– Видишь ли, все дело в том, Анна, что можжевеловое масло непосредственно воздействует на матку.
– Ну уж ты скажешь!
– Я не шучу.
– Чепуха, - сказала Анна. - Бабьи сказки.
– Боюсь, что это не так.
– Ты, наверное, имеешь в виду беременных женщин.
– Я имею в виду всех женщин, Анна.
Он перестал улыбаться и говорил вполне серьезно. Похоже, его тревожило ее здоровье.
– В какой области ты специализируешься? - спросила она. - В какой области медицины? Ты мне так и не сказал.
– Гинекология и акушерство.
– Ага!
– И давно ты пьешь джин? - спросил он.
– О, лет двадцать, - ответила Анна.
– Помногу?
– Ради Бога, Конрад, перестань беспокоиться о моем здоровье. Пожалуйста, я бы хотела еще один мартини.
– Разумеется.
Он подозвал официанта и сказал:
– Один мартини с водкой.
– Нет, - сказала Анна, - с джином.
Он вздохнул, покачал головой и произнес:
– Нынче не прислушиваются к советам своего врача.
– Ты не мой врач.
– Это так, - согласился он. - Но я твой друг.
– Поговорим лучше о твоей жене, - сказала Анна. - Она такая же красивая, как и раньше?
Он помолчал какое-то время, потом ответил:
– По правде говоря, мы разведены.
– Быть не может!
– Наш союз просуществовал целых два года. Но потребовалось много усилий, чтобы сохранить его даже на такое время.
Анну это почему-то глубоко потрясло.
– Но она же была такой прекрасной девушкой, - сказала она. - Что же произошло?
– Все произошло, все, что только может быть плохого.
– А как же ребенок?
– Она забрала его. Женщины всегда так делают.
В голосе его прозвучала горечь.
– Она увезла его к себе в Нью-Йорк... Он приезжает повидаться со мной раз в год, летом. Ему сейчас двадцать лет. Он учится в Принстоне.
– Хороший мальчик?
– Замечательный, - сказал Конрад. - Но я его почти совсем не знаю. Все это не очень-то весело.
– И ты так больше и не женился?
– Нет. Но хватит обо мне. Поговорим о тебе.
Он начал медленно и осторожно подталкивать ее к разговору о здоровье и о том, что ей пришлось пережить после смерти Эда. Она поймала себя на том, что без смущения говорит с ним обо всем.
– Но что же заставляет твоего врача думать, будто ты не совсем выздоровела? - спросил он. - Ты мне не кажешься человеком, который собирается покончить с собой.
– Я тоже думаю, что не способна на это. Хотя временами - не часто, имей в виду, а только иногда, когда я впадаю в депрессию, - у меня возникает чувство, что покончить счеты с жизнью было бы не так уж и сложно.
– Что с тобой в таких случаях происходит?
– Я направляюсь к ванной, где есть полочка.
– А что там у тебя?
– Ничего особенного. Обыкновенный прибор, который есть у всякой женщины, чтобы сбривать волосы на ногах.
– Понятно.
Конрад какое-то время внимательно всматривался в ее лицо, потом спросил:
– Именно такое у тебя было состояние, когда ты мне позвонила?
– Не совсем. Но я думала об Эде. А это всегда немного рискованно.
– Я рад, что ты позвонила.
– Я тоже рада, - сказала она.
Анна допивала второй бокал мартини. Конрад переменил тему и начал рассказывать о своей работе. Она смотрела на него и почти не слушала. Он был так чертовски красив, что нельзя было не смотреть на него. Она взяла сигарету и протянула пачку Конраду.
– Нет, спасибо, - сказал он. - Я не курю.
Он взял со стола коробок и поднес ей огонек, потом задул спичку и спросил:
– Эти сигареты с ментолом?
– Да.
Она глубоко затянулась и медленно выпустила дым к потолку.
– А теперь расскажи о том, какой непоправимый вред они могут нанести всей моей половой системе, - сказала она.
Он рассмеялся и покачал головой.
– Тогда почему же ты спросил?
– Просто интересно было узнать, вот и все.
– Неправда. По твоему лицу вижу, что ты хотел мне сообщить, сколько заядлых курильщиков заболевает раком легких.
– Ментол не имеет никакого отношения к раку легких, Анна, - сказал он и, улыбнувшись, сделал маленький глоточек мартини из своего бокала, к которому до сих пор едва притронулся, после чего осторожно поставил бокал на стол.
– Ты мне так и не сказала, чем ты занимаешься, - продолжал он, - и зачем приехала в Даллас.
– Сначала расскажи мне о ментоле. Если он хотя бы наполовину столь же вреден, как и сок ягод можжевельника, то мне срочно нужно об этом узнать.
Он рассмеялся и покачал головой.
– Прошу тебя!
– Нет, мадам.
– Конрад, ну нельзя же начинать о чем-то говорить и недоговаривать. Это уже второй раз за последние пять минут.
– Не хочу показаться занудой, - сказал он.
– Это не занудство. Мне это очень интересно. Ну же, говори! Не смущайся.
Приятно было чувствовать себя немного навеселе после двух больших бокалов мартини и неторопливо беседовать с этим элегантным мужчиной, с этим тихим, спокойным, элегантным человеком. Наверное, он и не смущался. Скорее всего нет. Просто, будучи щепетильным, он был самим собой.
– Речь идет о чем-то страшном? - спросила она.
– Нет, этого не скажешь.
– Тогда выкладывай.
Он взял со стола пачку сигарет и повертел ее в руках.
– Дело вот в чем, - сказал он. - Ментол, который ты вдыхаешь, поглощается кровью. А это нехорошо, Анна, потому что он оказывает весьма определенное воздействие на центральную нервную систему. Впрочем, врачи его иногда прописывают.
– Знаю, - сказала она. - Он входит в состав капель для носа и в средства для ингаляции.
– Это далеко не основное его применение. Другие тебе известны?
– Его втирают в грудь при простуде.
– Можно и так делать, если хочешь, но это не помогает.
– Его добавляют в мазь и смазывают ею потрескавшиеся губы.
– Ты говоришь о камфаре.
– Действительно.
Он подождал, что она еще скажет.
– Лучше говори сам, - сказала она.
– То, что я скажу, тебя, наверное, немного удивит.
– Я к этому готова.
– Ментол, - сказал Конрад, - широко известный антиафродизиак.
– Что это значит?
– Он подавляет половое чувство.
– Конрад, ты выдумываешь.
– Клянусь, это правда.
– Кто его применяет?
– В наше время не очень многие. У него весьма сильный привкус. Селитра гораздо лучше.
– Да-да, насчет селитры я кое-что знаю.
– Что ты знаешь насчет селитры?
– Ее дают заключенным, - сказала Анна. - В ней смачивают кукурузные хлопья и дают их заключенным на завтрак, чтобы те вели себя тихо.
– Ее также добавляют в сигареты, - сказал Конрад.
– Ты хочешь сказать - в сигареты, которые дают заключенным?
– Я хочу сказать - во все сигареты.
– Чепуха.
– Ты так думаешь?
– Конечно.
– А почему?
– Это никому не понравится, - сказала она.
– Рак тоже никому не нравится.
– Это другое, Конрад. Откуда тебе известно, что селитру добавляют в сигареты?
– Ты никогда не задумывалась, - спросил он, - почему сигарета продолжает дымиться, когда ты кладешь ее в пепельницу? Табак сам по себе не горит. Всякий, кто курит трубку, скажет тебе это.
– Чтобы сигарета дымилась, используют особые химикалии, - сказала она.
– Именно для этого и используют селитру.
– А разве селитра горит?
– Еще как. Когда-то она служила основным компонентом при производстве пороха. Ее также используют, когда делают фитили. Очень хорошие получаются фитили. Эта твоя сигарета - первоклассный медленно горящий фитиль, разве не так?
Анна посмотрела на свою сигарету. Хотя не прошло еще и пары минут, как она ее закурила, сигарета медленно догорала, и дым с ее кончика тонкими голубовато-серыми завитками поднимался кверху.
– Значит, в ней есть не только ментол, но и селитра? - спросила она.
– Именно так.
– И они вместе подавляют половое чувство?
– Да. Ты получаешь двойную дозу.
– Смешно это, Конрад. Доза чересчур маленькая, чтобы иметь хоть какое-то значение.
Он улыбнулся, но ничего на это не сказал.
– В сигарете всего этого так мало, что она и в таракане не убьет желания, - сказала она.
– Это тебе так кажется, Анна. Сколько сигарет ты выкуриваешь в день?
– Около тридцати.
– Что ж, - произнес он. - Наверное, это не мое дело.
Он помолчал, а потом добавил:
– Но лучше бы это было не так.
– А как?
– Чтобы это было мое дело.
– Конрад, ты о чем?
