красивых лодках… А еще были другие, они ждали первых, которые на лодках.
— Видать боги любят дураков больше, чем здравомыслящих людей. — зевая пробубнил себе под нос Феликс, наблюдая за тем, как Милу с улыбкой помешивает бульон из костей и корешков. Маленький никс все еще злился на Милу из-за того, что тот посмел уже два раза его ослушаться, и теперь Феликсу приходится беспокоиться не только за себя, но еще и за мальчика. Но плохое настроение быстро улетучилось, когда Феликс уловит приятный запах бульона, за которым и присматривал Милу. Из-за того, что им приходилось прятаться от ашурийцев, запасы еды стали подходить к концу, и им все чаще приходилось использовать то, что они находили на своем пути. Хорошо, что наемники были подготовлены к таким условиям, и могли распознать съедобные коренья и грибы, а Серафиль, когда подворачивался случай, охотился со своим железным луком на мелкую живность — в основном это были дикие ящеры, а когда они шли вдоль рек, то и большие рыбы.
— Наверное, это было видение райских садов. — снова заговорил Милу. — Прямо как в вашем рассказе про святую табличку, господин Феликс. И скоро мы придем в святые земли, и увидим эти небесные лестницы вживую.
Пока он завороженно говорил о своих несбыточных мечтах, к ним подошел Эскер. Феликс отметил как тот недовольно посмотрел на Милу, и даже его маска не смогла скрыть морщины, которые появились на лбу наемника.
— О, господин Эскер, вы, как посмотрю, тоже уже поднялись. — все также весело сказал Милу, когда наемник подошел к нему чтобы проверить готовность еды.
— Пришлось. — бросил тот, и быстро глянул на Феликса, что заставило последнего залиться краской. — В любом случае нам скоро сниматься, так что спать оставалось недолго. — продолжил он, уже более дружелюбным тоном. — Скоро мы покинем болотные местности, и передвигаться станет легче. В какой-то мере. — быстро прибавил он, заметив оживившегося от таких приятных новостей Феликса.
Слова Эскера не сильно встревожили маленького никса, так как после сырых и дурно пахнущих болот ему было трудно поверить, что в мире есть что-то хуже этих мест. К тому же, на их пути должны встретиться наполненные тайнами города арлекинов, которые он очень хотел увидеть. По заверениям Эскера и рассказам Синоха, эти города не так-то просто было отыскать, и ашурийцы в те места не наведываются, а это значило, что на время можно было забыть про опасность быть схваченными. И все же Феликс не понимал — если ашурийцы ищут небесную табличку, то почему они не схватили их тогда, когда Феликс со всеми были в их столице? Может просто не заметили среди всей этой толпы?
Размышляя над этими вещами, Феликс неожиданно заметил, как Милу внимательно смотрит на него, словно ребенок на ярмарке, который наблюдает за кукольным представлением. Он даже забыл про котел с бульоном, и теперь бесцельно водил ложкой по воздуху, будто помешивая его.
— Что-то случилось, Милу? — поинтересовался Феликс. — Смотришь на меня так, будто в первый раз видишь.
— Н…нет. Просто у вас что-то в волосах. — неуверенно произнес тот. — И они, вроде бы как, поменялись.
Эскер тоже обратил на него свое внимание, а затем, подобрав головешку из костра, поднес ее поближе к лицу Феликса. Солнце еще не до конца встало, и в предрассветных сумерках было трудно что-то разглядеть.
— Это что, пепел? — проговорил он, проведя рукой по волосам Феликса, а затем посмотрев на пальцы. Но на них ничего не оказалось.
Феликс, наполовину раздраженный, а наполовину заинтригованный, достал из-за пояса кинжал, который теперь всегда носил с собой, и посмотрел на свое отражение в замутненном лезвии. Его волосы и вправду теперь выглядели немного иначе. За место его обычной копны соломы, которая за время долгого путешествия должна была отрасти, его волосы теперь были более гладкими и послушными. Они больше не вились во все стороны, и теперь спадали ровными прядями ему на плечи. Феликс даже сначала не узнал свое отражение, но потом успокоил себя тем, что это просто недружелюбный тропический климат повлиял на них. Но вот то, что они поменяли цвет, Феликс никак не мог объяснить. Как бы он не старался, ему не удавалось смыть черную краску, которая теперь еще больше расползлась по его волосам. Теперь уже она не выглядела как угольная пыль, осевшая у самых корней, и нижняя часть его прически была полностью окрашена в черный цвет.
— Наверное это зелья Аньи так повлияли на них. — попытался придумать оправдание Феликс. — Она же всегда что-то жжет и выпускает черный дым из своей трубки. Или это из-за тех злодеев, которые напали на меня. Они ведь тоже использовали что-то черное.
Он все еще не сводил глаз со своего отражения, продолжая поглаживать, ставшими непривычно покорными, черные пряди. Вдруг он почувствовал, как в его ладони оказался странный мягкий предмет, который до этого находился в его волосах. Поднеся руку к свету костра, он осторожно разжал пальцы, и увидел, что в ней лежит маленькое воронье перо.
* * *
Как и говорил Эскер, они не стали подолгу рассиживаться на одном месте, и уже с первыми лучами солнца двинулись в путь. Идти пришлось намного медленнее, чем до этого, так как вскоре им стали попадаться туманные глади больших озер, и риск угодить в трясину усиливался. Тропические пейзажи неуклонно растворялись, и на их место пришли покинутые и проникнутые тишиной заводи, в которых высовывались склонившиеся к воде кривобокие деревья и голые скалы. Иногда можно было заметить и поросшие водной зеленью руины каких-то древних построек, которых поглотила холодная трясина, или крыши затонувших карет, высовывающихся из воды, словно мачты разбитых кораблей.
Через пару дней пути туман стал отступать, но из-за пустых и бедных пейзажей, похожих один на другой, казалось, что серая пелена все еще клубиться, скрывая от путников поглощенный ей мир. Это чувство усиливалось, когда взгляд Феликса в очередной раз выхватывал шпиль какого-нибудь ушедшего под воду храма или затонувшей часовни. Архитектура затопленных зданий завораживала своей богатой лепниной и многообразными красками, которые все еще сохранили в себе яркие цвета. Множество статуй давно забытых героев и царей, словно утопленники, высовывали из воды свои каменные головы, провожая их печальными взглядами. Порой, преодолевая особо глубокие и опасные места, им приходилось идти прямо по крышам утонувших зданий, между которыми были проложены крепкие дощатые настилы, к которым приложили руки сами арлекины, так как все они были украшены разноцветными ленточками, перьевыми веерами и выражающими разнообразные эмоции цветастыми масками. Когда же Эскер
