секунды, а затем Сэм заливается неистовым смехом.
– Как, черт тебя дери, ты так выстрелил? – кричит она, и, хоть она и смеется, ее глаза полны ужаса.
Прикрыв лицо руками, Сэм опускается на колени. Секунд пять-шесть она просто плачет, и, наконец, сделав глубокий вдох, берет себя в руки.
– Нужно бежать. Скоро прибудут еще солдаты, – говорит она.
Кивнув, я бегу за гарнитурой. Я бросаю взгляд на автомат убитого солдата, который лежит всего метрах в десяти от нас, но в небе слышны звуки приближающейся военной техники, и мы бежим прочь что есть мочи вниз по спиральной дороге. Я уверен, что нам не выбраться отсюда незамеченными.
Мы мчимся вперед и, добежав до конца этой дороги, оказываемся на уровне земли. Над нами по городу эхом разносятся громкие приказы солдат-Совершенных.
– Сюда! – зовет Сэм, резко свернув направо и уводя нас в сторону от канализации за зданием суда.
– А как же библиотека? – выкрикиваю я.
– Нет времени! – кричит Сэм, лезет в заколоченный дверной проем, ломая доски, и исчезает в вихре пыли.
Я вхожу за ней в здание. Это какой-то старый магазин с кафельным полом и разбитым стеклом-витриной – возможно, старая мясная лавка времен до моего рождения, когда люди покупали мясо животных. Сэм отодвигает в сторону часть барной стойки, под которой спрятана прогнившая деревянная лестница, ведущая в темноту.
– Куда мы идем? – спрашиваю я.
Сэм не отвечает, просто осторожно и быстро спускается во мрак. Я слышу, как снаружи мобилизуется армия Совершенных: больше автомобилей, больше шагов, больше приказов. Я спускаюсь за Сэм, пальцами протаскивая тяжелую стойку, чтобы как можно плотнее накрыть вход.
Двигаясь быстро, я достигаю нижней части лестницы и в темноте врезаюсь в спину Сэм.
– Пандер составила карту нескольких старых туннелей, – шепчет она, – но они опасны. Это как лабиринты. Мы нашли кое-какие книги о них. Судя по всему, тысячу лет назад их использовали политики и члены королевских семей. Другие построили контрабандисты. Один из этих туннелей раньше вел к виселице, где вешали преступников.
– Ого! – отвечаю я так же шепотом, хоть мы и глубоко под землей.
– А теперь их используем мы, – продолжает Сэм. – Держись ближе, если не хочешь заблудиться.
В темноте сложно сказать, насколько я близок к Сэм, но время от времени я протягиваю руку вперед, чтобы убедиться, что она не ушла далеко. Мысль о том, что можно свернуть не туда и затеряться в лабиринте черных как смоль туннелей, ужасает меня.
«Туннели! – думаю я. – Да они просто преследуют меня. Если это когда-нибудь кончится и я выживу, то больше никогда и близко не подойду к туннелю!»
Мы поворачиваем налево, затем еще раз налево; около полукилометра идем по туннелю, плавно ведущему правее, пока, наконец, Сэм не останавливается в замешательстве. Перед нами в ряд три поворота направо. Кажется, Сэм решила идти во второй, даже сделала несколько шагов, но передумывает и выбирает третий. Мы поднимаемся по пролету из шести ступеней, затем туннель снова изгибается вниз и направо.
Спустя минут десять ходьбы Сэм нащупывает стену и находит лестницу.
– Сюда, – говорит она и тянет мою руку к лестнице. – Веди себя как можно тише, когда выберешься наверх, мы недалеко от Арки.
– Арка? – повторяю я, вспоминая слова Галена Рая: «Вас может удивить, насколько легко было завербовать солдат, убедить людей присоединиться к нашему делу. Предложите им иерархию, в которой им будет место – Первый, Второй или Третий уровень – скажите им, что они заработают свое место на Арке, где будут защищены от конца света». – Что это? – спрашиваю я. – Что-то вроде бункера?
– Увидишь, – отвечает Сэм.
Я поднимаюсь по лестнице. Она покрыта мхом и влагой, вдобавок я несу гарнитуру голографической камеры, но мне все же удается выбраться наверх, где я ударяюсь головой о металлическую решетку. Я поднимаю ее и осторожно опускаю на пол. Оглядевшись, понимаю, что это старый подвал, кафельный пол которого частично покрыт грязью. Стальные бочонки из-под пива и сидра стоят высокими рядами среди труб и вентилей.
Мы вылезаем из туннеля и пробираемся к гниющей деревянной лестнице у кирпичной стены.
Поднимаемся и оказываемся за барной стойкой в старом пабе с деревянным полом. Паб заброшен уже давно, но полукруглая барная стойка со старомодной столешницей из лакированного дуба по-прежнему величественно возвышается посреди комнаты. Фужеры для шампанского до сих пор свисают сосульками со стеллажей над пивными кранами. Столы и стулья, расставленные по комнате, выглядят так, будто ждут, что клиентура вот-вот войдет через заколоченный дверной проем. Если бы не пыль, покрывающая все кругом, словно снегопад, то могло бы показаться, что это место закрыто лишь на один вечер, а не на целые десятилетия.
Сэм подходит ко мне за стойкой, мы оба оглядываемся, завороженные этим местом, которое будто застыло во времени.
Звук марширующих шагов с улицы выводит нас из задумчивости, и мы тихонько идем к складскому помещению за стойкой бара и заходим в давно неработающую холодильную комнату в конце паба. Я сажусь на старый ящик с пивом, Сэм прикрывает дверь.
– Ну и какой план? – тихо спрашиваю я.
– Ждем.
– Чего?
– Ждем, когда достаточно стемнеет. Когда станет меньше солдат. Если я не ошибаюсь, мы в пределах сканеров наблюдения, так что должны быть в безопасности.
– А если ошибаешься? – спрашиваю я.
– Москиты найдут нас минут через пять.
– Надо было взять с собой Плодожора, – говорю я.
– Да, точно, – смеется Сэм. – Эта глупая штуковина мгновенно бы привлекла к нам внимание.
Я улыбаюсь, вспоминая раздражающий голос дрона и энтузиазм, с которым он не хотел выключаться.
И тут мне в голову приходит идея: мы двигались в сторону центра города.
– Мы далеко от финансового квартала? – спрашиваю я.
– Около шести километров в ту сторону, – отвечает Сэм, указывая на одну из стен холодильной камеры.
– Понятно, – говорю я, глядя на стену так, словно могу видеть сквозь нее вплоть до того места, где сейчас Молли.
Я размышляю над тем, чтобы уйти, добежать до финансового квартала, добраться до тайного хранилища и найти сестру, но шум солдат, снующих по улицам, говорит мне, что они не просто тут же схватят меня, но и сразу же обнаружат Сэм.
– Ты как? – спрашивает Сэм. – Как будто что-то задумал?
– Столько всего на уме, – улыбаюсь я.
– Конец света и не до такого может довести, – говорит Сэм, улыбаясь в ответ. Сунув руку в выцветшую старую коробку, она достает картонную упаковку в форме трубы. Открывает ее и вытаскивает бутылку виски. – Иди принеси пару бокалов из бара, мы здесь надолго.
– Что? Нельзя пить, нужно быть начеку. А ты берем… – я замолкаю, когда Сэм бросает на меня прищуренный взгляд. – Ну ладно, думаю, разок можно.
Я осторожно подхожу к бару и беру с полки два пыльных бокала. Найдя пачку старых кухонных тряпок, я беру относительно чистую из середины стопки и протираю испачканные бокалы изнутри и снаружи.
Я несу их Сэм, и она наливает добрую порцию старинного виски в каждый бокал.
– Ты первый, – велит она, подозрительно изучая янтарную жидкость.
Я нерешительно подношу бокал к носу, принюхиваясь к алкоголю. Запах резкий, но вовсе не неприятный: аромат обгоревших дров и крепкого кофе. Я делаю глоток, и напиток обжигает мне рот. Язык кажется горячим и холодным одновременно, алкоголь обволакивает зубы, его терпкость сводит внутреннюю поверхность щек.
– Ого, – задыхаюсь я, голос у меня такой,
