Нет, не так, колени подгибать не нужно. Вот теперь хорошо: повернувшись к стене. Обопритесь на запястья.
Голову запрокиньте: это гораздо красивее. Покачайте немного бедрами. Ляжки раздвинуть шире! И прогнитесь как можно сильнее. Вот так! Верно говорят, что у вас превосходное сложение; кожа очень гладкая и на вид, и на ощупь, а пахнет от вас просто замечательно. Впрочем, все это фигурирует в рапорте. Ну, милая шлюшка приступим? Чиниться незачем: не забывайте, что это всего лишь отсрочка, о сладости которой вы вскоре будете вспоминать с сожалением, хотя вас, кажется, шокируют мои легкие прикосновения и вы находите свою позу несколько неудобной.
Вот. Уже лучше. Теперь если не возражаете мы можем приступить к предварительному допросу. Когда вы все расскажете, начнутся пытки, чтобы проверить, правду вы сказали или нет. Не заставляя вас менять позу и не связывая, можно будет для начала из чисто эстетических соображений пустить немного крови на ваши белые ягодицы. Затем, когда мы займемся лицевой стороной (то есть, главным образом, сосками, лобком и, разумеется, влагалищем), предпочтительнее будет крепко привязать вас к столу. Я надеюсь, что к тому времени вы исчерпаете запас интересных сюжетов, поскольку мне придется включить телевизор на максимальную громкость с целью заглушить ваши крики, так что ответов ваших я уже не услышу.
Ах да, я забыл: в промежутке между двумя частями нашей программы вы приготовите мне выпивку и чего-нибудь перекусить: например, яичницу с ветчиной. Во время антракта вы проявите ко мне чрезвычайное внимание и предупредительность. Вы даже будете поддерживать светскую беседу за последней в жизни сигаретой: в ваших интересах продлить как можно дольше эту паузу. Затем, невзирая на то, удастся вам или нет добавить нечто новое под влиянием боли, я продолжу пытку вплоть до наступления смерти, как указано в вашем приговоре. Возражать бесполезно, и не стоит плакать: мольбы ягненка, говорит китайская пословица, лишь возбуждают тигра. Итак, вас зовут Джоан Робесон. Отвечайте, так будет лучше для вас: пока вы можете говорить, муки будут вполне терпимыми. Ваша фамилия Робесон?
— Да.
— Имя?
— Джоан.
— Инициалы?
— ДР.
— Возраст?
— Двадцать один год.
— Род занятий?
— Студентка.
— Что изучаете?
— Историю религий.
— Имеете ли другие дипломы?
— Да, два.
— Какие?
— По политической философии. И эстетике преступления.
— На какие средства живете?
— Я подрабатываю.
— Чем именно?
— Проституцией.
— Категория?
— Люкс.
— Работаете самостоятельно или в интересах фирмы?
— В интересах фирмы.
— Какой именно? Вам следует отвечать с большей живостью и охотой, чтобы не заставлять меня вытягивать из вас каждое слово. Помните о моих словах! И еще: старайтесь сохранить эту позу. Итак, в интересах фирмы…
— Джонсон лимитед. Простите меня.
— Очень хорошо. Но не вертитесь так, прошу вас. Вы довольны?
— Но… Чем именно?
— Разумеется, фирмой Джонсон!
— Да. Они соблюдают договор.
— Сколько вы получаете?
— От восьмидесяти до тысячи долларов за вечер. фирма берет себе пятьдесят процентов.
— Вероятно, у вас есть возможность утаивать часть доходов?
— Нет, я этого не делаю. Я играю честно. И в любом случае меня можно проверить по платежным карточкам. У нас очень жесткий контроль. Сейчас почти все автоматизировано: клиенты обычно оставляют чеки, помеченные таймером.
— Вероятно, это довольно сложно, учитывая разнообразие запросов и соответствующих тарифов?
— У нас есть перфорированные карточки со шкалой расчетов, которые вводятся в электронную машину.
— Вы уверены, что никогда не мошенничали?
— Клянусь, что нет.
— Хорошо. Мы вскоре увидим, не заставят ли вас переменить свое мнение тонкие кусачки из уставного набора инструментов или длинные иглы, прокаленные на огне. У вас, конечно, имеется газовая плита?
— Да, на кухне. Вопрос о моих гонорарах имеет такое важное значение?
— Значения не имеет ни один вопрос. Это просто дело принципа. Вы знаете наш девиз: „Истина — моя единственная страсть“. Эти слова выгравированы у меня на бляхе.
— Но ведь слишком мучительная пытка может, напротив, принудить ко лжи?
— Это случается довольно часто; можно сказать, всегда, если работать достаточно долго.
— Значит, вы не достигаете поставленной цели и только получаете удовольствие?
— Нет. Не пытайтесь сбить меня с толку этими псевдо-логическими аргументами. Вы, конечно, надеетесь, таким образом, избежать ожидающей вас судьбы. Подобные случаи предусмотрены, и с вашей стороны было глупо не подумать об этом. Предположим, вы сначала утверждаете одно, а затем нечто прямо противоположное: совокупность обоих ответов наверняка содержит истину, которую нужно только вычленить. Обладая такой уверенностью, остается предоставить математические расчеты электронной машине, куда будут помещены ваши показания. Кстати, именно по этой причине рекомендуется продолжать пытку как можно дольше: в конечном счете, каждое утверждение сопровождается тогда соответствующим отрицанием, что позволяет получить убедительный результат в ходе математического анализа. Вы поняли? Очень хорошо. Вернемся к Джонсон лимитед. Пятьдесят процентов, это слишком много. Возможно, вы предпочли бы работать на полицию?
— В той же сфере?
— Естественно. Судя по всему, у вас большие способности. Едва я начал оглаживать вас, как промежность увлажнилась.
— Наверное, это из-за фильма, где девушек насаживали на кол, или же от страха, или при виде полицейской формы. Что касается перемены места, я должна предупреждать об этом заранее. Кроме того, все зависит от предложенных вами условий.
— Мы можем без помех обсудить это во время паузы. Прежде всего, вам будет сохранена жизнь, что уже немало; но только после двух-трех часов пытки, положенных по инструкции: вы сможете хорошенько обдумать мое предложение, и я тоже не останусь в накладе. А пока расскажите мне о Бен Саиде.
— Вы с ним знакомы?
— Его имя несколько раз упоминается в рапорте.
— По моему мнению, это довольно жалкий тип.
— Чем он занимается в организации?
— Работает связным. Он всего лишь араб, как вам известно, но у нас не обращают внимания на цвет кожи.
— Вы сами еврейка?
— Вовсе нет: я негритянка из Пуэрто-Рико.
— Поздравляю вас, никогда бы не подумал. Итак, этот Бен Саид?
— Шеф приметил его во время стычки с конной полицией. Такому субъекту, как он, разумеется, не стоит тратить время в мероприятиях подобного рода; он ведь очень образованный: говорит на двадцати трех языках, включая гэльский и африкаанс.
— Но не на английском?
— Вы правы. Американскому революционеру совсем не обязательно знать этот диалект. Во всяком случае, нашей организации вполне хватает испанского… Сейчас вы делаете мне очень больно.
— Да. Это специально. В чем конкретно состоит его роль?
— Он связной. Я уже ответила на этот вопрос.
— Почему вы назвали его жалким типом?
— Ну, было множество всяких мелочей. Однажды его послали наблюдать за домом в районе Гринвича, где происходят странные вещи, хотя в принципе все это здание охраняется одним из наших агентов. Бен Саид явился туда в очень приметном облачении частного детектива, в резиновой маске, которая плохо села на лицо, в черных очках, чтобы прикрывать глаза. Полный классический набор: мягкая шляпа, надвинутая на лоб, непромокаемый реглан с поднятым воротником и прочее. Вырядившись таким образом, он встал на тротуаре напротив, просто выставив себя напоказ…
— Хорошо. Этот момент уже фигурирует в досье. Но один пункт вызывает у меня сомнение — является ли означенный человек действительно Бен Саидом. Можете ли вы привести какой-нибудь другой пример?
— Да нет же, это именно он! Вам нужно только присмотреться внимательнее, когда вы вернетесь сегодня вечером к себе домой. Под маской у него все так же нервически дергается левая щека, а на самой резине образовалась продольная ложбинка между скулой и крылом носа.
Поэтому ему постоянно хочется натянуть нижний край, чтобы складка разгладилась; но он боится, как бы не выдать себя этим жестом, а потому все время держит руки в карманах, отчего становится до смешного похож на шпика. Только что, перед тем как мы начали загружать Бьюик сигаретами, я приняла его издали за полицейского в штатском и чуть было не проехала мимо, вместо того чтобы остановить машину в условленном месте: я была убеждена, что наша затея провалилась. Лишь в самый последний момент, проезжая на малой скорости вдоль кромки тротуара, словно намереваясь подцепить клиента, я узнала Бен Саида. Выходя из машины, я немножко подшутила над ним, и он надулся, так что слова из него нельзя было вытянуть во время работы, как вы помните…
