Солнечный диск лениво поднимался на востоке, освещая все прекрасным ярким светом и оглашая утро 7-ого Летящих листьев. С моря, возвышающийся на холме Тимин-Луин, был просто прекрасен. А лучи восходящего солнца бликами отражались от крыш и стен. Как мы на собственном опыте успели убедиться — вся красота нерийской столицы способна лишить бдительности.
Паруса наполнились ветром, и город стал постепенно удаляться. Вместе с ним оставалась позади и родная земля, где все известно и понятно. А впереди нас ждал еще более тяжелый путь; путь, который мог занять больше времени, чем все, что мы преодолели.
Матросы возились с такелажем, поправляли паруса. На палубе полно было и торговцев с наемниками, сопровождающими караван. Они ютились в стороне и играли в кости. Дерека я застал на носу галеи. Он вдыхал соленый морской воздух. Ветер тут стоял сильный.
— Ну, вот ты и дождался, — сказал я, после того как встал рядом. Дерек посмотрел на меня непонимающим взглядом. — Теперь мы попадем в места, где меня никто не знает. А самое главное в места, о которых ничего не знаю я. Это корабль в неизвестность, Дерек.
— Значит и, в правду, ничего не знаешь? Чему-чему, а этому я ни в жизнь не поверю, Совор, — усмехнулся он в ответ.
— Тебя не проведешь, — улыбнулся и я. — Конечно за все свои четыреста с небольшим лет я прочитал множество книг, и часть из них была посвящена Хардрассалу. Но и только. Там я не был. Выговорить на харлийском могу пару слов и то с большим усилием. Поэтому нам крупно повезло с караваном.
— А дальше? Караван проводит нас до Хаасима. Но твоя библиотека находится в пустыне. И ты заверяешь меня, что никому неизвестно где именно.
— Дальше у меня есть план. При султане Саургана в советниках состоит моя ученица — Альда ван Хоссер. Она не забыла меня и коллегию, писала редкие письма. Надеюсь, она сможет предоставить нам какое-никакое сопровождение. И древние карты, чтобы не блуждать в пустыне вечность.
— Вот. А то сразу «где меня никто не знает», — рассмеялся он. — Это будет отлично, если твоя Альда сможет нам помочь.
— Вижу, морской воздух идет тебе на пользу. И уже не такой разгневанный, как после допроса. Это хорошо, очень хорошо, — я похлопал ему по плечу и напоследок сказал. — Отдыхай пока. Встреча с неизвестностью ждет.
Глава 16. Жемчужина песков
Шел четырнадцатый день плавания. «Три джинна» гонимые теплым ветром несли нас к Хардрассалу. И в скором времени, как нам сказали, уже должна была показаться Гарадская гавань или, как ее называют на Туурниле, Южная бухта. Эти две недели, что заняла «переправа» по Южному морю, мы провели за разговорами с харлами и созерцанием прекрасных восходов и закатов южного солнца.
А поговорить нам было о чем. Две недели назад все началось с вопроса от Абазира о том, куда мы держим путь и что собственно собираемся делать по прибытии в Хаасим и с тех пор каждый день проходил в разговорах за чашкой чая. Харлы любили поговорить, особенно пофилософствовать.
— Нам нужно в Великую пустыню, — ответил я тогда на вопрос Абазира, надеясь получить от него советы, и получил.
— Маха-бра-Хан? Я знал, что ви маги иногда не ладите с головой, но чтоби сунуться в Маха-бра-Хан, ничего о ней не зная….
— Я надеялся на помощь. Скажите, Альда ван Хоссер еще состоит при султане?
— Чародейка? Да, первая советница султана Эмира после Великого визиря, — отвечал Абазир. — Только в пустине она вам вряд ли поможет. Она пусть и чародейка, но такая же санкхийка, как и я. А ми, санкхийци ничего не знаем о жизни в пустине, ну как говорят амуль’рапи — ее истинние жители.
— Санкх… кто? — поинтересовался Дерек.
— «Санкхийцами» зовутся жители санкхов или как ви их називаете графств, областей и прочих ленних земель. Практически все санкхи расположились по руслу нашей великой реки — Нелрот, лишь некоторые по ее притокам. А в пустине води нет, и считайте, что вам крупно повезет, если ви найдете оазис. Но, а так… без знающих людей ви там только погибнете.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— А знающие люди это ваши амуль’рапи? — вновь спросил Дерек, опередив меня.
— Да, кочевой народ пустини. Они живут и в пустини Хаа и в Маха-бра-Хан. Они знают о ней все. Правильно говорю, а, Шарим? Он у нас из амуль’рапи и есть.
— Только наполовину, — отозвался Шарим. Кожа его была темная, темнее, чем у Абазира, нос широкий, сам худощавый и жилистый. На вид ему было лет сорок. — Моя мать была из кочевого народа. А сам я, как видите, от них ушел, бороздить моря и повидать чужие земли, — говорил он практически без акцента.
— Да ти нам о пустини расскажи, а не о морях, — рассмеялся Абазир. — Ему только дай поговорить, так он все о морях и о воде.
— Вы не подумайте, господа, — Шарим присел к нам. — Это все сказывается воспитание пустыней. Воды там и правда немного, но она есть. В стоянках — временных жилищах, построенных амуль’рапи у оазисов или между скалистыми хребтами, есть источники воды, иногда они пересыхают и тогда хамул или племя вынуждено идти на другую стоянку. Воду они делят на всех поровну. Это ценность, святыня. Поэтому каждый амуль’рапи видевший море, считает себя самым счастливым человеком на земле, однако как вы понимаете, счастье это длится до тех пор пока не вкусит он этой солоноватой водицы, — Шарим засмеялся, но смех этот отдавал грустью. — И опять я… Прошу прощения, господа. Я же говорю — воспитание пустыни.
— И амуль’рапи правда знают ее всю, пустыню? — поинтересовался я.
— Они кочуют с места на место. От одной стоянки к другой, — отвечал Шарим. — Пустыня — их дом. Поэтому я бы сказал, что они знают ее всю. Сам я кочевал не долго. Жизнь у амуль’рапи сложная. Хамулы иногда вздорят друг с другом за стоянки, иногда лураши или вожди бьются до тех пор, пока один не окропит землю своей влагой, то бишь кровью. Всю Хаа я изъездил, пока не пришлось покинуть племя… Но я, пожалуй, снова отвлекся. Да. Я скажу, что амуль’рапи знают пустыни целиком.
— Ти би так работал, как язиком чешешь, Шарим! — рассмеялся капитан Салим, когда проходил мимо.
После этого Шарим откланялся.
— Видите, друзья мои, — заговорил Абазир. — Вам непременно стоит найти амуль’рапи в качестве проводника, если ви все же намерены пойти в Маха-бра-Хан.
— Мы благодарны за совет, — ответил Дерек.
— Да, Абазир, это очень ценная информация, — добавил я.
В последующие дни Дерек и я провели за изучением культуры Хардрассала. Кто мог, рассказал и об Арикании и ее местных жителях — ящероподобных людях — саврах. Ариканийская империя — страна болот и бедняков. Как ноги вязнут в топях, так и страна погрязла в распрях знатных домов — Краснохвостов, Синежабров и Белохвостов. Три рода всегда бились за власть, так как она в Арикании — это право считать себя божеством. Таково их верование — Великий суд. Главой пантеона являлся властвующий император великого суда, который должен был принести кару всем неверным. Веру в императора поддерживал состоящий при нем Инквизиторий. Всех противников правящего императора или просто несогласных подвергали ужаснейшим пыткам. Простой народ, далекий от политических интриг, страдал и жил в бедности и нищете. Поэтому савры нашли выход в воровстве и контрабанде. Кто-то подавался в пираты, а кто-то и в работорговцы. В основном же из бездомных, нищих савров делали грозное оружие — ассасинов, наемных убийц. И если слухи были верны, то именно такая гильдия (если у них вообще существовала какая-либо гильдия) была причастна к убийству одного императора Драгонгарда — Талена Залдера, султана Салима — прадеда нынешнего султана Эмира и бессчетного множества местных Ариканийских императоров.
Много харлы рассказали о своей стране — Саургане — богатейшем государстве среди пустынь. В это всегда верилось с трудом, но это было так. За долгими светлыми ночами мы узнали и о культуре и о верованиях харлов. Я сложил эти знания вместе с тем, что когда-то читал или знал от друга и соратника Кадира в коллегии и учеников, таких как Альда.
