Бегемот никогда за словом в карман не лез, но почему-то при взгляде на пикантно расположенный приборчик он почувствовал неприятный комок в груди, как будто зашевелилась в средостении черная, холодная пиявка. Утренняя тоска внезапно вернулась и возражать расхотелось… «Увидимся на склоне, красавчик!» – задорно произнесла зеленоглазая незнакомка и, загадочно улыбнувшись, повернулась к своим. «Какой я тебе красавчик?!!!» – раздраженно подумал Бегемот. Размахивая удостоверением спасателя, он протолкался к турникету и, минуя очередь, уехал наверх.
Старый подъемник движется довольно медленно. Покачиваясь в кресле и закрываясь доской от легкого южного ветра, Бегемот смотрел на величественно блиставшие в ультрамариновом небе груди Эльбруса, на оккупировавший небольшое плато белоснежный купол обсерватории, на прячущийся в густых соснах поселок внизу и постепенно успокаивался. Эта фантастическая по своей красоте и масштабу панорама всегда завораживала Бегемота и наполняла его мятущуюся душу особым покоем и теплотой. Как человек действия, он никогда не был особенно склонен к созерцательности, но горные пейзажи действовали на него магически… Строгий, жесткий ландшафт. Как-то раз подъемник сломался, что, кстати, бывало не так уж редко, и Бегемот провисел в кресле на ледяном ветру больше двух часов. С тех пор он всегда носил в рюкзаке длинную веревку с узлами через каждые полметра на случай подобной ситуации. Не сможешь спуститься – замерзнешь. Бегемот любил этот гордый, суровый край с его непритязательным бытом, со своеобразным местным колоритом и традициями, с кучей явных и скрытых опасностей и несмотря на то, что у него была приличная двушка в Москве, жить в этом медвежьем углу ему нравилось…
Поднявшись на верхнюю станцию канатки, Бегемот понял, что кататься никакого желания нет, и под благовидным предлогом направился в кафе. Было солнечно и тепло. Отстояв очередь, он взял себе стакан глинтвейна и вышел на воздух. Снег искрился, солнце припекало, глинтвейн распространял по телу теплые, расслабляющие волны. Бегемот сидел на рюкзаке, смотрел на ледяную корону Дангузаруна и о чем-то мечтал.
Из приятного оцепенения его вырвал настойчивый писк рации. Достав «бормоталу», Бегемот услышал холодный четкий голос Командора: «Серега, ты на Чегете? Аврал! По югам сошла приличная доска – по отрыву, говорят, метров двести. На поляне носится какой-то чайник, орет, что накрыло не то четверых, не то троих. Давай разберись там, как и что… Мы выезжаем, до связи». Притихшая в груди холодная пиявка в один миг выросла до размеров анаконды.
Бегемот ехал вниз внимательно, осторожно и по возможности быстро. Подрезать новую лавину в его планы никак не входило, но нужно спешить. Из оставшихся в живых под снегом – тех, кого лавина не сломала, а засыпала, в первые пятнадцать минут, погибают пятьдесят процентов. Задыхаются. А потом каждые пятнадцать минут – еще по пятьдесят процентов от выживших. Экспонента, фактор времени – определяющий, а когда был сход непонятно – пять минут назад, десять, тридцать? Копать надо энергично, но вот только где же копать-то? Когда Бегемот доехал до лавинного выноса, его даже слегка замутило от увиденного. Какие там двести метров?!!! Линия отрыва уходила и вправо и влево и концов не видно. Вниз, правда, проехала немного, метров двести пятьдесят, триста, но там контруклон, влажный снег спрессован до бетонной плотности – ноги не проваливаются… Еще подъезжая, Бегемот успел вызвать по рации Командора и сообщить о том, где он находится и куда подходить подмоге. Теперь же он бросил доску, переключил бипер в режим поиска и забегал по плотному снегу широким серпантином, пытаясь запеленговать сигналы от биперов засыпанных людей. Если, конечно, у них были биперы. «Мы на пике прогресса, мы на пике прогресса!!!» – на бегу мысленно повторял Бегемот. Есть, засек!!! Не раздумывая, скинул рюкзак над местом, где бипер определил примерно метр до пострадавшего – один не раскопаешь – выдернул лопату и лавинный щуп и побежал дальше. В двадцати метрах Сергей нашел еще одного, этот лежал глубже, бипер показывал около двух метров. Воткнул в снег лавинный щуп и бегом на поиски следующего. С прибором происходила какая-то чертовщина – сигналы то приближались, то удалялись. Бегемот решил, что на небольшом расстоянии друг от друга, по-видимому, находятся два человека, сосредоточился и запеленговал ближайшего. Слава богу, неглубоко, тоже около метра. Воткнув лопату в снег, Сергей прочесал все в радиусе тридцати метров, но загадочного второго сигнала не обнаружил. Сверху, из-за перегиба, показались оранжевые куртки спасателей. Бегемот отдышался и начал копать.
Не верьте сказкам, будто из-под лавины можно выбраться самому. Попробуйте как-нибудь на досуге пойти с приятелями в лес, захватив с собой пару лопат. Выберите сугроб побольше и отройте траншею глубиной сантиметров семьдесят. Потом, удобно расположившись на дне и прикрыв лицо руками, попросите друзей вас закопать. Полностью. И засечь время – так, чтобы раскапывать вас они начали не раньше, чем через две минуты после зарывания. Не для слабонервных эксперимент. Над вами всего лишь чуть больше полуметра снега, но его не ощутимая раньше свинцовая тяжесть, парализует все ваши движения. Попытайтесь для интереса немного пошевелиться и уже через несколько секунд вы обреченно поймете, что это совершенно бесполезно. Даже немыслимо. Снег высасывает ваши силы, как вампир, и в его мягких, холодных, неумолимых объятиях вашей душой начинает завладевать липкий страх. Темно. Холодно. Абсолютная тишина. Непонятно, где верх, где низ, становится трудно дышать. Кричите, кричите изо всех сил, материтесь, зовите на помощь, требуйте откопать вас немедленно. И когда вас, наконец, откопают и отряхнут, вы будете уверены, что пробыли под снегом не менее получаса. Как минимум. Но друзья покажут вам часы – вы провели в ледяном заточении чуть больше трех минут. И все это время из-под снега не было слышно ни звука.
Если пострадавший лежит достаточно глубоко, то начинать копать можно смело. Потом, по мере приближения к телу, понадобится лавинный щуп – с его помощью можно точно определить, где именно и как именно лежит человек, чтобы не зацепить лопатой его руку или лицо. Ни живых, ни мертвых шрамы от шанцевого инструмента не украшают. Бегемот копал над потерпевшим, до которого было около метра, – следовательно, минут десять энергичной и безопасной работы. Потом подойдут спасы, и лавинный щуп у него будет, а сейчас нужно спешить.
В такие минуты человек старится на годы. Реально. Стрессы не проходят бесследно. Копаешь быстро, как только можешь. Уже сброшена куртка, уже от спины и головы идет белый пар, перчатки к черту – руки не примерзают к лопате. Во рту пересохло, бешено колотится сердце, не думаешь ни о чем, лопата, лопата, щуп, лопата, еще лопата… Вышвыривая из ямы одну за одной порции снега, Бегемот приближался к роковой грани: жив, мертв? жив, мертв? Еще лопата, еще, еще – жив, мертв? жив, мертв?..
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
