пронеслась ватага мальчишек, которых гнала прочь девчонка с палкой. Вся компания смеялась, а некоторые из них успевали катить деревянные обручи при помощи сорванных веток. Возле самого фонтана весело щебетала влюблённая парочка: торговка тюльпанами с пышным бюстом и округлыми формами, и длинный, как жердь, овечий пастух. Овцы пили из фонтана, толкаясь боками, бекая и мекая.
Вдалеке, на холме, где возвышалась белокаменная церковь. Зазвонили колокола, собирая прихожан на утреннюю служба.
«И сыпят медью и золотом, Ты теперь в царстве вечного сна», — вспомнила песню Арии «Возьми моё сердце».
Оглядевшись по сторонам, я обнаружила, что по брусчатке весело цокают копыта коней. Повозки, украшенные лентами и цветами, сопровождали весёлые цыгане, которые крутились и плясали, звенели монистами и пели пошлые куплеты. Между пёстрых домов притаились лавочки, торгующие всем-всем на свете. Ободки из живых цветов, золотые и серебряные украшения, украшенные качающими крыльями бабочками, разноцветные плитки шоколада, ириски и карамельки, а также леденцы в виде единорогов, фениксов, кентавров и драконов. Здесь же продавались диковинные домашние питомцы: похожие на фенеков, с длинными пушистыми хвостами, ушами-кисточками, длинными белоснежными крыльями и умильными глазами, а также отдалённо напоминающие корги животные с остроконечными зубами, лукавыми глазами и когтистыми лапками, с ног до головы покрытые чешуёй. Здесь же продавался скот и большие мясные туши, над которыми вились мухи, комары и слепни. К торговцу фруктовым колотым льдом тянулась вереница покупателей, желающих освежиться в этот жаркий день. Поодаль играли вальс уличные музыканты, и пожилые пары, облачённые в рубахи, кафтаны и длинные сарафаны, медленно двигались под музыку.
Стоило мне сделать пару шагов, к торговцу льдом, как грянул гром. Церковные колокола заиграли похоронный марш, потом заскрипели, заскрежетали и рассыпались ржавчиной. Краска с домов потекла на брусчатку, как воск, оконные стёкла разлетелись тысячей острых осколков, раня мои руки и ноги. Я зажмурила глаза и прижала руки к голове. Веселье не прекратилось, и теперь под зловещие звуки шарманки вокруг меня танцевали мертвецы, смотрящие на меня чёрными провалами глаз. Остальные горожане остались лежать гниющими остовами на земле, устремив на меня молчаливые посмертные взоры. В опустевших домах гулял ветер. Виселица, воздвигшаяся на месте обелиска, скрипела верёвкой на ветру. На верхней перекладине сидел гигантский чёрный ворон, чей клюв был перепачкан кровью. Он приглушённо каркнул: «Nevermore!» и взвился к грозным небесам. На город упала ночь, и я тоже зашаталась, теряя сознание.
Но меня подхватили на руки. Краем глаза я заметила нечто чёрное. Обернувшись к нему, я увидела человека с оскаленным оленьим черепом с ветвистыми рогами. Закричала, вырвалась из его цепких объятий, и бросилась прочь из города.
Я пронеслась мимо кладбища, пугая ворон и пугаясь сама, прямо через небольшой перелесок, и лишь когда передо мной показалась река, я решила передохнуть, но мои ноги заскользили по мокрому песку. Уши, лоб и лицо вспыхнули, и я поняла, что у меня лихорадка. Посмотрев на свои руки, я обнаружила чёрные разлагающиеся раны, струпья и гниль. Температура тела всё поднималась и поднималась. Начала кружиться голова. Я упала в воду, начав задыхаться от жара. Вода вокруг меня кипела. Я отстранённо подумала, что из-за меня сварятся местные рыбы и раки. Чума меня подери…
Позволив реке нести моё воспалённое, разлагающееся тело вниз по течению, я прикрыла глаза и решила, что лучше уж утонуть, чем умереть от чумы. Мне удалось задремать.
Спустя несколько часов меня прибило к берегу. Я выползла из реки, посмотрела на свои руки, и увидела, что они выглядят так же, как и раньше: белоснежная кожа, не запятнанная следами гниения. Жар исчез, как будто его и не было. Оглянувшись назад, я увидела, как вдалеке поднимается к небесам столб пламени. Что за наваждение?
Оглядевшись по сторонам, я зябко поёжилась. Окружающие меня горные вершины, покрытые снегом и льдом, чьи острые зазубренные края вспарывали тучи, возвышались на тысячи метров вверх. Начался снегопад, осыпав меня с ног и до головы. Тело помимо воли затрясло от холода. Белые хлопья оседали на мои плечи, талая вода струилась по телу, стекая по спине. Начался дикий озноб, и я чуть не пожалела о том времени, когда вода кипела вокруг моего тела. Глупости, конечно, ни о чём я не пожалела.
С одной из дальних гор скатилась, шурша, ревя, завывая и таща за собой глыбы камней, снежная лавина. Я подумала, что оставаться на открытой местности слишком опасно, поэтому побрела по горной тропе, прихотливо извивавшейся по долине между гор. Редко попадающиеся заросли вереска и куманики радовали мой взор. Хоть что-то живое в этих унылых льдах. Тропа повела вверх, и мне пришлось, чертыхаясь, кашляя и задыхаясь от нагрузки (привет, уроки физкультуры, которые я порой прогуливала), ползти вверх.
На пути оказалась большая заснеженная пещера, которую я с трудом разглядела сквозь метель. Я заползла туда, клацая зубами и обнимая себя за плечи, чтобы спастись от зимней стужи. Внутренний холод, поселившийся во мне, когда я оказалась вдалеке от Рьюги, разъедал моё сердце. Я страдала не столько от зимы снаружи пещеры, сколько от непонятной душевной боли. Кроме того, в ушах всё время эхом отдавался звон, как будто сотни стеклянных молоточков стучали по сталактитам в огромной подземной каверне.
Я свернулась клубочком, стараясь уснуть, но сон не хотел смежить мои усталые веки. Каждую мышцу тела крутило и ломало. Потрясающе. Я так и умру здесь, посреди заснеженной пустоши, далеко от неведомого дома, горячей ванны, мягкой постели и антибиотиков. Прикрыв глаза, я начала бредить. Сначала мне мерещился Рьюга, мечущийся посреди поля, где мы заночевали, как мне казалось, миллионы лет назад. Потом я услышала голос, зовущий меня, умоляющий очнуться.
«Где ты? Где ты? Где ты?», — взывал он ко мне. Я не могла разглядеть его лицо. Оно расплывалось в бреду. Потом на моё лицо упали еле пробившиеся сквозь клыкастый ледяной зев пещеры косые лучи света.
«Никки, просыпайся».
И я открыла глаза. Надо мной склонился огромный зверь, чьи жёлтые глаза светились в темноте. Это они освещали моё лицо, подобно двум прожекторам. Зверь, чьи огромные очертания я не могла разглядеть, зарычал. Его слюна капала на моё лицо. Я затаила дыхание и не двигалась, пытаясь не закричать. Рычание зверя усилилось. Я поняла, что сейчас он бросится на меня.
Глава 7. Схватка
Инстинктивно закрыв руками лицо, я попыталась ускользнуть от его атаки. Зубы зверя клацнули, вцепившись в предплечье.
— Аааа!
Из порванной артерии зафонтанировала кровь. Я поняла, что ещё немного, и потеряю сознание
