– Слушай, приятель, а часто сюда ходила Дженни Пейдж? – неожиданно спросил Клинг, наблюдая за лицом Томми. Но в нем ничего не изменилось. Одна пластинка соскользнула со стопки, которую держал в руках Хад, и с шумом упала на пол.
– А кто это – Дженни Пейдж? – спросил Томми. – Девушка, которую убили вечером в прошлый четверг, – сказал Хад.
– Никогда о ней не слышал, – настаивал Томми.
– Подумайте, – посоветовал Клинг.
– Подумаю. – Томми помолчал. – Вы полицейский?
– А что, если да?
Это приличный клуб, – сказал Томми. – У нас никогда не было никаких проблем с полицией, и мы не хотим их на будущее. И у нас никогда не было проблем с хозяином дома, хотя, честно говоря, он изрядная сволочь.
– Никто не собирается создавать вам проблемы, – заметил Клинг. – Я только спрашиваю, как часто сюда ходила Дженни Пейдж.
Она сюда не ходила, – ответил Томми. – Я прав, Хад?
Хад, собиравший куски разбитой пластинки, поднял глаза.
– Угу, это правда, Томми.
– Положим, я полицейский, – снова начал Клинг.
– У полицейских есть жетоны.
Клинг полез в задний карман, открыл бумажник и показал жетон. Томми взглянул на него.
– Полицейский – не полицейский, это всегда был порядочный клуб.
– Никто не утверждает, что это не так. Перестань напирать своими накачанными мышцами и отвечай, если тебя спрашивают. Когда Дженни Пейдж была тут в последний раз?
Томми долго колебался.
– Никто у нас не имеет ничего общего с её убийством, – наконец сказал он.
– Значит, Дженни ходила сюда.
– Да.
– Часто?
– Время от времени.
– Как часто?
– Всегда, когда было открыто для публики. А иногда и на неделе. Мы пускали её, потому что одна девушка… – Томми запнулся.
– Продолжай, говори уж все.
– Потому что её знала одна наша девушка. Иначе бы мы её сюда не пустили, только в дни, когда открыто для публики. Это все, что я знаю.
– Ага, – подтвердил Хад и положил осколки разбитой пластинки на радиолу.
– Думаю, эта девушка уговаривала её вступить в члены клуба.
– Она была тут в прошлый четверг вечером? – спросил Клинг.
– Нет, – тут же ответил Томми.
– Попытайся ещё немного подумать.
– Нет, её тут не было. В четверг у нас санитарный день. Шестеро ребят из клуба дежурят тут по четвергам… по очереди, понимаете. Трое парней и трое девушек. Парни делают тяжелую работу, а девушки чинят шторы, моют посуду и тому подобнее. Не членам клуба в такой вечер вход запрещен. Вообще нет входа, даже для членов клуба, кроме ребят, которые работают. Поэтому я знаю, что Дженни Пейдж здесь не было.
– А ты был?
– Ага, – ответил Томми.
– А кто был еще?
– Какая разница? Дженни тут не было.
– А её приятельница? Которая привела её сюда?
– Ну, та была.
– Как её зовут?
Томми помолчал. Когда, наконец, заговорил, с вопросом Клинга это не имело ничего общего.
– Дженни вам надо было было видеть. Она тут ни с кем даже танцевать не хотела. Какая-то странная. Красива до смерти, но ледышка. Просто минус тридцать, и все, я не вру, честно.
– Тогда зачем она сюда заходила?
– Спросите у меня чего-нибудь попроще. Даже когда приходила, никогда не оставалась надолго. Только сидела где-нибудь в углу и смотрела. В клубе не было парня, кто бы не хотел её снять, но, Господи, она была совершенно неприступна. – Томми помолчал. – Разве я не прав, Хад?
Хад кивнул.
– Прав. Хоть и нехорошо так говорить про мертвую, но это факт. Невесть что из себя корчила, тоже мне цаца нашлась. Скоро ни одному парню и в голову не приходило пригласить её танцевать. Так она и сидела, как баба на чайнике.
– Она была просто как не от мира сего, – добавил Томми. – Я даже думал, что она наркоманка или что-то вроде того, честно. Ведь знаете, об этом вечно пишут в газетах. – Он пожал плечами. – Но тут было что-то другое. Она просто как с луны свалилась, и все. – Он опять грустно покачал головой. – Но нужно признать, это была конфетка!
– Только ледышка, – повторил Хад и тоже покачал головой.
– Как зовут её приятельницу?
Томми и Хад обменялись быстрыми понимающими взглядами. Клинг это заметил.
– Дженни была так хороша, – сказал Томми, – и, увидев её, человек сразу говорил: – Вот это да! А вообще-то, вы её видели? Такую нечасто увидишь!
– Как зовут её приятельницу? – повторил Клинг, и на этот раз немного громче.
– Она совсем взрослая девушка, – тихо сказал Томми.
– Сколько ей лет?
– Двадцать, – ответил Томми.
– То есть она почти моего возраста, – заметил Клинг.
– Ну да, – серьезно кивнул Хад.
– А при чем тут её возраст?
– Ну… – замялся Томми.
– Черт побери, так в чем дело? – не выдержал Клинг.
– Она сюда ходит, – неохотно начал Томми.
– Ну и?
– Ну… но мы не хотим никаких неприятностей. У нас приличный клуб. Серьезно, я не вру. Если… если мы теперь выдадим Клер…
– Какую Клер? – перебил его Клинг.
– Клер… – Томми опять умолк.
– Послушайте, – резко начал Клинг. – Перестаньте играть в прятки. Семнадцатилетней девушке размозжили голову, и у меня нет желания играть с вами в бирюльки. Так что, черт вас возьми, говорите, как зовут эту девушку. Выкладывайте!
– Клер Таунсенд, – Томми облизал губы. – Послушайте, если наши домашние узнают, что тут… ну, понимаете… что мы тут… развлекаемся с Клер… тогда, о Господи… Послушайте, нельзя как-нибудь оставить её в покое? Вам-то с этого что за польза? Господи, ну что плохого, если немного позабавиться?
– Ничего, – ответил Клинг. – Для тебя убийство – забава? По-твоему, это смешно? Ты, сопляк проклятый?
– Нет, но…
– Где она живет?
– Клер?
– Да.
– Тут рядом, на Петерсона. Какой у неё адрес, Хад?
– По-моему, номер 728, – вспомнил Хад.
– Ага, так оно и есть. Но послушайте, пожалуйста, не вмешивайте в это нас, ладно?
– И сколько вас таких мне предстоит не вмешивать? – сухо спросил Клинг.
– Ну… по правде говоря, только Хада и меня, – сознался Томми.
– Молочные братья?
– Что?
– Ничего. – Клинг шагнул к дверям. – Избегайте зрелых женщин, – посоветовал он. – Лучше уж займитесь китаянками.
– Но вы нас не выдадите? – взмолился Томми.
– Возможно, я ещё вернусь, – сказал Клинг.
Уходя, он оставил их уныло застывшими у радиолы.
Глава 10
В Риверхеде, как, собственно, и в целом городе, но в Риверхеде особенно, под вечер обыватели покидают свои пещеры, свои бесчисленные клетушки, которые гордо именуются доходными домами для среднего класс. Такие дома, обычно из желтого кирпича, настолько изобретательно спроектированы, что развешанное для просушки белье вы видите только в том случае, если безжалостное строительное ведомство соорудит какую-нибудь подвесную магистраль, пересекающую задние дворы.
Там пространство между домами давно и прочно обжито. Перед подъездами собираются женщины. Сидя на стульях, стульчиках и табуретках, они загорают, вяжут и беседуют, и основным предметом их разговоров служит белье, развешенное перед домом напротив. За три минуты эти Риверхедские кумушки могут уничтожить любую репутацию. Эти всплески злословия спокойно перемежаются с обсуждением партии в маджонг, состоявшейся накануне вечером. И с той же скоростью они оставляют эту проблему и начинают обсуждать вопрос, не ввести ли контроль рождаемости на островах Рождества.
Тем полднем в понедельник 18 сентября злодейка осень так и сбивала их с пути истинного. Они продолжали сидеть во дворе, зная, что их мужья вот-вот вернутся домой, голодные и злые из-за опаздывающего обеда, но, не в силах уйти, наслаждались свежим воздухом.
Когда высокий светловолосый мужчина остановился на Петерсон-авеню перед домом номер 728, проверил номер над подъездом и вошел в парадное, вязавшие женщины тут же начали обсуждение. После короткого совещания выбрали одну из них, по имени Бирди, которая должна была незаметно проскользнуть в парадное и, если подвернется возможность, проследить незнакомого красавца и выяснить, куда он идет.
Но Бирди, как ни старалсь быть осторожной и неприметной, не воспользовалась своим шансом. Когда она проскользнула на лестницу, Клинга уже не было.
На длинном ряду почтовых ящиков с латунными табличками он нашел фамилию Таунсенд, надавил кнопку звонка и нажал на внутренние двери, пока они со щелчком не открылись. Потом поднялся на четвертый этаж, нашел квартиру 47 и снова нажал звонок.
Подождал немного.
Потом позвонил снова.
Двери сразу распахнулись. Никаких шагов он не слышал, поэтому, удивленный, машинально взглянул девушке на ноги. Она была босиком.
– Я выросла в предгорьях Озарка, – сказала она, проследив за его взглядом, и продолжала: – У нас уже есть пылесос, механическая щетка, гриль, комплект энциклопедий и подписка на все журналы. Полагаю, нам не нужно ничего из того, чем вы торгуете, и мы не собираемся поддерживать вас на выборах.
