В тот момент, когда гость направился к двери, Жослен С обычной своей бесцеремонностью схватил его за руку.
— Еще один вопрос. Чтобы найти себе занятие в Новом Свете, наверно, надо быть богатым или купить право заниматься ремеслом?
— Сын мой, это свободные земли. Там не требуются никакие бумаги, хотя трудиться приходится много и тяжело, да и нужно уметь защищать себя. У меня было поручение в замок Сансе. Я привез вам послание. Я намеревался поговорить об этом с бароном Арманом наедине, но, как я понял, в вашей семье привыкли обсуждать все дела сообща. Что ж, мне это нравится.
Лика заметила, что лицо барона сделалось вдруг мертвенно бледным, и он прислонился к дверному косяку.
Она почувствовала острую жалость к деду. Ей хотелось остановить пастора, не дать вырваться тем словам, которые он собирался сказать, но пастор продолжал:
— Ваш старый знакомый, которого я имел удовольствие встретить в новых землях, просил меня заехать в замок и узнать, как поживает его друг, с тем, чтобы, вернувшись, я рассказал обо всем ему… Теперь я выполнил поручение…
Барон пошатнулся. Гим подхватил его. Поддерживаемый старым солдатом, он вышел. Что так сильно разволновало барона никто не знал, как и человека от которого пришло сообщение.
Через несколько дней старый барон умер. От какой болезни — неизвестно. Вернее, он просто постепенно угас. Это произошло как раз тогда, когда все думали, что он оправился от волнений.
Но бог все-таки пощадил его. Он не дал ему дожить еще до одного горя — отъезда Жослена…
Однажды утром, вскоре после похорон барона, Лика услышала сквозь сон, как кто-то тихонько зовет ее:
— Лика! Лика!
Открыв глаза, Лика с удивлением увидела у своего изголовья Жослена. Она вышла за ним в коридор.
— Я уезжаю, — прошептал ей Жослен. — Постарайся, чтобы они это поняли.
— Куда ты уезжаешь?
— Сперва в Лунасити, а оттуда полечу в новые Земли. В конце концов найду место, где я буду нужен, там и высажусь.
— Здесь ты тоже нужен, — жалобно сказала Анжелика, дрожа от холода в старенькой тонкой ночной кофте.
— Нет, в этом мире для меня нет места. Мне невыносима мысль, что каста, к которой я принадлежу, имеет привилегии, но сама не приносит никакой пользы. Все дворяне, богатые они или бедные, не знают больше, ради чего они живут. Я хочу просто жить.
Он быстро поцеловал ее, спустился на несколько ступенек, обернулся и пристально взглянул на свою полураздетую сестру взглядом искушенного мужчины.
— Ты становишься красивой и стройной, Лика. Будь осторожна. Тебе тоже надо бы уехать. Иначе в один прекрасный день ты или окажешься в строительном ангаре на сене с каким-нибудь балбесом, или же станешь собственностью одного из разжиревших соседей-дворянчиков.
И с неожиданной нежностью он добавил:
— Конечно, я порядочный шалопай, но поверь моему опыту, дорогая сестренка, здесь тебя ждет ужасная жизнь. Беги, беги из этого старого замка. А я ухожу в Новые Земли!
Перепрыгивая через ступеньки, он ринулся вниз по лестнице и исчез.
Глава 8
Смерть барона, отъезд Жослена и его слова: «Тебе тоже надо бы уехать» — глубоко потрясли Лику, тем более что она была в том неустойчивом возрасте, когда человек способен на самые сумасбродные поступки.
И вот в самом начале лета Лика Монтелу, собрав ватагу босоногих мальчишек и пообещав им вольную жизнь, отправилась в Новые Земли. В их краю долго потом вспоминали об этом, и люди видели в поступке Лики лишнее доказательство тому, что она — фея или ведьма.
По правде говоря, ребятишки даже не одолели каштанового леса. Лишь с наступлением вечера, когда лучи заходящего солнца багрянцем осветили огромные стволы вековых деревьев, Анжелика вдруг опомнилась. Последние дни она жила, словно в бреду. Мысленно она видела, как добралась до Лунасити, как нанимается бравым пехотинцем на готовое к отплытию судно, как высаживается на незнакомый материк и местные жители приветливо встречают ее, протягивая ей гроздья винограда. Что такое виноград она не знала. Николку не пришлось долго уговаривать. «Космическим пехотинцем быть лучше, чем возиться на гидропонике. Я давно хотел повидать дальние миры». Нашлись еще другие сорванцы, которым всегда больше нравилось бегать по лесу, чем работать на ферме, и они упросили взять их с собой. И Дени, конечно, тоже. Всего набралось семь мальчишек. Лика, единственная девочка среди них, была вожаком. Мальчишки настолько верили в нее, что ничуть не беспокоились, когда стали сгущаться сумерки. Они шли по лесу с охапками цветов, с перемазанными ежевикой лицами и считали, что путешествие началось весьма приятно. Они шли с самого утра и только в середине дня сделали привал у небольшого ручейка и подкрепились каштанами и серым хлебом, захваченным из дому.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
И вот, когда начало темнеть, Анжелику вдруг охватила дрожь и она с такой ясностью поняла, какую глупость совершила, что у нее даже пересохло во рту.
«В лесу нельзя оставаться на ночь, ведь здесь волки», — подумала она.
— Николка, — сказала она вслух, — тебе не кажется странным, что мы до сих пор не дошли даже до соседней деревни?
— Уж не заблудились ли мы? — озабоченно ответил мальчик. — Я ходил туда с отцом, когда он еще был жив… Тогда мы дошли быстрее…
Чья-то липкая ручонка сжала руку Анжелики. Это был самый маленький из путешественников, шестилетний малыш.
— Скоро ночь будет. Мы, наверно, потерялись, — захныкал он.
— Да нет, — успокоила его Лика, — деревня совсем недалеко. Надо только еще чуть пройти.
Они снова зашагали молча. Сквозь ветви деревьев было видно, как бледнел закат.
— Даже если мы к ночи не доберемся до деревни, не нужно пугаться, — сказала Лика. — Мы залезем на деревья и там поспим. Тогда волки нас не заметят.
Она говорила беззаботным тоном, но на самом деле была сильно встревожена. Вдруг до ее слуха донесся серебристый звон колокола, и она с облегчением вздохнула.
— Слышите! Там деревня, это звонят к молитве! — воскликнула она.
Они припустились бежать. Тропинка начала спускаться вниз, лес становился все реже. Неожиданно он кончился, и дети как зачарованные остановились на опушке.
Вот оно, молчаливое чудо, притаившееся в зеленой ложбине, окруженной лесом, — Ньельский монастырь.
Заходящее солнце золотило его многочисленные крыши из розовой черепицы, колоколенки, белые стены с темнеющими на них бойницами, внутренние садики, окруженные крытыми галереями, обширные пустынные дворы. Колокол продолжал звонить. К колодцу с ведрами шел монах.
Охваченные каким-то религиозным трепетом, дети молча подошли к большим главным воротам. Деревянная калитка была приоткрыта, и они вошли внутрь. Старый монах в сутане из грубого коричневого сукна дремал, сидя на скамье; ровный белоснежный венчик седых волос обрамлял его голый череп.
Теперь, когда все страхи были позади, вдруг наступила разрядка, маленькие бродяги, глядя на спящего монаха, громко расхохотались. На шум в одну из дверей выглянул толстый веселый монах.
— Эй, ребята, — с порога крикнул он им на местном диалекте, — что за непочтительность!
— Мне кажется, это брат Ансельм, — прошептал Николка.
Брат Ансельм время от времени разъезжал на муле по окрестным деревням, где выменивал четки и флакончики с целебной настойкой из цветов дягиля на хлеб и сало. Это казалось странным, так как монастырь не принадлежал к нищенствующему ордену и, по слухам, был довольно богат, получая от своих владений значительные доходы.
Лика, а за ней и ее верное войско, подошли к монаху. Она не решилась доверить ему их тайные планы удрать в Новые Земли, тем более что брат Ансельм, верно, и не слышал о существовании этих далеких мест. Она сказала, что они из Монтелу, пошли в лес по ягоды и заблудились.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Бедные цыплятки, — сочувственно вздохнул добрый монах, — вот что значит быть лакомками. Ваши матери в слезах ищут вас повсюду, но, когда вы вернетесь, вам зададут взбучку. Но все же придется вам переночевать здесь. Я дам вам по миске молока и серого хлебца. Поспите в сарае до утра, а там я запрягу в повозку мула и отвезу вас домой. Я как раз собирался в ваши края за пожертвованиями.
