пришельцев-туристов; чуть поодаль степенно высились взрослые сосны. С другой стороны топорщился кустарник, за которым начинался пологий спуск к речке. Над водой тянулись белесоватые космы тумана.
Сергей помотал головой. Место было незнакомым. Или, вернее... вернее, оно казалось незнакомым, но как-то... не до конца, что ли... Где-то в глубине души всё же шевельнулось затаенное чувство дежавю. Так иногда бывает во сне, когда тебе снится вроде бы совершенно чужой город, но в то же время не отпускает странное ощущение, будто ты здесь когда-то уже был — возможно, в далеком-далеком детстве...
И тут старпома так и обдало жаром. До него вдруг дошло одно очевидное обстоятельство... Взгляд метнулся на противоположный берег, где теснились березы вперемешку с соснами. Даже сквозь задубевшие веки было четко видно каждую веточку, каждый листочек!
Выходит, он опять в линзах! Потому-то и веки толком раскрыть не может! Но как же это?..
Пошарил прищуренными глазами по сторонам. Ага, вот он, котелок, в траве! А в нем что? Так и есть — вода. С вечера вскипятили, значит. Отлично...
Поспешно, но аккуратно промыл глаза — и наконец-то порадовался, что может смотреть на мир, как всякий нормальный человек. Но спокойнее от этого не стало...
И тут из палатки вылез Леха. Сергей сразу напрягся, готовый ко всему.
Но капитан, позевывая, довольно равнодушно скользнул взглядом по товарищу и лишь поинтересовался:
— Ты чего сегодня такой вздрюченный? Не выспался?
Ответить Сергей не смог. Он впился глазами в Лехино лицо, не в силах отвести взора. И было отчего: щеки и подбородок капитана покрывала лишь небольшая щетина! А куда же, спрашивается, делась отросшая за месяц борода? Что за шутки спозаранок?
Рука старпома сама собой скользнула к подбородку. Пальцы ощутили легкое покалывание. Да, всё то же самое: щетина, максимум трехдневной давности! Даже дыхание на миг перехватило. Нет, это, конечно, многое объясняет, но все-таки...
— Леший... — глухо выдавил Сергей. Слова слиплись комом, и, чтобы докончить фразу, пришлось прочистить горло. — А какой сегодня день?
— А ты что, уже со счета сбился? — у Лехи на лице появилась сочувственная усмешка. — Или тебя день недели интересует? Так пятница вроде.
— Нет, а число какое?
— Ну ты даешь! — капитан шевельнул челюстью. — Вроде вчера ничего не пили...
— Четвертое, — послышался голос Юльки. Она тоже вылезла из палатки, огляделась. — Что-то поздновато встали. Хотели же пораньше.
— Нормуль, — махнул рукой Леха. — Всё равно до села уже недалеко — сегодня по-любому доберемся.
Сергей лишь одичало моргал, переводя взгляд с сестры на друга и обратно. Четвертое августа! Всего-навсего третьи сутки похода! Спутники еще ничегошеньки не подозревают... Но это что же получается? Он перенесся в прошлое и очнулся в собственном теле?.. Или действительно проснулся после третьей ночевки, и все блуждания по пространственно-временным петлям просто-напросто пригрезились во сне?.. Ах, если бы и вправду так оно и было! Вот бы в самом деле доплыть сегодня до села! И не надо больше никакой Оби, ну ее к чертям свинячьим! Сразу на автобус — и домой, к Ане!..
— Серый, что-то ты какой-то странный, — вывел его из раздумий голос Лехи. — Как будто еще не проснулся.
Сергей смешался. Кашлянул, смущенно поскреб в затылке.
— Пойду умоюсь, — проговорил он, словно извиняясь. Нашел рядом с палаткой свои сапоги, обулся.
У воды на него вновь навалились сомнения. Как ни хотелось верить, что четырехнедельные «хождения по мукам» — это всего лишь кошмарный сон, который более не повторится, но...
С ним ведь уже было подобное... С тоской и страхом вспомнил он тот момент, когда проснулся дома, рядом с Аней, как обрадовался и пошел в ванную бриться и умываться... И какое горькое разочарование постигло его потом...
Так, может, и сейчас всё это — лишь очередной глюк? Который рано или поздно сам собой развеется, и Сергей снова окажется сидящим под березой, а где-то рядом будут околачиваться одиозные двойники, порожденные Бобровкой...
Стоп!.. Двойники!..
Сердце так и замерло, по спине пробежала дрожь.
А что если всё это — ловко поставленный спектакль, театрализованное представление? И Леха с Юлькой — всего лишь роли, которые мастерски исполняются всё теми же актерами местного разлива?..
Сергей боязливо обернулся. Но отсюда, снизу, лагеря видно не было. Лишь поднимающийся над зарослями дымок говорил о том, что Леха — или тот, кто выдает себя за Леху, — уже возится с костром.
Старпом потеребил пальцами в волосах, усиленно размышляя. Да нет, что-то не сходится... Положим, двойники еще могут выдавать себя за Леху и Юльку. Но сам-то он каким чудом преобразился? Куда девалась борода? И уж тем более — линзы-то откуда взялись?.. Да, и вот еще...
Сергей торопливо задрал левую штанину. Так и есть: на голени — ни малейшего следа от бобрового укуса!.. Он облегченно перевел дух. Выходит, четвертую версию, которая пугала его больше всего, можно отринуть... Остаются три: 1) всё было сном; 2) он перенесся в собственное тело в прошлом; 3) это просто глюк.
Первая версия по-прежнему оставалась желаннее прочих, но в то же время в нее, увы, меньше всего верилось...
Сзади послышался шелест осоки. Сергей обернулся: к нему спускалась Юлька. На плече — полотенце, в руках — мыльница, тюбик зубной пасты и щетка. Пристроилась рядом, принялась деловито чистить зубы. Сергей смотрел на нее, а на душе скребли кошки, и горечь подступала к горлу. Сестра ведь даже не представляет, что ее ждет. Она, можно сказать, уже приговорена... «Мы все приговорены... Непонятно только — кем и за что?..»
Громыхая котелком, вниз спустился Леха. Весело перекинулся со спутниками парой фраз, набрал воды и поспешил обратно.
И тут Сергей на время позабыл о гнетущих мыслях. До него вдруг со всей ясностью дошло: Леха собирается кипятить воду для завтрака! Старпом тут же попытался вспомнить, чем же они завтракали на третье утро, но не смог. Да и плевать! Главное — у них ведь еще припасов полным-полно! А значит, сейчас он наконец-то сможет нормально, по-человечески поесть! Впервые за столько времени!
Желудок так и затрепетал в сладостном предвкушении, рот наполнился обильной слюной. Всё остальное отошло на задний план и поблекло. В голове засела одна-единственная мысль: лишь бы этот блаженнейший глюк не развеялся раньше, чем изголодавшийся организм успеет насладиться настоящим, полноценным завтраком!..
Ожидания его в полной мере оправдались. И хотя в качестве утренней трапезы выступала самая обыкновенная заварная лапша, но
