их сигналы в радиусе пяти километров, но хранилище находится в двенадцати километрах к востоку отсюда. Я не знаю, как Клоны добывают еду или воду, не знаю, поймали их или… убили. Я не знаю.
Я не знаю, что ему на это ответить. Часть меня надеется: Молли добралась до хранилища, где Дэй и Шион будут заботиться о ней, помогут слезть с наркотиков, вылечат ее… Но если они застряли в этом хранилище без выхода, без источника пищи или воды, то наверняка они либо мертвы, либо их поймали.
– Их не было в Блоке? – спрашиваю я, вспоминая, что Игби имел доступ к этой информации через глаз.
– Нет, в Блоке не было никого из Клонов, – отвечает Игби.
«Она не могла выжить», – звучит в моей голове непрошенный голос.
Я собираюсь спросить Игби, верит ли он, что Молли еще жива, но меня прерывает шум из ванной, где находятся Кина и Рен, будто что-то упало на пол, а затем раздается крик.
Мы с Игби бросаемся в ванную комнату. Я добираюсь туда первым и распахиваю дверь.
Рен лежит на спине и душит Кину, которая лежит на ней сверху. Рен рычит нечеловеческим голосом, и на мгновение мне кажется, что она снова стала Полоумной. Закатив глаза, Кина безвольно опускает руки.
Я подбегаю к Рен и хватаю ее за руку, отрывая от шеи Кины.
– Отстань от меня! Уйди! – кричит Рен, и как только мне удалось разорвать ее хватку, она бьет меня дважды: сначала в правый глаз, затем в нос.
Я отступаю, Рен снова кидается на Кину.
– Что, черт возьми, за шум?! – спрашивает появившаяся в дверном проеме доктор Ортега. – Ради всего святого, я пытаюсь поспать.
Она видит, как Игби пытается оттащить Рен, и спокойно идет в дальний конец комнаты, берет шприц и вкалывает его Кине.
– Зачем вы вводите ей успокоительное? – спрашиваю я. – Это же на нее напали!
Пожав плечами, доктор хватает другой шприц и вводит его Рен. Обе девушки теряют сознание и падают на пол под действием препарата.
– Теперь я могу вернуться и поспать? – спрашивает доктор Ортега, а затем выходит из комнаты и шагает обратно к своей кровати, сложенной из книг.
– Нам придется связать Рен, пока не поймем, как ей помочь, – говорит Игби, тяжело дыша.
– Нет, – возражаю я, – мы не будем держать ее связанной. Она два месяца провела в заключении, взаперти. Мы не поступим так с ней.
– И что ты предлагаешь? – спрашивает Игби. – Просто позволять ей нападать на людей каждый раз, когда она забывает, где находится?
Я собираюсь ответить, когда из главной библиотеки раздается громкий голос Акими:
– Группа Собирателей возвращается.
Игби зовет Пода, они вдвоем быстро бегут в дальний конец ванной комнаты к дыре в стене и спускаются по лестнице в канализацию.
– Пошли, – зовет меня Игби.
Следом за ними я поспешно спускаюсь вниз, стараясь не отставать. Под и Игби уже бегут по низким узким туннелям канализации обратно к крышке люка у здания суда.
Через несколько секунд тяжелая стальная крышка поднимается, и Пандер спрыгивает в туннель.
– Ничего, – выдыхает она, засовывая древний пистолет за пояс шорт. – У нас ничего нет! Они были повсюду. Хэппи отправляет в город все больше и больше солдат.
– Что случилось? – спрашивает Игби, но не успевает он продолжить, как из люка появляется вторая девушка, и пока она осторожно спускается, я замечаю ее выпуклый живот – она беременна. Приземлившись, она убирает с глаз черные, мокрые от пота волосы. Ей около шестнадцати, и, кажется, она злится.
– Носители повсюду, и солдаты. Нам повезло, что выбрались живыми, – рассказывает она, переводя на меня сердитый взгляд. – Ты, должно быть, Лука? Много слышала о тебе. Я Самира Диб.
– О, ты Самира, – отвечаю я, в ответ беременная девушка поднимает бровь.
– Значит, ничего? – спрашивает Под. – Ни еды, ни воды?
– Ничего, – отвечает Пандер.
– А процессор? – спрашивает Игби.
– Ты понимаешь, что значит «ничего»? – уточняет Самира с, казалось бы, искренним любопытством, запихивая в рюкзак раннюю модель УЗ-винтовки.
– Ладно, – отвечает Игби, – давайте вернемся на базу и составим план.
Мы снова пробираемся через канализацию обратно в ванную комнату, где Рен и Кина все еще валяются на полу. Я поднимаю Кину и кладу ее на одну из кроватей. Под и Игби перекладывают Рен на другую.
– Ладно, мистер Сострадание, – начинает Игби, переводя взгляд с меня на Рен, – если не запирать ее, то что ты тогда предлагаешь с ней делать?
Какое-то время я раздумываю над его вопросом.
– Ей нужны время и отдых. Она пережила ад. Мы должны дать ей шанс оправиться от всего этого.
В конце концов Игби кивает.
– Ты прав, – говорит он, – отведем ее в кладовую при входе в библиотеку, подальше от всех остальных, но не будем запирать ее или связывать. Я обсужу с доктором О лечение и узнаю, какие лекарства ей понадобятся.
– Спасибо, – благодарю я.
Игби наклоняется ко мне:
– Между нами, Лука, я не особо доверяю этой сумасшедшей докторше.
– Почему?
– Сам подумай: она не дышит, и, гарантирую, у нее нет сердцебиения. В ней больше технологий, чем в Плодожоре. Она Совершенная.
– Как и Рен, – отмечаю я.
– Но Рен не умеет удалять технологии Совершенных хирургическим путем без помощи роботов. Доктор Ортега – Совершенная более высокого уровня.
На секунду кажется, что мой мозг пытается собрать воедино какую-то картину, что-то про доктора Ортегу. Такое ощущение, будто я ее знаю, словно я ее уже встречал, но где? Когда? Я отбрасываю эту мысль, списывая ее на усталость и загруженность.
– О чем ты? – спрашиваю я. – Ты же не думаешь, что она работает на Хэппи?
– Я просто смотрю на факты, – пожимает плечами Игби, – вот и все.
Под и Игби поднимают кровать Рен и несут ее через библиотеку в кладовую.
Все еще чувствуя сонливость после успокоительного и операции, пытаясь осмыслить то, что Игби сказал о докторе О, я прохожу в библиотеку и сажусь в неудобное кресло.
Новая девушка, Самира, стягивает через голову белую футболку. Оставшись в одном спортивном топе, она стоит и тычет пальцем в окровавленную дыру на футболке.
– Вот черт! – ворчит она. Опустив взгляд на свой выступающий живот, она обнаруживает неприятную на вид рану. – Черт возьми! – повторяет она. Самира идет туда, где спит доктор Ортега, берет бутылку с коричневой жидкостью, хирургическую иглу и нитки из аптечки, лежащей на полу, и, вылив немного жидкости на рану, начинает ее зашивать.
Чуть выше хмурой от сосредоточенности складки между бровями я замечаю небольшой горизонтальный шрам и понимаю, что это шрам от удаления паноптической камеры. Я оглядываю бывших заключенных Аркана и отмечаю, что у них нет шрамов, наши исцеляющие способности стерли все признаки операции по удалению паноптических камер.
Я встаю и подхожу к девушке, не зная, что сказать, пока, наконец, не решаюсь заговорить:
– Самира, верно?
– Ага, – отвечает она, не поднимая глаз, вонзая изогнутую иглу глубоко в кожу с одной стороны раны и проталкивая вверх с другой. – Зови меня просто Сэм.
– Хорошо, Сэм, – продолжаю я. – Не мог не заметить, что ты беременна. Ну, в смысле, сильно беременна и… мне кажется… ну, то есть… может, тебе не стоить выходить в город на разведку?
Самира замирает, и шуршащий звук нити, протаскиваемой сквозь кожу, прекращается в тот момент, когда она встречается со мной глазами.
– Эй, как тебе такая идея, Лука: занимайся-ка ты, черт возьми, своими
