Подбежав, наконец, к дому Миры, я остановилась, опершись на ворота, немного отдышалась, а потом закричала:
— Тетя Мира! Тетя Мира!
Войти в калитку я поостереглась — у нее во дворе в это время гуляла спущенная с цепи злющая собака Рэйка. И правильно сделала — за забором тут же раздался заливистый лай. Наконец, меня услышали и, обругав пса, спросили:
— Кто там пришел на ночь глядя?
Я узнала голос тети Миры.
— Тетя Мира, это я, Лейла! Мама рожает, а знахарка в деревню уехала…
Та сразу поняла, зачем я пришла:
— Подожди меня, я сейчас платок накину, и пойдем.
Мира — вдова и мать той самой вредной девятилетней Руниры, которая прозвала меня лягушкой. Живут они вместе с родителями погибшего, как когда-то у Малики, мужа. Девушка она видная, и я не удивлюсь, если какой-нибудь вдовец и к ней скоро присмотрится.
Она вышла быстро, Рунира хотела пойти за ней, но та не позволила. И слава Всевышнему! Мне сейчас не до глупых детских пререканий, которые непременно последовали бы. Я вспомнила еще об одном человеке, который мог бы сейчас помочь. И почему я не сообразила сразу? Видимо, от стресса, или потому что ассоциировала эту женщину не с мамой, а с кофейней.
— Тетя Мира, давайте еще зайдем за тетей Сэйрой?!
Она быстро и остро на меня глянула и строго сказала:
— Она сейчас, небось, убирает тот бедлам, что остался после сегодняшнего открытия. Да и зачем ее беспокоить? Сами справимся, незачем там столько народу.
И так она это уверенно сказала, что я даже была склонна согласиться, но, тряхнув головой, отмела нелепость этих слов:
— Мама рожает! Какая уборка?! Тем более нам по дороге. — И побежала вперед, оставляя Миру позади.
Сэйре ничего даже говорить не пришлось. Увидев запыхавшуюся и всполошенную меня, она сразу же обо всем догадалась.
— Малика?
— Ага.
— Вот как чувствовала, что ей совсем скоро срок придет, но надеялась, что все же не сегодня… — причитала она, вбегая в дом, чтобы предупредить мужа, что уйдет.
По дороге я быстро рассказала что и как произошло, не забыв упомянуть, что скоро к нам должен подойти и лекарь. Мира на это недовольно поморщилась:
— Я и сама справлюсь, нечего там делать мужчинам!
Я не стала ей говорить, что она не лекарь и даже не знахарка, чтобы так уверенно это заявлять, а лишь проговорила:
— Он не будет заходить в комнату к роженице, но сможет помочь советом.
— Вот и правильно, — поддержала Сэйра. — Пусть на всякий случай будет поблизости. Я до сих пор помню, как рожала Айлу. Тогда тоже знахарки поблизости не оказалось. Думала все, отжила свое, но Всевышний миловал. И если бы в тот момент за стеной сидел хоть завалящий лекарь, я бы не так сильно переживала.
На это девушка лишь фыркнула:
— Очень удивлюсь, если твой отец позволит постороннему мужчине даже войти в дом!
Я промолчала, но про себя подумала, что отец не так глуп, чтобы отказываться даже от такой медицинской помощи.
Так и произошло. Когда я рассказала ему о том, что на подходе полковой лекарь, он лишь благодарно кивнул и, не обращая внимания на возмущенное шипение Миры, провел женщин к маме. Меня внутрь не впустили — сказали, что еще слишком мала.
Что ж, не очень-то и хотелось. Вернее, хотелось, но было страшно, особенно когда мама стонала. В этот момент очень помог профессор, который взял меня за плечи и отвел в кухню, где уже сидели Малик и Кирим с Ромичем. Отец остался у двери спальни и расхаживал из стороны в сторону. Заставить его хоть немного успокоиться и присесть не смог даже проф.
В скором времени пришел офицер с лекарем, и я поняла, что совершенно не представляю, как представлять их отцу. Но они решили эту проблему сами: офицер назвался бароном Саргайлом Веренским, капитаном эльмирантийской армии, а лекарь — Хорвусом, сыном10 Вуркаса. Их приход помог отцу немного успокоиться. Мужчины засели в зале, куда я принесла им чай, кофе и сладости, к которым притронулся разве что лекарь. Хотя у них профессия такая, если постоянно находиться в напряжении, то никаких сил ни моральных, ни физических не останется.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Прихлебывая чаек, он и попросил:
— Деточка, позови ко мне, пожалуйста, одну из женщин, что помогает твоей матери.
Я кивнула и тут же отправилась за Сэйрой. Звать Миру, с ее отношением к лекарям, не имело никакого смысла. Когда вошла, мама как раз отдыхала после очередной схватки, выглядела уставшей и перепуганной. Мира вытирала пот с ее лба.
— Тетя Сэйра, вас лекарь зовет. Он ждет в зале.
— Хорошо, пошли, — ответила та, освобождая пальцы из маминого захвата.
— Да-да, сейчас. Вы идите, а я немного с мамой побуду.
Я видела, что Мира хочет выставить меня за дверь, как, впрочем, и Сэйра, поэтому быстро подбежала к кровати и сама сжала мамины пальцы.
— Я не помешаю! Пожалуйста!
Женщины как по команде уставились на маму, но та, вопреки их ожиданиям, ответила согласием:
— Пусть останется. Когда Лейла рядом, мне спокойнее, — и слабо мне улыбнулась.
— Мамочка, все будет хорошо! — начала я свою жизнеутверждающую речь, когда Сэйра вышла из комнаты. Мира недовольно поджала губы.
В этот момент маму скрутила новая схватка. И я на автомате, как не раз видела в фильмах в родном земном двадцать первом-то веке, начала говорить:
— Дыши, мама, дыши! Сейчас все пройдет. — Как нужно дышать правильно, я себе представляла смутно, но старалась говорить уверенным голосом, стараясь вселить эту уверенность и в маму. — И тужься! Вот так, как будто хочешь сходить по большому. — Откуда эта мысль ко мне пришла, я уже и не помню, то ли знакомая рассказывала, как рожала, то ли где-то умудрилась вычитать. — И ноги, ноги в коленях сожми и расставь по шире. Вот! Ну чего ты так перепугалась, как будто Мамука и не ты родила?!
— Я. Только тогда я не знала, как это больно! И не так боялась последствий, — захныкала мама, у которой схватка уже закончилась.
— Ничего, немного помучаешься, и он вылезет на свет Божий, нечего бояться. Ты, главное, о себе подумай, чтобы не помереть ненароком. Сама знаешь, какие осложнения у женщин после родов бывают! Тогда-то и помирают чаще, чем во время родов, — невозмутимо толкнула речь Мира, а у меня аж в глазах потемнело от злости.
Так вот кто ей последние полтора месяца про эти самые последствия так усердно втолковывал! То-то я стала замечать, что у мамы в глазах все чаще стали появляться грусть и какая-то обреченность. Это ж на что она мою мать программирует?
Но возмутиться я не успела. Это за меня сделала Сэйра, вошедшая в комнату с ворохом пеленок и ножницами.
— Не говори глупостей, Мира! — строго сказала она, сверкнув глазами. — Иди лучше в кухню и принеси кипяченую воду!
Кипя от негодования, я обняла совсем павшую духом маму:
— Не слушай ее! У нас за стенкой настоящий лекарь сидит, он рассказывал, что в столице много раз принимал роды у женщин, и ни одна не умерла! — самозабвенно начала я сочинять. — Да-да! — видя в маминых глазах недоверие, смешанное с робкой надеждой, я поспешила сделать вброс новой информации. — Там нет таких сильных предубеждений против лекарей, и самые богатые дамы предпочитают рожать именно с ними, а не со знахарками! Так что не переживай! Все будет хорошо!
Эта речь немного приободрила маму, но ненадолго. Новая схватка и новый приступ боли вызвали слезы на ее глазах.
— Еще немного — и я возненавижу этого ребенка! Мне кажется, он специально меня мучает!
— Не говори глупостей! Ты представляешь, как моему братику сейчас самому там страшно и больно?! Он-то целых девять месяцев провел в тепле и уюте у мамы в животике, а теперь его лишили воздуха и выталкивают куда-то в холод и неизвестность!
Мама снова захныкала:
— Но почему же так больно?! В первый раз и то не так было!
На это я не знала, что ей ответить, поэтому просто положила руку на живот и почувствовала слабый ментальный отклик, полный страха.
