господь, чтобы я…
— Хорошо, хорошо, я был у Аннабелля.
— С каких и до каких?
— Дай мне подумать… должно быть, с девяти часов. Да, с девяти и до полуночи. Точно. Я ушел от него около двенадцати.
— Ты был с ним весь тот день?
— Нет. Я встретил его на улице около девяти. Потом мы пошли к нему в подвал.
— Когда ты ушел от него, то сразу отправился домой?
— Нет. Меня порядком зацепило. Аннабелль уже клевал носом на койке, а я не хотел там заснуть… Так что я ушел и погулял по улицам.
— Тебя здорово зацепило?
— Очень, — сказал Ларри.
— Когда ты пришел домой?
— Не знаю. Очень поздно.
— Что значит очень поздно?
— Часа в три-четыре.
— До двенадцати вы с Эрнандесом были одни?
— Да.
— И он вколол себе дозу при тебе?
— Да.
— И когда ты уходил, он уже спал?
— Кемарил. Ты знаешь — не спал и не бодрствовал.
— Сколько вколбл себе Эрнандес?
— Мы поделили одну шестнадцатую.
— Ты уверен?
— Уверен. Аннабелль сам сказал, когда доставал упаковку. Это была шестнадцатая. Честно тебе говорю, я был рад, что мы кололись вместе. Я боюсь колоться один. А вдруг передозирую?
— Ты сказал, что вы кололись вместе. Одним шприцем?
— Нет. У Аннабелля свой шприц, у меня свой.
— А где сейчас твой?
— Как где? У меня.
— Он и сейчас у тебя?
— Разумеется.
— Расскажи мне в деталях, как все было.
— Я что-то тебя не понимаю.
— Все, что произошло после того, как Аннабелль показал тебе упаковку с героином.
— Я вынул свой шприц, он — свой. Затем мы приготовили раствор в бутылочных колпачках и…
— Это те колпачки, которые валялись в оранжевой корзине под лампочкой?
— Да, наверное. Там у противоположной стены стояла оранжевая корзина.
— Вы брали с собой шприцы, когда ходили к этой корзине?
— Нет, не думаю. Наверняка оставляли их на кровати;
— Что было потом?
— Мы приготовили раствор, верцулись к кровати, каждый взял свой шприц, мы их наполнили и вмазались.
— Аннабелль первым взял шприц?
— Да, кажется.
— Возможно ли, чтобы он взял не тот шприц?
— Что?
— Возможно ли, чтобы он взял твой шприц?
— Нет. Я хорошо знаю свой. Это невозможно. Я кололся собственным шприцем.
— А когда ты уходил?
— Я не понимаю тебя, папа.
— Ты мог оставить там свой шприц, а с собой захватить шприц Аннабелля?
— Не понимаю, как бы это получилось. Сразу после укола Аннабелль… Подожди, ты совсем меня запутал.
— Вспоминай в точности, как все было.
— Мы вмазались, и я положил шприц на кровать. Да, да. Чатем Аннабелль почувствовал, что засыпает, встал, взял свой шприц и положил его в карман куртки.
— Ты что, внимательно следил за ним?
— Нет. Но я помню, что он высморкался — наркоманы всегда простужены, — а потом вспомнил о шприце, взял его и положил карман. Тогда же и я взял свой.
— Тебя уже зацепило к тому времени?
— Да.
— Значит, ты мог взять и чужой шприц? Тот, которым шмьзовался Аннабелль? А свой оставить ему?
— Наверное, мог, но…
— Где сейчас твой шпрнц?
— У меня.
— Проверь.
Ларри вынул шприц из кармана и стал вертеть его в руках.
— Похож на мой, — сказал он.
— Точно?
— Трудно сказать. А в чем дело?
— Ты должен знать несколько вещей, Ларри. Во-первых, Эрнандес не. повесился. Он умер от передозировки героина.
— Что? Что?
— Во-вторых, в его комнате обнаружили только один шприц.
— Так и должно быть. Он…
— Человек, позвонивший мне, что-то задумал. Я пока не знаю что. Он сказал, что позвонит мне снова после моего разговора с тобой. Он сказал, что вы с Эрнандесом повздорили в тот день. У него есть свидетель, который подтвердит это под присягой. Он сказал, что ты был один с Эрнандесом всю ту ночь. Он сказал…
— Я? Черт возьми, я не ругался с Эрнандесом. Он мне дал бесплатно вмазаться. Разве из-за этого ссорятся? И каким образом этот тип узнал обо всем? Видит бог, папа…
— Ларри…
— Кто этот тип?
— Не знаю. Он не назвал себя.
— Ладно, пусть он приведет своего свидетеля, Я не ссорился с Аннабеллем. Мы были приятелями. Что он хочет сказать^ Что это я дал Аннабеллю смертельную дозу? Так, что шп Пусть он ведет своего проклятого свидетеля, пусть.
— Ему не потребуется свидетель, сын.
— Нет. Ты думаешь, что судья так просто…
— Человек, позвонивший мне, сказал, что на шприце в подвальной комнате мы обнаружим твои отпечатки пальцев.
ГЛАВА IX
В три часа ночи Мария Эрнандес решила, что на сегодня хватит. В кошельке у нее было тридцать пять долларов, сна устала, замерзла, и если сейчас вмазаться и сразу лечь слать, то ночь пройдет прекрасно. Нет ничего лучше героина перед сном. Героин преображал Марию. Она начинала ощущать покалывание везде, даже в тех местах, которые полиция и она сама называли интимными.
Этот эвфемизм сотрудники отдела по борьбы использовали в соответствии с законом, ибо закон гласил, что арестовать предполагаемую проститутку можно только тогда, когда она обнажит интимные места. Остается неясным — то ли Мария переняла это слово от полицейских соответствующего отдела, то ли сама изобрела его в своем невинном девичестве.
У нее действительно были хорошие приятели в отделе по борьбе с проституцией — с одними она поддерживала деловые отношения, с другими имела неприятности. Неприятности были двух сортов: юридические и социальные. Многие коллеги Марии называли отдел по борьбе с проституцией козлиным отделом, и это тоже можно было считать эвфемизмом.
В профессиональной жизни Марии было полно эвфемизмов. Она могла говорить о сексе так, как большинство других женщин обсуждают новинки моды, разве что речь Марии была при этом гораздо спокойнее. Впрочем, с другими представительницами своей профессии она могла обсуждать этот предмет и без всяких умолчаний. С мужчинами, естественно, она говорила совершенно иначе.
Мужчина, домогающийся ее тела, в разговоре с другими проститутками был «Джоном».. Но в беседе с мужчинами и женщинами где-нибудь в бистро она всегда называла клиента «другом».
Когда Мария говорила: «У меня много влиятельных друзей», она не имела в виду, что ей, к примеру, помогут уладить неприятности с дорожной полицией. Она просто хотела сказать, пользуясь эвфемизмом, что многие из мужчин, которые спят с ней, — люди состоятельные и уважаемые.
Равным образом Мария никогда не опускалась до того, чтобы вульгарно описывать оказываемые ею услуги. Мария никогда не спала с мужчиной. Мария проводила время с другом.
Все, что Мария делала, она делала с поразительной отрешенностью. Она понимала, что существуют и другие, более уважаемые способы зарабатывать деньги. Но
