Тейт удивилась возмущению, прозвучавшему в этой фразе.
— Эти люди делают то, что должны. Ты ведь рассказал мне, на что похож этот Алтанар. Кто-то должен ведь о нем позаботиться?
Конвей вздохнул:
— О нем мы непременно позаботимся. Поэтому мы и здесь. Но обсудим это позже. Расскажи лучше о своем новом доме. Вы все переехали сюда месяц назад?
Снова начался оживленный разговор, серьезность была позабыта.
Когда Клас и Эмсо прибыли, запыхавшись от спешки, кухонная прислуга уже расставляла еду и напитки. Пара следующих минут были посвящены вежливым представлениям и протоколу. Клас сразу перешел к делу:
— Кажется, Вал, ты больше похож на нас, чем все остальные, поэтому я спрошу тебя прямо: чего ты хочешь?
— Буду считать это комплиментом, Клас на Бейл. Думаю, мы сможем стать друзьями, а мне нужны друзья. Особенно если они считают короля Алтанара врагом.
Гэн произнес:
— Полагаю, ты знаешь, что он захватил наших жен. Так что ты попал к самым непримиримым его врагам.
Залив в глотку половину рога пива и утерев рот ладонью, Вал спокойно попросил Гэна поддержать пиратство. Его план был крайне прост. Гэн должен был время от времени предоставлять ему тихую гавань, а он, со своей стороны, первым предлагал Гэну любые товары, награбленные с оланских кораблей. Это принесет им богатство и ослабит Алтанара.
— Только тихую гавань?
Эта реплика ввергла Вала в задумчивость. Наконец он сказал:
— Еще может понадобиться неожиданный рейд. Узнав, что на его лодки нападают жители Китового Берега, Алтанар последует за нами. Мы хотим, чтобы вы покусали его за пятки отсюда, если мы попросим помощи. — Он закашлялся. — Не то чтобы вам придется делать это очень часто. Мы не просим сражаться за нас.
Гэн почувствовал прилив энергии. Вал задел его гордость.
— Под моим началом две тысячи пятьсот Волков. Мы не станем «покусывать». Вот что я предлагаю. Будь одним из нас. Я собираюсь раздавить Алтанара, а потом избавить свое племя от человека, разрушающего его. Присоединяйся ко мне. Присоединяйся к новому Харбундаю, единой нации. Больше не будет лживых союзов. Больше не будет рабства. Каждый будет волен плавать в море, если пожелает, а земля станет безопасна для всех, живущих на ней.
Вал отнесся к этому скептически.
— Ты? Свергнешь Алтанара? Его войско превосходит твое по численности самое меньшее в пять раз. Алтанар годами ослаблял Харбундай. Теперь он готов к последнему броску. И с ним воины Собаки.
Растущее возбуждение Гэна превратилось в нетерпение. Он вскочил на ноги.
— Почему мне постоянно приходится спорить? Послушай! Если мы не уничтожим его, он сам уничтожит нас! Мое племя используют, словно лучину для растопки очага. — Он отвернулся от Вала и наставил указующий перст сначала на Класа, потом на Эмсо и Тейт. — Я был глупцом. Раз Алтанар держал мое сердце, я позволил ему захватить и душу. Месяцами я находился в спячке. Лето почти кончилось. Сообщите баронам, что зимовать я буду в Оле. Сообщите, что Волки голодны и я намерен накормить их. — Юноша снова повернулся к Валу, захватив взглядом и Конвея. — Ты нужен мне. Но если придется, я выступлю без тебя. Время для разговора прошло. Ты или со мной, или нет. Никаких уловок.
Вал спокойно и прямо встретил его взгляд. Они так долго разглядывали друг друга, что остальные уже начали беспокоиться, стуча по столу и двигаясь в поисках удобного места, ослабляя неожиданно оказавшиеся тугими застежки на одежде. Вал усмехнулся. Это прозвучало как глухой раскат грома; Тейт сначала подумала, что он зарычал, и ее рука потянулась к пистолету. Бородач произнес:
— Ты прав. К сожалению, мы всегда сражались с Алтанаром, подкармливая его слабейшими из нас. — Он пожал плечами и поднял руку, прося внимания. — Мы поможем тебе. И больше, чем ты думаешь. Но без уловок дело не обойдется. Китовый Берег не станет подчиняться ни людям земли, ни разным речным рыбешкам.
Гэну хотелось закричать от облегчения, дать им понять, что теперь в нем снова пылает пламя жизни. Однако он решил, что лучше будет показать это своими делами.
Сила Людей Собаки была в сочетании быстроты и мощи. Лошади, которые несли их в битву, были лучшими. Воины обрушивались на врага с жестоким ударом и отступали, не дав ему ответить. Они хвастались, что у них не бывает флангов, а противник никогда не может сказать, откуда на него нападут.
Боевые корабли давали Гэну похожие возможности на море. Они могли нанести удар в любом месте побережья. Алтанар никогда не сможет догадаться, где их ждать. Если все сделать правильно, он о них вообще не будет догадываться.
Подойдя к Валу, Гэн положил руку ему на плечо:
— У нас не будет проблем с сотрудничеством. Мы нужны друг другу. До того как прибудут бароны, нам нужно многое обсудить.
Юноша оглядел стол. Его друзья. Они доверяли ему, ждали, когда он снова вернется к жизни. Теперь они широко улыбались, узнавая нового — и старого — Гэна, и он подумал, есть ли у кого-нибудь еще такие товарищи. Не в силах больше говорить, он поспешил прочь из комнаты, оставив шум позади. Он взбежал по ступеням прохода на стену, отталкиваясь изо всех сил, ликуя от неожиданной боли в мышцах и суставах. Остановившись на том самом месте, где они с Тейт разговаривали, он глубоко-глубоко вдохнул чистый воздух.
Нила все еще была там. Она звала.
Гэн наклонился вперед, сжимая пальцы на теплом камне, пока они не затрещали.
— Будь храброй. Я иду.
* * *
Этим вечером, после ужина, Тейт вместе с Конвеем и Валом стояли у корабля. Мэтт помог ей забраться на борт, и первой вещью, которую он показал, был парус.
— Тебе надо на это взглянуть, — сказал он, указав на складку унылой серо-голубой материи.
Брови Доннаси поднялись от удивления, когда она взвесила ее в руке.
— Хочешь верь, хочешь нет, но это что-то вроде бумаги. Попробуй разорвать ее.
Она взглянула на Вала, тот улыбнулся и кивнул. Не в привычках Конвея было просто так проверять ее силу, поэтому Тейт была уверена, что тут что-то кроется. Несмотря на это, она дернула за край. Он чуть растянулся. С напускной серьезностью женщина опустила его в воду, чтобы размочить. Но ничего не изменилось. Теперь, уже заинтригованная, она рассмотрела материал повнимательнее, пытаясь найти вытертые места, особенно там, где он был прошит. По надрывам можно было заметить, что парус имеет слоистую структуру: слой переплетенных волокон, потом слой обычной ткани. Странная волокнистая субстанция переплеталась с тканью, сливаясь с ней в единое целое. Наставив на Конвея обвиняющий палец, она заявила, что он лгун.
Тот весело сказал:
— Ну, две трети этого материала является бумагой. Так или иначе, самое главное в его легкости и прочности.
— Я никогда не видела ничего подобного. Он тяжелее нашего пластика, но ненамного. Как они его делают?
Вал громко рассмеялся:
— Никто не знает всего процесса целиком. Материю ткут как обычно, а создание бумаги и соединение материалов проводится в несколько этапов. Как рассказывают певцы нашего племени, однажды кузнец, разочаровавшийся в способностях своего сына, вызвал его на состязание, предложив сделать что-нибудь достойнее своего собственного ремесла. Он отрекся от мальчишки, заявив, что тот слишком мягок для мужчины. В ответ на это сын сделал первый парус, доказав, что мягкий необязательно значит слабый. В наши дни одни знают один шаг, другие — другой и так далее. Все это связано с водорослями, крабами и мидиями. — Он скорчил рожу. — Если тебе когда-нибудь доведется попасть под ливень с новым парусом, ты поймешь, что без морской дохлятины здесь не обошлось, уж это я обещаю.
Все дружно рассмеялись, и бородач оставил их, сославшись на переговоры с Гэном.
Проводив Вала взглядом, пока тот не отошел достаточно далеко, Конвей повернулся к Тейт. Он вопросительно посмотрел на нее.
— Не все в этом мире придумано для войны. Мы должны указать направление. Мы — чужеземцы — знаем, куда может привести не та дорога.
Доннаси поняла его. Сама не осознавая того, она рассказала историю о гранитной глыбе с высеченной надписью. Когда потекли слезы, Мэтт обнял ее, усадив на банке рядом с собой. Он описал ей свои чувства в тот момент, когда впервые увидел огромный брильянт, названный королевским Знаком, и понял, откуда тот украден. Некоторое время они делились друг с другом историями о предметах, вызывавших к жизни воспоминания об их старом мире.
Тейт вздохнула:
— Это все равно не поможет. Я имею в виду, мне казалось, будто я чувствую себя получше во время разговора с тобой, но теперь это прошло. Я знаю, что пустота никогда не покинет меня. Для нас жизнь никогда не изменится, как ты думаешь? Я неделями не видела ничего, напоминающего мне о доме, и — пожалуйста! — увидела кинжал, в рукоять которого вместо украшения был вделан осколок бутылки из-под кока-колы, или эти ворота, сделанные из обломка железобетона; это как удар. И мне больно.
