— Я говорю за себя, а не за всех.
Валландер понял, что урезонить отца не удастся. И в то же время невольно восхищался его упорством.
— Я уже здесь, и завтра я попытаюсь тебя вытащить. Или, точнее, уже сегодня. Заплачу штраф, и все будет кончено: выйдем отсюда, доедем до гостиницы, соберем чемоданы и улетим домой.
— Мой номер оплачен до двадцать первого.
Валландер терпеливо кивнул.
— Хорошо. Я полечу домой, ты останешься. Но если ты еще раз полезешь на пирамиду, пеняй на себя.
— Не так я высоко и залез, — сказал отец. — Это трудно. Там очень круто.
— А зачем тебе на вершину?
Отец подумал.
— Это мечта всей моей жизни. Вот и все. Я просто считаю, что надо быть верным своей мечте.
Разговор иссяк. А через несколько минут вернулся Радван.
— Я полагаю, забрать отца с собой прямо сейчас невозможно? — обратился к нему Валландер.
— Завтра в десять утра он должен предстать перед судом. Судья, вероятно, согласится на штраф.
— Вероятно?
— Ни в чем нельзя быть абсолютно уверенным, — сказал Радван. — Но будем надеяться на лучшее.
Валландер попрощался с отцом, и Радван отвел его к патрульной машине, которая ждала, чтобы отвезти его в гостиницу. Было шесть часов утра.
— Я пришлю за вами машину часов в девять, — сказал Радван, прощаясь. — Надо помогать зарубежным коллегам.
Валландер поблагодарил его и сел в машину. И снова его подбросило на сиденье, когда машина рванула с места со включенной сиреной.
В половине седьмого Валландер попросил портье разбудить его телефонным звонком и без сил упал на кровать. «Я должен его вытащить, — думал он. — Если он попадет в тюрьму, он умрет».
Валландер забылся беспокойным сном, но скоро его разбудили лучи солнца, выкатившегося из-за горизонта. Он принял душ и надел последнюю чистую рубашку.
Он вышел из гостиницы. Рассвет принес с собой прохладу. Вдруг он застыл — он увидел пирамиды. Их огромность ошеломляла. Он отошел от гостиницы и направился вверх по холму, к плато Гиза. Всю дорогу ему предлагали проехаться на осликах или на верблюдах, но он шел пешком. В глубине души он понимал своего отца. Нужно оставаться верным своим мечтам. Верен ли он своим? Он остановился у входа на плато и стал смотреть на пирамиды, представляя себе, как отец карабкался по круто наклоненной стене.
Он еще долго стоял так, а потом вернулся в гостиницу и позавтракал. А в девять уже ждал у входных дверей. И буквально через несколько минут подъехала патрульная машина. Транспорт шел плотно, и сирена была, по обыкновению, включена. Валландер уже в четвертый раз пересек Нил. Теперь, при свете дня, он видел вокруг себя огромный мегаполис, непредсказуемый и шумный.
Здание суда находилось на улице Аль-Азар. На его ступенях стоял Радван и курил.
— Надеюсь, вам удалось хоть немного поспать, — сказал он. — Человеку без сна нельзя.
Они вошли.
— Ваш отец уже здесь.
— У него есть адвокат? — спросил Валландер.
— Адвоката предоставил ему суд. Это суд по мелким правонарушениям.
— И все же он может получить два года тюрьмы?
— Между смертным приговором и двумя годами тюрьмы огромная разница, — рассудительно заметил Радван.
Они прошли в зал суда.
— Дело вашего отца слушается первым, — сказал Радван.
Ввели отца. Валландер с ужасом увидел, что отец в наручниках. Слезы выступили у него на глаза. Радван ободряюще положил руку ему на плечо.
Вошел судья и занял свое место. Непонятно откуда появился обвинитель и произнес длинную тираду — обвинительное заключение, догадался Валландер. Радван наклонился к нему.
— Пока все хорошо, — прошептал он. — Он сказал, что ваш отец стар и нетверд умом.
Все хорошо, пока ему этого не перевели, подумал Валландер. Вот тогда он и впрямь обезумеет.
Обвинитель сел. Судебный защитник сделал короткое заявление.
— Он склоняет суд к штрафу, — шепнул Радван. — Я сообщил суду, что вы — сын обвиняемого и что вы полицейский.
Защитник сел. Валландер видел, что отец рвется что-то сказать, но защитник отрицательно покачал головой.
Судья ударил по столу молоточком и произнес несколько слов. Потом снова ударил молоточком, встал и вышел.
— Штраф, — сказал Радван и потрепал Валландера по плечу. — Его можно заплатить прямо здесь, в зале суда. И вашего отца освободят.
Валландер вытащил деньги из-под рубашки, Радван подвел его к столу, где сумму штрафа пересчитали из египетских фунтов в английские. Валландер лишился почти всех своих денег, а в обмен получил невразумительную квитанцию. Радван проследил за тем, чтобы с отца сняли наручники.
— Желаю приятно провести остаток отпуска, — сказал Радван и пожал руки им обоим. — Но не советую вашему отцу пытаться влезть на пирамиду еще раз.
Радван велел доставить их в гостиницу на патрульной машине. Валландер записал его адрес. Он понимал, что без помощи Радвана ему было бы нелегко, и хотел как-то отблагодарить его. Наверное, лучше всего будет послать ему одну из отцовских картин.
Отец в приподнятом настроении оживленно комментировал все, мимо чего они проезжали. А Валландер просто устал.
— А теперь я покажу тебе пирамиды, — радостно сказал отец, когда они подъехали к гостинице.
— Только не сейчас, — взмолился Валландер. — Мне нужно поспать хоть несколько часов. Да и тебе тоже. А потом осмотрим пирамиды. И я закажу билет домой.
Отец внимательно посмотрел на него:
— Должен сказать, ты меня удивил. Тем, что не остановился перед расходами, чтобы прилететь сюда и меня вызволить. Я от тебя этого не ожидал.
Валландер не ответил. Сказал только:
— Пойдем спать. Встретимся здесь в два часа.
Но уснуть Валландеру не удалось. Проворочавшись в постели час, он спустился в вестибюль, подошел к стойке портье и попросил помочь заказать билет. Его направили в агентство путешествий, расположенное в другой части гостиницы. Там Валландером занялась женщина с безукоризненным английским. Она нашла ему место в самолете, который улетал из Каира на следующий день в девять утра. К часу он уже уладил дела с билетом и засел в кафе рядом с вестибюлем, где выпил чашку очень крепкого и горячего кофе. А ровно в два появился отец в своем пробковом шлеме.
Вдвоем они исходили все плато Гиза по такой страшной жаре, что Валландер несколько раз готов был потерять сознание. Немного тени он нашел только под Сфинксом. Но на отца, казалось, жара не действовала. Он рассказывал о Древнем Египте, и Валландер удивился, как много он знает о том времени, когда создавались пирамиды и Сфинкс.
В гостиницу они вернулись ближе к шести. Поскольку Валландеру назавтра надо было рано вставать, они решили поужинать прямо в отеле, где было несколько ресторанов на выбор. По предложению отца они заказали столик в индийском. Валландер давно уже так вкусно не ел. Отец все это время пребывал в прекрасном расположении духа — Валландер убедился, что он оставил мысль залезть на пирамиду.
В одиннадцать они разошлись: наутро в шесть Валландер должен был уезжать из гостиницы.
— Я встану проводить тебя, — сказал отец.
— Лучше не надо, — ответил Валландер. — Мы ведь оба не любим прощаний.
— Спасибо за то, что приехал. Ты прав, мне тяжело было бы провести два года в тюрьме без живописи.
— Возвращайся двадцать первого домой, и забудем все это, — сказал в ответ Валландер.
— В следующий раз поеду в Италию, — сказал отец и направился к своему номеру.
В эту ночь Валландер спал крепко.
В шесть часов он сел в такси и пересек Нил в последний раз. Самолет взлетел по расписанию, и без четверти четыре он был уже в Мальмё. Бегом добежав до вокзала, успел на поезд в Истад, забежал домой на Мариагатан, переоделся и в половине седьмого уже входил в двери участка. Двери, отметил он, починили. Кабинеты Сведберга и Мартинссона были пусты, но Ханссон был на месте. Валландер коротко рассказал ему о поездке, но прежде всего спросил, как себя чувствует Рюдберг.
— Завтра его должны выписать, — сказал Ханссон. — Так говорил Мартинссон.
Валландер тотчас почувствовал облегчение.
— А здесь что происходит? Как расследование?
— Тут случилось еще одно важное событие, — сказал Ханссон. — Но оно относится скорее к разбитому самолету.
— Что такое?
— Ингве Леонард Хольм найден убитым в лесу под Сьобо.
Валландер сел.
— Но это еще не все, — продолжал Ханссон. — Он не просто убит. Он убит выстрелом в затылок, точно так же, как сестры Эберхардссон.
Валландер перевел дух. Этого он не ожидал — чтобы вдруг возникла связь между потерпевшим аварию самолетом и двумя убитыми старухами, чьи останки найдены в страшном пожаре.
Он смотрел на Ханссона. «Что это значит? — думал он. — Каков смысл того, что говорит мне Ханссон?»
