе Фаренджера чувствовалось желание оттащить меня туда за шкирку, но сделать это не позволяло воспитание и уважение к моему отцу.
Что тут сказать, в свое время он со мной намучился. Стоило остаться наедине, как он сразу приступил к делу.
— Ну давай, выкладывай, — Фаренджер опустился в кресло за рабочим столом и открыл принесенную с собой папку.
— С какого момента? — я устроилась напротив на предложенном стуле.
— А с самого начала. Прямо с того, как вам пришла идея проследить за леди Гиневрой.
В четвертый раз пересказывать свои подвиги было намного проще, как после репетиций, да и Фаренджер не пугал меня так, как Эдуард. Знакомое зло. Слушая меня, он периодически заглядывал в папку и изредка задавал уточняющие вопросы. Эта папка меня интриговала: что они могли нарыть за несколько часов расследования?
Мой эксклюзивный репортаж был прерван появлением адъютанта с донесением. Очевидно, оно было не для моих ушей, и Фаренджер вышел из кабинета, чтобы его выслушать. Щелчок замка подарил мне надежду и, недолго думая, я сунула свой нос в документы, оставленные на столе.
Так, что тут у нас? Ничего интересного: отчеты караульных, выписки из банковских счетов отца Гиневры, ее любовные письма, показания Гектора Вальсторпа. А вот и то самое письмо, как жаль, что я не рискнула сделать с него копию. Стоп! А это что такое? Какая-то клякса… Пытаясь рассмотреть подробнее, я подняла письмо на просвет.
Определенно, что-то странное. Очень похоже на какой-то размытый символ или смазанный оттиск. Подробнее разглядеть не удалось, дверная ручка начала поворачиваться, и я юркнула на место, прежде чем хозяин кабинета вернулся. Вероятно, время, отведенное Фаренджером на нашу беседу, подходило к концу. Он с неудовольствием посмотрел на часы, потом на меня. Я ответила ему невинным взглядом. Решив, что это в моих
