Тачка, весело подскакивая на кочках, катила вниз по склону. Олигарх тоже подскакивал. Правда, совсем не весело. Он безостановочно ругался, выражения поражали своим разнообразием, свежестью эмоций и неиссякаемостью.
Вместе с ним в тачке подскакивали четыре бутылки минералки, багет, головка сыра, связка бананов, нарезка ветчины и банка маринованных огурчиков. Уп-с.
Вопль взбешенного пассажира возвестил о прощальном сальто, сделанном банкой на особенно чувствительной кочке. Это событие, видимо, окончательно добило Василия Никаноровича. Он сидел в садовой тачке избитый, чуть живой, с багетом под мышкой, залитый огуречным рассолом по самые уши, в зад ему врезались осколки проклятой банки.
Ползунов плакал, молча, по-мужски, сцепив зубы. Мне захотелось как-то утешить его. Я протянула руку, чтобы погладить его по голове. Дальнейшее будет преследовать меня в ночных кошмарах до конца жизни. Тачка вырвалась из моей руки и понеслась вниз по склону, набирая скорость. Я окаменела от ужаса, в голове пронеслась дикая мысль: теперь нас точно не догонят!
Я стояла и тупо смотрела на летящую вниз тачку. Ползунов беспомощно размахивал багетом и болтал толстыми ножками. Наконец я очнулась и рванула за ними. Впереди замаячили заросли. Только бы не колючки, только бы не колючки, твердила я про себя.
Транспорт с олигархом стремительно влетел в кустарник, оставляя за собой внушительную просеку. Я неслась следом. Кусты оказались колючими. Какие-то мелкие желтые цветочки, узкие серебристые листики. Слава богу, не барбарис и не шиповник, колючки мелкие и слабые.
– Василий Никанорович, миленький, вы живы?
– Жив.
– Нигде не больно?
– Ну что ты! Так, чепуха. Ребра сломанные побаливают, голова трещит, внутренности отбитые печет и осколки в заднице. А так ничего, все в порядке.
Мне стало стыдно.
– Помочь вам выйти?
– Да уж, не мешало бы.
Я наклонила тачку вперед и вытряхнула несчастного страдальца на землю. Кое-как разогнувшись, он вытянулся на земле. Перевернувшись на бок, вытащил из себя несколько внушительных осколков.
– Садись, поговорить надо.
Я села рядом.
– Скажи, зачем ты все это взяла? – ласково спросил он, показывая на останки бакалеи.
– Есть очень хотелось.
– И когда ты собиралась закусывать?
– Ну, не знаю.
– Ясно. Дальше, посмотри на небо, скоро начнет светать, а мы все еще рядом с этим домом.
Я посмотрела наверх, там на фоне синеющего неба высилась серая громада. Дом был здоровый, не меньше трех этажей, громоздкий, он напоминал очертаниями поверженного динозавра.
В результате бешеного заезда по холму мы удалились от него всего километра на два, не больше.
– Там внизу, кажется, дорога, – продолжал Ползунов. Я посмотрела вниз – и точно, между кустарником поблескивала в бледнеющем свете луны лента дороги.
– Отлично! Побежали?
– Побежали… – скептически заметил чуть живой Василий Никанорович.
– Ой, а как же, снова на тачке?
– Сможешь меня везти по асфальту?
– Ну конечно смогу, – с энтузиазмом откликнулась я. – Нам бы до какого-нибудь жилья добраться и полицию вызвать.
– А дальше?
– Что дальше? Дальше они их арестуют, а нас обратно в Ниццу отвезут.
– Твоей наивности позавидует младенец. Ну арестуют они этих шестерок, впаяют им года два за разбойное нападение, или сколько тут у них положено. Но нам от этого не легче.
– Это почему? – удивилась я.
– Потому, – терпеливо, как слабоумной, объяснял мне Ползунов. – Что пока мы сидим в полиции, тот, кто все это устроил, успеет сориентироваться. И когда мы будем выходить из участка, просто уложит нас выстрелом в лоб, или машина взлетит на воздух, когда мы в нее сядем.
– Как?
– А вот так. Ты хоть представляешь, о каких деньгах речь идет?
Я задумалась. Человек, который готов потратить на недвижимость шесть миллионов евро в течение месяца, должен обладать как минимум впятеро, а то и вдесятеро большим капиталом, чтобы не обескровить бизнес. Сумма огромная. За такой куш не только двух человек, а пол-Ниццы можно в асфальт закатать. Вот тут мне стало по-настоящему страшно. Только теперь я поняла, во что влипла. Видимо, этот ужас явственно проступил на моей физиономии.
– Поняла наконец?
– Что же нам делать? – с неподдельной дрожью в голосе спросила я.
– Прежде всего убраться отсюда подальше и достать какой-нибудь транспорт. Надо постараться взять машину напрокат. На худой конец, купить. Оптимально, сесть на поезд. От Ниццы до Парижа идет скоростная железка. Кажется, есть еще остановка в Авиньене.
– А нам куда ближе?
– А я почем знаю. За сутки, что мы были без сознания, нас могли куда хочешь увезти. Хоть в Италию, хоть в Албанию.
– Значит, мы не во Франции?
– Да не знаю я! Ладно. План такой. Надо добраться до Парижа, у меня там человек есть, поможет с документами и спрячет на первое время. А там уже не твоя забота.
– Это как?
– Так, будешь сидеть тихо и ждать, когда все закончится.
– И когда это закончится? – не отставала я.
– Когда рак на горе свистнет! – лопнуло терпение у бравого полководца. – Светает уже, выкатывай тачку на дорогу.
Глава 18
Я бодро потрусила, катя тачку с моим «Наполеоном» перед собой. Небо и впрямь начало сереть. Мы встали посреди дороги, куда ехать? Немного подумав, единодушно решили налево. Почему, непонятно. Интуиция, наверное.
Моя спортивная форма давно не подвергалась таким испытаниям. Сначала два километра по бездорожью с тачкой с горы, теперь по асфальту. Судя по столбикам, мы, а вернее я, отшагали еще километров пять. Обувь моя для подобных прогулок предназначена не была, и ноги покрылись кровавыми мозолями. Ползунову было не лучше. Теперь он не мог даже сидеть, осколок от проклятой банки не давал ему ни минуты покоя. Никаких поселений, как назло, не наблюдалось.
Идиоты, надо было в другую сторону идти, чуть не плача рассудила я. И тут из-за поворота в лучах восходящего солнца показалось какое-то строение.
Длинный одноэтажный дом с черепичной крышей, открытыми деревянными ставнями и несколькими хозяйственными постройками расположился среди раскидистых деревьев, перед домом гуляли куры. Больше ни одной живой души видно не было.
Наверное, это какая-нибудь маленькая ферма.
Я вытряхнула горемычного Василия Никаноровича из тачки, и мы углубились в придорожные заросли. Убедившись, что моего подопечного не видно с дороги, я отправилась на разведку.
Вокруг стояла благословенная тишина. Куры по-прежнему рылись в пыли перед домом, за дальними сараями уходили в голубую даль ряды виноградников.
Внимательно оглядевшись и прислушавшись, я совершила первую большую перебежку до угла сарая. Нам нужна была одежда. Было совершенно очевидно, что появиться на людях с оборванным, окровавленным Ползуновым невозможно. Нас сразу сдадут властям. Заходить к дому с фасада я побоялась и, обойдя сарай, выбралась на задворки.
Маленький ухоженный огородик, белье на веревках, в конце огорода – несколько ульев. Ставни окон раскрыты. Стоп! Белье на веревках! Простыни, пододеяльники, халат, детские вещи, женское белье, пара блузок, юбка, сорочка. И как назло ничего мужского.
Делать нечего. Встав на четвереньки, я поползла между грядок. Спрятавшись за пододеяльником, я стала срывать с веревки приглянувшиеся вещи. Размер у хозяйки был подходящий. Выбор был остановлен на красной длинной юбке в складку и пестрой, просторной блузке на пуговичках. Подумав, что у дамы должны быть хоть какие-то формы, я захватила внушительных размеров бюстгальтер.
Снова пав на четвереньки, я со своей добычей поползла к зарослям. Операция удалась на славу, никем незамеченная, я добралась до убежища.
Бледный, почти беспомощный Василий Никанорович места себе не находил от тревоги. Успокоив его, я перевела дух и снова поползла к дому.
Коленки отчаянно болели. Спину ломило, голова раскалывалась. Но мое женское чувствительное сердце не могло остаться равнодушным к страданиям ближнего. Мой спутник явно нуждался в медицинской помощи.
Итак, я собиралась пробраться в дом и найти аптечку. Просто постучать в дом и попросить о помощи мы боялись. Вдруг бандиты примутся прочесывать местность, заглянут на ферму и узнают, что мы недавно здесь побывали. Так рисковать мы не могли.
Снова достигнув угла знакомого сарая, я внимательно осмотрела дом. Где может быть аптечка? В ванной или на кухне, еще может быть в спальне. Что же делать?
Еще раз осмотрев дом, я решила, что рядом с сарайчиком находится дверь в кухню. Парадная дверь с какими-то подстриженными деревцами в больших керамических горшках была в середине дома. А эта, с торца, что-то вроде черного хода. Глубоко вздохнув, я в три прыжка преодолела открытое пространство и привалилась к вожделенной двери.
Окрыленная предыдущими успехами, я мягко нажала на ручку и толкнула дверь. Ничего. Потянула. Ничего.
