С этого дня вера в шамана окончательно поколебалась. Даже старики и старухи, которые частенько приходили к нему на камлание, начали сторониться Хутунки.
* * *
Хороша дальневосточная осень!
Весь день над тайгой стоит чистое, светлое небо. Редко когда набежит на него облачко. А если набежит, то не задержится, а проплывет по краю небосвода, ничуть не омрачив его. Солнце, поднимаясь из-за горных вершин, золотит буйную зелень леса, и она кажется чуть пожелтевшей. Присмотритесь к тайге, и вы увидите, что это не желтизна осени, обычная в эту пору, скажем, в среднерусской полосе. Листва таежных деревьев в сентябре не вянет, а как бы покрывается по краям загаром; нигде на таежных просеках еще не видно опавших листьев. В полдень, когда солнце достигнет зенита, уже не чувствуется зноя, и легко вдыхаешь напоенный медом терпкий воздух тайги. Как он прозрачен и чист! От звонких горных ключей и стремительных водопадов, с шумом несущихся с отвесных сопок, веет живительным холодком.
А какие вечера здесь осенью! Какая сказочная луна плывет над тайгой, как светел лес! Ветер слегка покачивает столетние дубы, тополя и клены, и, переливаясь серебром, весело шумит на них листва…
Праздник урожая был назначен на воскресенье. Рано утром, едва взошло солнце, школьники вышли украшать площадь. Они подмели дорожки, посыпали их желтым песком, развесили на заборе бумажные флажки.
Вышел на крыльцо Саша Намунка с гармонью, которую Сидоров недавно привез ему из города. Стоило Саше растянуть мехи, как на площадь стали стекаться люди.
Орочи полюбили новые, советские праздники, которые стали отмечать с приездом Сидоровых. Хорошо прошло Восьмое марта. Потом два дня гуляли в мае. В конце учебного года устроили большой школьный бал и тоже пригласили на него всех жителей Уськи. И вот опять — праздник урожая.
В чем будет заключаться этот новый праздник и почему его так назвали, не все догадывались. Но раз площадь украсили флажками и с утра играет музыка, — будет веселье. Кое-кто, перед тем как пойти на площадь, подмел у себя на дворе и вывесил красный флаг на крыше.
Оделись по-праздничному.
Многие никогда не видели гармони и, обступив музыканта, старались постичь тайну этого удивительного инструмента.
— Сто зим живу, наверно, а в первый раз вижу такой веселый ящик! — говорила бабушка Акунка, садясь на нижнюю ступеньку крыльца. — Ай-я гини! Помирать совсем неохота!
— Зачем помирать? — сказал Тихон. — Живи, атана, сколько хочешь.
— Ладно, чего там, — закивала головой бабушка и принялась раскуривать трубку. — Однако, танцевать не могу.
Пришли Сидоровы, доктор Шарак. Орочи подходили к ним, здоровались за руку.
— Наверно, говорить будешь? — спросила учителя старушка Адьян. На ней был синий сатиновый халат, расшитый розовым узором. На голове — белый, в горошину, ситцевый платок.
— После, Лукерья Ивановна. Пускай народ погуляет, повеселится.
В это время к учительнице подбежал Кирилл Батум.
— Вальс, Валентина Федоровна.
— А наступать на туфли не будешь?
— Не буду. Научился.
А Валя Акунка пригласила на тур вальса доктора.
— Ну, а ты, Николай Павлович, чего стоишь? — спросила Адьян.
— Никто, не берет, — пошутил учитель. — С вами, что ли, потанцуем?
Старушка попятилась, но учитель тут же подхватил ее и пошел кружиться.
В самый разгар веселья на площадь въехала телега, разукрашенная цветами и лентами. Цветной бумагой были обернуты оглобли и дуга, под которой глухо звенел жестяной колокольчик, снятый с оленя. Телегу тащила низкорослая лошадка. Грива у нее была заплетена в две тугие косички с алыми лентами. Лошадь вел под уздцы Тихон, которого никто не узнал, потому что на лице у него была маска — сердитая медвежья морда с оскаленной пастью.
На телеге лежали тщательно вымытая морковь, куски кочанной капусты, картофель в мундирах (его рано утром сварила интернатская повариха).
Саша заиграл туш.
Николай Павлович поднялся на телегу. Орочи подошли, обступили ее со всех сторон.
— Друзья мои, — сказал учитель, — осень — хорошее время года. Она вознаграждает людей за труд на земле. За перевалом Сихотэ-Алиня труженики полей отмечают праздник урожая. Вот и мы тоже решили отметить наши первые успехи. Земля, которую до сих пор считали бесплодной, к которой никогда не прикасались руки таежников, оказалась доброй, плодородной. Смотрите, какая картошка, какие овощи выросли! Пожалуйста, отведайте, угощайтесь… — И он стал раздавать картофель и овощи.
Только теперь Тихон сорвал с лица маску.
— Бери, чего там! — закричал он. — Всем хватит. — И, взяв с телеги картофелину и несколько морковок, передал атане — старейшине рода Акунка.
— На празднике медведя едят мясо, — сказала старушка, — а на празднике земли — картошку.
Потом учителя сменил доктор.
— Почему в старое время в стойбищах было много больных и слабых людей? Потому что всю жизнь ели только рыбу и мясо и совсем не ели овощей и картошки. А теперь, я думаю, у каждого из вас будет свой огород. — И, заметив, что Федор Копинка сунул в карман морковку, обратился к старику: — Ну, а вы, Федор Васильевич, почему не пробуете?
— Он никому не верит! — крикнул Кирилл, решив напомнить Копинке, как его ночью поймали на огороде.
— Нельзя, Кирилл, старого человека обижать, — сказала учительница. — Что же вы, Федор Васильевич, не пробуете?
Старик заморгал глазами:
— Никифор Хутунка просил. Тоже хочет…
— Пожалуйста, и ему дадим! — И, взяв с воза картофелину, кусок кочана и морковку для шамана, передала Копинке. — Снесите ему.
До позднего вечера не прекращалось веселье. Неутомимый Саша играл без перерыва. Когда над долиной опустились сумерки, ребята спустили на воду ульмагды и оморочки и уплыли вниз по Тумнину.
Вернулись только в полночь.
С тех пор прошло много лет. Ежегодно в Уське празднуют День урожая. Орочи полюбили этот радостный осенний праздник. Теперь здесь не встретишь ни одного двора, где бы не было огорода.
Вот на широкой грядке желтеет просо «родина». Его вырастили ученики пятого класса во главе с Валентиной Акункой. А вот пшеница «эриторсперум». Хозяйка здесь — ученица шестого класса Лида Акунка. Поодаль от пшеницы разбиты грядки с бобовыми культурами. Тут и горох пяти сортов, и чина, и чечевица. Ими ведает звеньевой Гриша Акунка. Морковь, огурцы, редис находятся на попечении ребят из младших классов, а звеньевым у них Борис Хутунка. Самый ответственный участок — ветвистая пшеница — у Фомы Сеченки. Пшеница эта появилась в таежной Уське недавно, но уже имеет богатую историю.
Валентина Федоровна как-то написала письмо в Москву, в Тимирязевскую академию, с просьбой прислать немного зерен ветвистой пшеницы.
Долго ждали ответа из Москвы. И вот однажды, рано утром, с почты прибежала Уланка и вручила Валентине Федоровне заказное письмо. На конверте стоял штамп московской академии. В письме оказалось… пять зерен ветвистой пшеницы. Когда, прослышав о письме, прибежали юные мичуринцы и учительница высыпала крохотные мохнатые зернышки на блюдечко, ребята были обескуражены.
— Мы думали, целый пакетик из Москвы пришлют, а оказывается, всего пять штук…
— Из этих пяти зерен мы должны вырастить по крайней мере пятьдесят колосков.
— Из каждого зернышка по десять колосков? Разве можно?
— Конечно, можно. Завтра же с утра начнем готовить почву. Фому Сеченку назначаю ответственным за ветвистую пшеницу.
— Надо на грядках чучело соорудить, а то Алитет зерна склюет, — сказала Валя Бисянка.
— Нечего все на Алитета сваливать! Мало ли какие птицы из тайги прилетают, — обиделся за своего питомца Сеня Тиктамунка. Недавно Сеня принес из тайги мохнатого ворона, приручил его и назвал Алитетом.
Как и предполагала Валентина Федоровна, пять зерен дали добрый урожай — пятьдесят семь колосков. На следующий год вместо прежней узенькой делянки отвели под ветвистую пшеницу делянку в два квадратных метра. А ныне засевают делянку в двадцать шесть квадратных метров.
Каждую осень отправляют юннаты семена ветвистой пшеницы, выращенные на берегу Тумнина, и в Москву, и в другие северные школы Дальнего Востока, причем не в конвертах, а в маленьких берестяных коробочках…
«Лесная школа»
От старого ветхого помещения, где прежде была школа, осталось одно название — «лесная». Теперь для нее построили новый большой дом с широкими светлыми окнами на Тумнин.
Все делалось заново: парты, классные доски, наглядные пособия. Ребята собирали старую бумагу, варили ее в котле над костром, а Николай Павлович из папье-маше мастерил макеты вулканов и речных долин, горных хребтов и озер.
Впервые оборудовали и мичуринский уголок. Здесь были разные овощи, картофель, мохнатые колосья ветвистой пшеницы, снопы овса, соя, чечевица. Все, что давала людям земля Севера, было собрано здесь и хранилось в специальных шкафах под стеклом.
