Он говорил тихим, печальным голосом, словно что-то надломилось в нем, словно случилась беда куда горше, чем смерть отца или отъезд старшего сына.
— Бедный брат, — прошептала Лика.
— Но все это не так-то просто, — продолжал Раймон. — Просить милостыню у простолюдина тяжело уже само по себе. Но меня беспокоит другое: я никак не могу понять, что у этого Молина на уме. Давая ссуду, он поставил мне весьма странные условия.
— Какие же?
Раймон задумчиво посмотрел на сестру и провел своей мозолистой ладонью по ее чудесным темно-золотистым кудрям.
— Как странно… Мне легче довериться тебе, чем твоей старшей сестре. Ты сумасбродка, дикарка, но мне кажется, что уже сейчас ты способна все понять. Конечно, я подозревал, что Молин рассчитывает как следует нажиться на этой затее с красной плесенью, но я не совсем понимал, почему он обратился именно ко мне, а не к кому-нибудь из местных барышников. Теперь же я понял: для него важно, что я дворянин. Он сам сегодня сказал мне: он рассчитывает, что я при помощи своих связей или родственников добьюсь от суперинтенданта финансов освобождения от таможенной пошлины, а так же гарантированного права сбывать лично четверть полученного продукта, когда кончится война.
— Да это же великолепно! — восторженно воскликнула Анжелика. — Как хитро все задумано! С одной стороны Молин — простолюдин, но человек ловкий, с другой — ты, дворянин…
— И не ловкий, — улыбнулся Раймон.
— Нет, просто мы не привыкли заниматься такими делами. Всем занимался отец. Зато у нас связи и титулы. Ты добьешься успеха. А что вы будете делать с остальными?
— Их получит право закупать в Пуатье по рыночным ценам военное интендантство. Сейчас война непонятно кого и с кем, но одно точно: цены на пойло растут как и спрос.
— Выходит, все предусмотрено. Молин — человек дальновидный. Может, вам следует повидаться с маркизом Плесси и даже написать герцогу? Хотя я слышала, что все эти сеньоры скоро приедут в наши края, они ведь снова занялись своей, как её… революцией.
— Да, действительно, об этом поговаривают, — недовольно пробормотал Раймон. — Во всяком случае, поздравлять меня еще рано. Приедут ли эти вельможи или нет, еще не известно, как, впрочем, и то, захотят ли они мне помочь. Да, я еще не рассказал тебе самого удивительного.
— Чего?
— Молин настаивает, чтобы я возобновил добычу свинца на нашем заброшенном руднике, — задумчиво вздохнул брат. — Иногда мне кажется, что Молин просто не в своем уме, хотя, надо признаться, я не вполне разбираюсь в этих мудреных делах… если, впрочем, это настоящие дела. Короче говоря, он попросил меня ходатайствовать перед императором о восстановлении привилегии моих предков добывать свинец и серебро на этом руднике. Помнишь заброшенный рудник около Волу? — спросил Раймон, увидев, что Лика унеслась куда-то мыслями.
Лика молча кивнула.
— Интересно бы знать, что этот чертов Молин собирается извлечь из наших старых камней?.. По-видимому, оборудование рудника будет заказано от моего имени, но на деньги Молина. Мы заключим с ним тайное соглашение, по которому он получает рудник в аренду на десять лет и берет на себя все-расходы, связанные с моей земельной собственностью и разработкой рудника. Я же в свою очередь должен добиться от суперинтенданта, чтобы четверть добываемого металла тоже освободили от обложения налогом и дали те же гарантии на вывоз его за пределы Луны. Все это представляется мне несколько сложным, — заключил брат и встал.
Когда он поднимался, в его кошельке звякнули золотые экю, которые он только что получил от Молина, и приятный этот звон подбодрил его.
— Постарайся забыть все, что я рассказал тебе, и займись своим гардеробом. На сей раз решено: ты отправляешься в лицей, чего бы нам это ни стоило.
Итак, Лика начала собираться в дорогу. Однако за несколько дней до отъезда одно происшествие чуть не изменило её судьбу.
Брат позвал к себе Лику и критически осмотрел сестру, которая за последние месяцы сильно вытянулась и теперь ходила с чистыми руками, аккуратно причесанная. По всеобщему мнению, Лика наконец-то образумилась.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ну что ж, ничего, — словно про себя пробормотал он и сказал:
— Представьте себе, маркиз дю Плесси только что прибыл в замок со всеми чадами и домочадцами — с маркизой, сыном, пажами, слугами и псарней. У них — именитый гость, принц Конде со своей свитой. Я столкнулся там с ними, маркиз подозвал меня, справился о вас, и знаете, о чем попросил? Привезти к нему Лику, чтобы она заменила одну из фрейлин маркизы. Маркизе пришлось оставить в Астрограде почти всех девушек, которые ее причесывают, развлекают. Она очень взбудоражена приездом принца Конде, и ей, она уверяет, просто необходимы в помощь миловидные девушки.
— А почему Лику, а не меня? — с вызовом воскликнула Орта.
— Потому что он сказал «миловидные», — без обиняков отрезал Раймон.
— Однако ведь маркиз нашел, что у меня тонкий ум.
— А маркиза желает видеть вокруг себя хорошенькие мордочки.
— Это уж слишком! — воскликнула Орта и бросилась к сестре с явным намерением исцарапать ей лицо.
Но Лика, предвидя маневр сестры, проворно увернулась. С бьющимся сердцем поднялась она в большую комнату, где жила теперь только вдвоем с Мэд. В окно она кликнула мальчика-слугу и приказала ему принести ведро воды и таз.
Она тщательно вымылась и долго расчесывала щеткой свои прекрасные волосы, которые ниспадали ей на плечи шелковистой пелериной. Фантина поднялась к ней и принесла самое лучшее платье из тех, что Лике сшили для лицея. Лика восторгалась им, хотя было оно довольно тусклого, серого цвета. Но зато оно сшито из новой материи, специально купленной у известного суконщика в Ниоре, и его оживляет белый воротник! Это было ее первое длинное платье. Надевая его, она даже пританцовывала от радости. Толстая Фантина в умилении сложила ладони.
— Маленькая моя Лика, да тебя там примут за взрослую девушку. Может, тебе сделать настоящую прическу?
Но Лика отказалась. Женское чутье подсказало ей, что не следует скрывать под пудрой свое единственное украшение.
Она села в старый отцовский мобиль и вместе с братом отправилась в замок Плесси.
Замок пробудился от своего зачарованного сна. Паромобиль оставили Молина, шли по главной аллее, навстречу им неслась музыка. На лужайках резвились длинноногие борзые и маленькие грифоны. Сеньоры в локонах и дамы в переливающихся всеми цветами радуги платьях прогуливались по аллеям. Некоторые из них с удивлением поглядывали на жалкого дворянчика в темной одежде из грубого сукна и девочку-подростка в платье монастырской воспитанницы.
— Одета нелепо, но хорошенькая, — заметила одна из дам, обмахиваясь веером.
«Уж не обо мне ли они говорят? — подумала Лика. — Но чем же нелепо она одета?» — Лика внимательнее оглядела яркие, роскошные туалеты, украшенные кружевами, и ее серое платье вдруг показалось ей неуместным здесь.
Раймон не разделял смущения сестры и был горд ею. Все его мысли были поглощены предстоящим разговором, о котором он собирался просить маркиза Плесси. Добиться отмены налога на четверть красной плесени и четверть добытого свинца для такого знатного родом дворянина наверняка не составит труда. Но обнищавший дворянин понимал лишь одно: живя вдали от двора, он стал похож на простого работягу, и сейчас все эти господа в напудренных локонах, с благовонным дыханием, с их жеманной болтовней ошеломили его. Да, помнится, раньше всячески подчеркивались простота и суровость нравов. Разве не сам император, шокированный слишком большим декольте у юной красавицы из Пуатье, без всяких церемоний плюнул в этот нескромный… и соблазнительный вырез? Раймон читал об этом, но теперь, не имея навыков общения при дворе, растерялся.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
С невысокого помоста доносились нежные, пленительные звуки — там сидели музыканты с гобоями, скрипками и флейтами. В большой зеркальной зале под совершенно другую, оглушающюю музыку танцевала молодежь. Лика подумала, что, может, среди танцующих находится и ее кузен Филипп.
