Тогда [папа] направил от лица собора в Тевтонские земли следующее письмо:
«Григорий, раб рабов Божьих, всем клирикам и мирянам, живущим в Тевтонском королевстве, которые не связаны узами отлучения, шлет привет и апостольское благословение. Нашей заботой, как заявили мы на соборе, который состоялся в этом году на 40-дневный пост в Риме8, было и есть - удалить от вашего королевства пагубное несчастье и разорение и вернуть достойный мир и обычное великолепие. По приговору Святого Духа мы постановили, чтобы в вашем королевстве состоялся сейм при участии всех епископов и мирян, которые боятся Бога и желают мира, на котором при участии наших легатов надлежит решить - за кем из двух борющихся за власть королей, то есть за Генрихом или Рудольфом, стоит правда, и чья сторона, побежденная разумными доводами и под давлением власти блаженного Петра, будет признана неправой и должна будет уступить. Пусть правая сторона полагается на Бога и власть блаженного Петра, надеется на победу и не боится смерти. Но, так как до нас дошло, что некие враги Божьи и сыны дьявола среди вас стремятся вопреки запрету апостольского престола сорвать созыв названного сейма и отнюдь не во имя справедливости, но во имя гордыни и разрушения всего королевства, желают исполнить свои замыслы и разрушить христианскую религию, то мы от лица блаженного Петра повелеваем вам не оказывать таким людям никакого содействия и не вступать с ними в общение. Ибо на вышеназванном соборе все они были связаны узами отлучения и анафемы и связаны также властью блаженного Петра, чтобы не дать им возможности одержать победу, чтобы смутить и отозвать их от гибели своих душ и разорения собственного отечества. Вы же, возлюбленные братья, не сомневайтесь во мне и не думайте, будто я покровительствую неправой стороне. Я скорее готов принять смерть ради вашего блага, чем получить славу всего мира ради вашей погибели. Если же кто-нибудь, полагаясь на ложь, иначе толковал вам [наши] письма и слова, то никоим образом не верьте им. Ибо мы боимся Бога и ежедневно страдаем из любви к Нему, и потому презираем высокомерие и мирские соблазны, что верим, не сомневаясь, в скорое обретение у Него утешения. Всемогущий и милосердный Бог, который сверх надежды и сверх заслуг милует и утешает нас в нашем несчастье, откроет сердце вам в законе своем и утвердит вас в заповедях своих9, чтобы привести вас, освобожденных властью св. Петра от всех грехов, к царству небесному».
В ответ на это сторонники Рудольфа отправили еще одно письмо, в котором вслед за предпосланным [обращением] содержалось следующее:
«Мы знаем, что вы не забыли, сколь часто и настойчиво мы жаловались вам на то, что почти все епископы, послушные апостольскому престолу, были изгнаны и скрываются, бежав от лица преследователей. Им остается только встретиться со своими гонителями и вступить в бой за то дело, за которое одни из них были убиты, другие уведены в плен, а остальные лишились всего своего имущества. Затем нам кажется довольно странным, что нам велено обсуждать дело этого человека с теми людьми, которых легат святой римской церкви обоих исторг по вашему приказанию из лона святой церкви. Если ничто этому не мешает, то как быть с нашим делом? Следует ли нам пересмотреть уже давно вынесенный приговор римского собора и опять поставить его под сомнение? Что будем мы обсуждать и справедливо ли будет вернуть королевство тому, кому вы вот уже 3 года как запретили на основании соборного приговора управлять королевством? Разве не было бы более правильным, чтобы обсуждение дела предшествовало приговору, а не последовало только теперь? Мы знаем ваше благоразумие и то, что собор под вашим председательством никогда не вынес бы приговор, не исследовав предварительно дело. Так зачем нужно второе обсуждение? Если же обсуждения дела вообще не было и его нужно еще только обсудить, то на каком основании [Генрих] без обсуждения и прибавления каких-либо условий был лишен апостольской властью королевского достоинства? Почему нам велели оказывать послушание другому королю, прежде чем не было четко установлено, что этот не может править?». И далее немногое: «Даже если мы умолчим обо всем остальном и значение имеет только то разрешение от присяги, которое вы сделали на соборе, то и тогда совершенно несомненно, что он не может быть королем. Ибо как может править тот, кому никто не обязан сохранять верность? Как может править народом тот, кто при решении судебных дел никого не может связать клятвенным обязательством и вынести справедливый приговор? Если же - да не будет того! - это апостольское разрешение не следует считать имеющим силу, то что будет с теми епископами и прочими, которые в надежде на указанное разрешение нарушили свои, данные названному Генриху клятвы? Разве не уличены они будут в явном клятвопреступлении? И еще кое-что. Как быть с теми клятвами, которые позднее были даны королю Рудольфу, власти которого мы подчинились по вашему слову?». И в конце письма: «Если вы решили свернуть с начатого пути и искать различные увертки, то не только не исцелите того, кто ранен, но и нанесете раны тем, которые здоровы. Ибо, если следует усомниться в том, что установила ваша власть, и вы бросите нас в самый разгар бури, которую мы терпим ради вас, то мы - свидетели тому небо и земля - несправедливо погибнем».
Через некоторое время они отправили папе еще одно письмо:
«От вашей святости не укрылось, сколько гонений мы претерпели за послушание вам, что мы подобны овцам, обреченным на заклание10, преданы молве и поруганию11. Если за те беды, которые мы из-за вас перенесли, мы ни благодарности от вас не заслуживаем, ни заботы об освобождении от них не достойны, то почему нам, по крайней мере, отказано в справедливости, в которой не отказывают даже врагам? Если справедливо то, что мы должны быть послушны тому вашему приговору, который был изречен против Генриха, - а это, как мы узнали из ваших многочисленных призывов, действительно справедливо, - то почему те, которые высокомерно противятся этому приговору, не обузданы согласно справедливости? И вот они служат, как королю, тому, кого вы настолько лишили королевского достоинства, что всех освободили от данной ему присяги. Они вступают в общение с тем, кого легат святой римской церкви, повторно запретив ему исполнение королевских обязанностей, отлучил от святой церкви; они ревностно прилагают все силы к тому, чтобы нас подавить. Ибо все зло, которое мы претерпели, мы претерпели от тех, кому вы могли в этом помешать. Раз они не получают от вашей власти никакого противодействия, то вы без сомнения ослабили эту узду на нашу погибель. Так почему же ваша всем известная энергичность, которая всегда готова наказать всякое непослушание12, не накажет его? Причем такое непослушание, от которого произошли неисчислимые беды, беды, коим нет числа13. Если мы, несчастные овцы, когда-нибудь в чем-то ошибемся, то нас [тут же] без промедления поражает апостольская суровость. Нынче же, когда речь идет о волках, которые, скрежеща зубами, свирепствуют против стада Господнего, все терпеливо и снисходительно откладывается, все переносится в духе кротости. Так вот, мы просим вас во имя Господа Иисуса, чтобы вы или проглотили угрозы грешного мужа, чья слава-грязь и черви14, или вняли кротким речам ваших друзей, чтобы приняли их к сердцу и, помня о любви и страхе Господнем, пощадили нас если не ради нас самих, то хотя бы заботясь о вашей собственной невинности ввиду столь сильного кровопролития. Ибо если вы разрешили свирепствовать против нас тем, кому вы могли и должны были в том препятствовать, то следует опасаться, что у вас не будет оправданий перед Справедливым Судьей за нашу погибель».
Так прошел весь этот год, и не случилось ничего достойного упоминания, кроме частых визитов папских послов, которые, обещая помощь папы то тем, то этим, [брали] по римскому обыкновению столько денег у обеих сторон, сколько могли и увозили с собой.a
Король Рудольф поставил архиепископом в Магдебурге Гартвига15 в тот самый день, когда год назад был убит его предшественник. Во главе Цейцской церкви он поставил Гунтера16, брата графа Вильгельма фон Камбурга, хотя Магдебургская церковь, чьим сыном он был, именно его страстно желала видеть своим главой.
bХецело, епископ Хильдесхайма,b утонченный в ... трех своих монастырях, bбудучи изнурен болезнью, внял уговорам Букко, епископа Хальберштадта, и, покаявшись, вернул своей братии дворы Вангерда, Эмбрике, Поппенбург и десятины, которые у них забрал, и не упустил ни одной конгрегации в Саксонии, которые долгое время собирал, которую не почтил бы каким-нибудь даром любви. Раскаиваясь в изменении устава, он, умоляя, советуя и повелевая, увещевал присутствовавшую братию восстановить [прежний устав]. Затем он вместе с прочими епископами из страха перед смертью подписал отречение от папы Григория VII; но позднее осудил то, что подписал. Он был прощен апостольской властью благодаря епископам Адальберону Вюрцбургскому и Энгельберту17 Минденскому и позднее вступал в общение с отлученными лишь телесно, но не духовно. Он был погребен в монастыре св. Маврикия;b ему наследовал Удо18, знатный тамошний каноник.
