власть императора, – я всего лишь не хотел склонять перед ним голову.
Во взгляде императора Цяньлуна мелькнула печаль, и он велел евнуху привести ахалтекинского скакуна, которого преподнесли ему монголы.
Ведя за собой подаренного Цяньлуном коня, я вышел за ворота Запретного города. На улицах, заполненных гулом голосов, кипела жизнь.
Юнчжэн был поистине скупым императором и за время правления ничего не построил, поэтому Пекин почти не изменился. Это по-прежнему был тот самый город, который я очень хорошо знал.
Я мог легко отыскать тот кабачок, в котором когда-то собирался с друзьями, всегда готовый поступить как герой стихотворения Ли Бо «Поднося вино»: «Вот быстрый конь, вот новый плащ – пошлем слугу-мальчишку, пусть обменяет их, и вновь, друзья, забудем мы о своих скорбях»[145]. Еще я видел веселый терем Фэнъюэ[146], в котором мы с девятым братом провели не один приятный вечер за вином, и чайную, где восьмой брат встречался с цзяннаньскими учеными.
– Господин! – закричала девушка с верхнего этажа одного из кабаков. – Господин с лошадью!
Я вскинул голову и взглянул на нее, но она помахала рукой кому-то за моей спиной:
– Господин, вы забыли свой веер!
Я продолжал смотреть на певичку, что стояла на верхнем этаже, прислонившись спиной к колонне, и улыбалась.
Однажды в Праздник фонарей я приехал сюда в компании спесивых и распущенных молодых господ, чтобы выпить вина и полюбоваться фонарями. Здесь я встретил тринадцатого брата с Жоси. С ними еще была та певичка Люйу.
Та ночь была совсем как в стихотворении Синь Цицзи: «По улицам, запахов полным, роскошные мчатся повозки», «Фонарики ветер качает, и кажется, что расцветают деревья с гирляндой на ветках», «И ярко, как будто созвездья посыпались с неба на землю», «Всю ночь в небе плещутся темном фонарики-рыбки цветные»…[147]
Мужчина позади недовольно ткнул меня нагайкой в спину:
– Эй, чего уставился? А ну, катись отсюда, пока я не выковырял тебе глаза!
С этими словами он поднял хлыст, собираясь ударить меня. Я тут же отвел глаза и бесцельно побрел дальше по улице, ведя за собой коня.
На самом деле мне хотелось отправиться на северо-запад – мчаться во весь опор далеко-далеко, с громким криком пустив коня вскачь, видеть, как «сокол взмывает стрелой к небосводу», как «рыба в мелкой воде промелькнула, как тень»[148].
Однако император Цяньлун не даст мне уехать из Пекина.
Ну и довольно. Каждый уголок этого города несет на себе следы наших с ними общих воспоминаний. Я обойду их все один за другим, не спеша вызывая прошлое в памяти.
Примечания
«Из приятного рождается печаль, из приятного рождается страх» – XVI. Глава о приятном, стихи 211–213 буддийского произведения «Дхаммапада» в пер. В. Н. Топорова.
Стр. 9 «Во мне горит любовь. Ее так много, что кажется – и вовсе нет ее» – строка из стихотворения «И кто же ты, родная мне душа?» маньчжурского поэта династии Цин Нара Синдэ (1655–1685).
«Дойду до конца – разгляжу очертанья далеких клубящихся туч» – переиначенная строка из стихотворения Ван Вэя (699–759) «Имение в горах Чжуннань».
«Мой дом там, где спокойно на сердце» – строка из стихотворения танского поэта Бо Цзюйи (772–846) «Прощаюсь, покидая столицу».
«Из приятного рождается печаль, из любви рождается страх» – отсылка к цитате из «Дхаммапады» на странице 8.
Стр. 313 «Боюсь, однако, повстречались снова мы во сне» – строка из стихотворения «Руки в узорчатых рукавах держат нефритовый колокольчик» сунского поэта Янь Цзидао (1048–1113).
«Один в постели – тяжких дум не избежишь» – строка из стихотворения цинского поэта Нара Синдэ (1655–1685) «Дрожащий огонек свечи».
«В саду, где снова буйствует весна» – цитата из пьесы Тянь Сяньцзу «Пионовая беседка» (1598).
«Гонятся дни прошлого за мной и не желают уходить» – строка из стихотворения Нара Синдэ «Грусть разлуки труднее всего прогнать».
«Будто селезень я, что без утки своей в вышине одиноко парит» – строка из стихотворения «Вновь проехал Чанмэнь, но иным предстает этот город во взгляде моем» авторства Хэ Чжу (1052–1125), поэта династии Сун.
«И как не отдаться душою тому, чего она хочет – отвергнуть одно, задержаться ли жизнью в другом?» – отрывок из напевных строф Тао Юаньмина «Домой к себе», пер. В. М. Алексеева.
«Человек ли, цветок ли – рано ль, поздно ль, – а должен истлеть» – строка из стихотворения Цао Сюэциня (1724–1764) «Похороны цветов» («Увядают цветы, лепестки, обессилев, роняя…»), входящего в роман «Сон в красном тереме», пер. И. С. Голубева.
«Как будто инеем покрылись занавески – сияет в окнах полная луна» – строка из стихотворения «Три стихотворения о павильоне Ласточек», написанного совместно Чжан Чжунсу (769–819) и Бо Цзюйи (772–846).
Стр. 735 «Кого назвать могу я другом в залах этих?» – цитата из стихотворения Айсинь Гьоро Иньчжэня «Свидание под цветами».
Примечания
1
Сумалагу (кит. 苏麻喇姑) – приближенная императрицы Сяочжуан (1613–1688), супруги императора династии Цин Хунтайцзи, или Абахай (1626–1643). Учила маленького императора Канси маньчжурскому языку (1615–1705).
2
В Древнем Китае провинившимся сановникам император даровал отрез белого шелка. Получив белый шелк, чиновник был обязан повеситься. Отрез необязательно был длиной в три чи – длина должна была быть достаточной для того, чтобы его можно было захлестнуть вокруг шеи и перекинуть через потолочную балку.
3
Строка из поэмы Цюй Юаня (340–278 до н. э.) «Лисао» в пер. А. А. Ахматовой.
4
Строка оттуда же в пер. А. И. Гитовича.
5
Отрывок из стихотворения Цю Чуцзи (1148–1227) «Груши дворца Линсюй».
6
Праздник весны (кит. 春节) – китайский Новый год, празднуется первого числа первого лунного месяца.
7
Праздник фонарей (кит. 元宵节) – отмечается в первое полнолуние года, на 15-й день первого лунного месяца, знаменует окончание Нового года. В этот день принято зажигать разноцветные фонари.
8
Строка из стихотворения Ван Вэя (699–759) «В горной хижине» («Имение в горах Чжуннань») в пер. В. Н. Марковой.
9
Наместничество Лянцзян – включало расположенные на востоке Китая
