— То-то же, знай наших.
Ярослав вдруг вспомнил о кончине Степановны и высказал соболезнования. А затем начал интересоваться девушкой, что теперь там живёт.
— Ты, наверное, аудиал, влюбляешься в людей по голосу? — хмыкнул я.
— Не знаю, наверное, — ответно хмыкнул Яр, — Меня ещё так никто не обзывал, но тебе можно.
— Почему?
— Хочу стать твоим близким другом. Ещё с нашей первой встречи так для себя решил, — простодушно высказался парень, — Только не подумай чего-то такого… плохого.
Вот так! Стоило Змею загреметь на больничную койку, как на вакацию тут же полезли новые жопы. На заднем сиденье усиленно заворочался Хвост.
— Она — преподаватель английского языка в школе. Зовут Юлией. Женщина редкой красоты. Недавно у неё убили самого любимого человека. Прекрасной души парня запытали в гебухе.
Последовало затянувшееся молчание, прерванное бурчанием Яра:
— Ты так говоришь, будто в комитете работают одни козлы.
— Козлы не работают, они прислуживают. К великому сожалению, их много сейчас развелось и станет ещё больше. Давай, эту тему замнём, а то поругаемся. Надеюсь, я не буду сожалеть из-за столь откровенного разговора с тобой?
— Ты чего? — возмутился Ярик и даже как-то с обидой на меня взглянул, — Я друзей своих никогда не предам. Пусть даже пытают.
— Вот такие нам товарищи комсомольцы нужны для правого дела. Верно, товарищ Хвост?
— Истину глаголешь, товарищ хозяин, — дурашливо ответил он.
Пока болтали на разные отвлечённые темы, миновали по развязке МКАД — границу Москвы. Я предполагал, что Ярослав повезёт нас прямо на комсомольский олимп, но он свернул на Нахимовский проспект и через пять минут затормозил у величавого здания в модерновом стиле какого-то института. Само здание было недавно построено и только обживалось. Вот Лизок и подсуетилась с размещением там нашего сектора.
Денёк сегодня выдался солнечным, тёплым. В столице снега почти не осталось. Кругом лужи, птички щебечут, девушки по улице бродят, улыбки дарят. Неожиданно сделал для себя открытие, что девушки на нас тоже очень заинтересованно поглядывают. Обычно мы так с ними поступаем всегда. На автомате посмотришь вслед красотки с отменной фигуркой, а она вдруг бац и сама оглядывается и мило так смущается, что заметили её интерес. Оставалось понять, кто из нашей троицы такой завлекательный. Фигурки у нас у всех по высшему баллу прокатят. Фото морд для любого модного журнала без блата сгодятся. Со шмотками только мы с Хвостом легонько пролетаем. Ярослав у нас более-менее экипирован стильно.
Заметил одну особенность. Если мы с Хвостом провожаем взглядами почти всех стОящих девушек, то Яр их как будто не замечает. Нет, кое-кто его всё же цепанула. Прошла мимо восточного типа женщина-вамп. Окинула всех нас презрительным взглядом, и Ярик потёк, как кусок пломбира.
— Глазки будем строить, или всё-таки работать двинемся? — рявкнул на него.
Блин перфорированный, как же мне нравятся такие необычные футуристические здания! Хочется тогда мечтать о прогрессе, движениях мысли, полёте… чёрт те знает куда. Стать участником, частицей потока вечного стремления к идеалу.
Ко входу вёл стильный мостик через декоративный прудик с неработающими фонтанами. Перед самим входом посетителей встречала забавная квадратная арка из бетона. Невольно начинаешь уважать самого себя только за то, что позволяешь себе находиться в таком месте.
Дедулька вахтёр был предупреждён о новом подразделении в здании, но строго попенял за отсутствие пропусков. Помещения на первом этаже здания были заполнены только наполовину. В некоторых местах проводились ещё отделочные работы. Но столовая с занятным интерьером в виде девушек, танцующих среди звёзд, уже действовала. В ней мы встретились с двумя предполагаемыми сотрудниками сектора: Толиком Лёвкиным, короткостриженным улыбчивым качком с энергичной физией, и с Митей Татарченко, худощавым, русоволосым пареньком ничем не примечательного вида. Оба годками где-то за двадцать. Каких-нибудь комсомольских карьеристов мне подогнали стопудово. Лизок всё-таки исполнила свою угрозу — ни одной девушки. Ярик представил меня этим парням, как начальника сектора «Космос-75» Михаила Андреевича. Просил любить и жаловать. Не стал возражать насчёт отчества. Возможно, оставлю его, когда паспорт буду получать.
Далее пошли осматривать выделенные нам площади. Яр на свой страх и риск освоил уже три помещения. Одно на двадцать четыре, другое на тридцать восемь, и ещё одно — на восемьдесят квадратных метров. В меньшей комнате предполагалось разместить кабинет начальника. В остальных будут работать все остальные сотрудники. Между малым и соседним помещениями имелся проход. Уже натаскали сюда столы со стульями, какие-то стеллажи, сейф огромный.
— А где разместится секретарша? Кофе кто-то мне ведь должен подавать? — заинтересованно промявкал Ярику, — И как, кстати, со связью дело обстоит?
— Обещают. Пока через коммутатор, потом напрямую. А кофе любой из нас тебе сварит по первому же требованию. Верно, ребята? — как-то жалобно возразил он.
Ребята неуверенно покивали своими тыковками.
— В обязанности секретаря входит создание условий для работы своего начальства. Вы, ребята, в каком-то смысле выглядите приятно, но для такого щепетильного дела не сгодитесь, — не согласился со всеми ними.
— Решим этот вопрос. Не сомневайся, начальник. Вот тут установим ширмочки и столик для секретарши, — моментально реабилитировался Яр.
— Для меня есть какие-нибудь бумаги от Касимовой? — спросил у него.
— Я там на твоём столе в папке сложил.
Прошёл в свой будущий кабинет. В общем, неплохо организовано рабочее пространство. Из помытых окон наблюдались шикарные виды на жилые постройки по Профсоюзной улице. Солнце щедро заливало помещение. Надо будет озаботиться шторами.
Бумаги от Лизка напрямую не касались нашего сектора. Она предлагала взять за основу работу одного из секторов по предстоящей этим летом Спартакиаде. Чётко расписаны все планируемые действия, сроки и исполнители. От этой основы и выстроена структура сектора с должностями и окладами. Присутствовали в том списке, кроме заведующего сектором, и музыкальный редактор, и художественный редактор, и хореограф, и сценарист, и художник по костюмам, и фотограф, и технический инженер, четверо обычных сотрудников и один ведущий, курьер и машинистка. Секретарши, однако, не замечалось.
Все с нехилыми зарплатами, которым позавидовали бы не в одном НИИ. Начальница сектора там получала 240 рябчиков, у большей части сотрудников выпадало около 160–180 ₽ Минимум приходился на 130 ₽ И это только оклад. В прилагаемом к этому труду листочке рукою Ярослава было накарябано для моего ознакомления его расписание должностей: мне там также предполагалось 240 ₽ Себе, не как простому референту, а целому ведущему сотруднику назначалось 200 ₽, Лёвкину в должности технического инженера и Татарченко — музыкального редактора по 160 ₽ Предприимчивый товарищ, как я погляжу. Позвал его в кабинет.
— А чего ты не предложил план работ?
— Скопируем то, что наметила себе Светка Белоусова одно к одному. Ведь всё то же самое станем делать, — пожал плечами Яр.
— Всё, да не всё. Хочешь тупыми парадами да детскими приседалками отделаться? Муратовна меня не для антуража сюда пригласила. Надо что-то необычное выдумать.
Яр ничего не сказал, но чуть заметно скорчил свою обличность, типа: «Вот и выдумывай, если есть такое желание». Вообще-то в чём-то он был прав. За неимением пока своего плана имеем то, что имеем.
— Что с фондами? Какими средствами мы можем оперировать? — приступил к самому главному.
— Товарищ Касимова рекомендовала поторопиться с составлением плана со всеми выкладками и подать его не позднее следующего четверга. Мне это поручишь сделать? — загорелся глазами бывший референт.
Денежные вопросы всегда вызывают излишние волнения у комсомольских работников.
— Сам посижу, подумаю, а ты подготовь заявление на имя Касимовой о приёме на работу в такой-то сектор, такой-то организации на должность ведущего специалиста с окладом в сто восемьдесят рублей на испытательный срок. Пока секретаря и машинистки нет, сам будешь готовить тексты. И насчёт пропусков тоже договорись.
