– Бедная герцогиня! – пробормотал король.- А я- то начинал ее любить!..
– Какая невознаградимая потеря для католической партии! – насмешливо отозвался Ноэ.
– Черт тебя возьми с твоей политикой! – гневно крикнул Генрих.- В данный момент меня более всего тревожит судьба наших бочек с золотом.
– А что о них думать? Течением их не снесет, они мирно будут пребывать под водой, пока мы не найдем возможности достать их оттуда. А теперь нам пока нечего делать здесь!
Действительно, корма шаланды все более погружалась, и вскоре вода начала доходить Генриху и Ноэ до пояса. Тогда они мужественно пустились вплавь и через десять минут благополучно прибыли на мельницу, где уже собрались все пострадавшие, за исключением Мальвена, герцогини и Гастона. Старый Гардуино спасся благодаря Раулю, который помог ему добраться до берега.
Мельничиха с сыновьями принялась хлопотать, развели большой огонь, и, усевшись около последнего, потерпевшие принялись сушиться.
– Где мы находимся? – спросил король одного из сыновей вдовы.
– В пятнадцати лье от Анжера и в десяти лье от Ансени.
На дальнейшие вопросы короля ему пояснили, что до Ансени пешков будет часа три пути, но у мельничихи имеется лодка, в которой два человека могут поместиться, и в ней можно добраться до города гораздо скорее.
Тогда Генрих сказал:
– Милый Ноэ, ты отправишься на лодке в Ансени.
– Но пропустят ли меня через мостовую заставу?
– О,- подхватил старший сын мельничихи,- меня там отлично знают!
– Ты возьмешь мое кольцо, покажешь его сиру д'Энтрагу,продолжал король,- и попросишь у него шаланду и десять человек. Если ты не будешь зевать, то еще до утра можешь быть здесь на месте.
Ноэ сейчас же пустился в путь: голод, жажда и усталость должны были отступить перед высшими государственными интересами. А в пище и особенно в стакане вина все они очень нуждались после перенесенных трудов и волнений.
Бросив на стол кошелек, Генрих сказал мельничихе:
– Добрая женщина, мы хотим есть и пить!
– Увы! – ответила вдова.- Мы так бедны, что не держим вина. Кусок хлеба у нас найдется, но больше ничего!
Король грустно переглянулся со своими спутниками, но вдруг шум, послышавшийся с реки, отвлек их внимание. Король встал и вышел на порог. При свете луны видно было, как по Луаре к мельнице быстро двигалась лодка. На носу сидел какой-то толстяк, который оживленно махал платком. Это был видам де Панестер. Выйдя на берег, он поклонился Генриху и сказал:
– Простите, сударь, что я обращаюсь к вам, не зная, кто вы. Но мой слуга видел, как вас постигло несчастье, и я явился, чтобы предложить вам кров у себя. На этой мельнице вы ничего не найдете! Я – видам де Панестер и живу на том берегу.
Генрих сердечно поблагодарил видама, но в первый момент задумался, принимать ли приглашение: ему не хотелось оставлять бочки с золотом на произвол судьбы. Однако, вспомнив о Берте, он сейчас же решил принять приглашение и только предложил остальным спутникам кинуть жребий, чтобы двое из них остались ожидать возвращения Ноэ. Жребий пал на долю старого Гардуино и Лагира, а остальные сейчас же воспользовались вместительной лодкой видама и вскоре сидели в зале замка за гостеприимно накрытым ужином.
XXX
В нашем повествовании большую роль играет еще один персонаж, которого до сих пор мы не представили читателям. Спешим исправить эту небрежность и просим читателя последовать за нами в Анжерский замок.
Этот замок был очень печальным зданием, несмотря на окружавшие его сады с фонтанами и мраморными статуями, несмотря на богато разукрашенные залы, в которых по вечерам вспыхивало полное освещение, тогда как плавные звуки оркестра приглашали к танцам.
Беспросветная скука царила там, несмотря ни на что. Дамы строили капризные гримаски, кавалеры ходили с вытянутыми лицами, пажи не пели веселых песенок и не занимались любовными проказами. Недаром говорят "по барину и слуга"! А хозяин этих мест, Франсуа, герцог Анжуйский, дофин Франции, был очень мрачным, нелюдимым принцем. По внешности его легко можно было бы принять не за носителя громкого имени, а за одного из тех искателей приключений, которых такая масса нахлынула из Италии во Францию после приезда туда Екатерины Медичи. Ему было всего только двадцать шесть лет, но он казался стариком. Рыжеволосый, с запавшими недобрыми глазами, низкорослый и тщедушный, он производил отталкивающее впечатление.
У герцога был двор, потому что герцогу полагалось иметь таковой. Он задавал балы, устраивал парадные богатые обеды, но, присутствуя на балу или обеде, строил такую брезгливую гримасу, бывал так сумрачен и неприветлив, что приглашенные чувствовали себя словно на похоронах.
А между тем те из приближенных, которые уже давно были у него на службе, утверждали, будто герцог Франсуа был когда-то очень приятным собеседником, любил охоту, женщин, вино и музыку и что настоящее дурное расположение духа началось у него с тех пор, как его брат Генрих, тайно сбежавший из Польши, из-под самого носа вырвал у него корону Франции после смерти Карла IX.
Обыкновенно Франсуа вставал очень поздно, обедал в два часа и ужинал в девять. Поужинав, он запирался у себя в кабинете с первыми попавшимися придворными и играл с ними в карты – -честь, от которой все открещивались, так как проигрыш или простое невезение приводили герцога в бешенство. В тот вечер, когда герцога застает наш рассказ, все шло обычным путем. Герцог Анжуйский играл в карты со своими придворными, и так как они сделали все, чтобы дать ему выиграть, то он был не так сумрачен, как обыкновенно. Кроме того, у него гостил дворянин из Амбуаза.
Со времени смерти короля Карла IX и восшествия на престол Генриха III Амбуаз стал постоянной резиденцией королевы-матери Екатерины Медичи. Этот дворянин, пьемонтец родом, был одним из самых приближенных к королеве лиц. Д'Асти, как звали его, был умен, умело разбирался в политических вопросах, и королева-мать пользовалась им для приведения в порядок своих мемуаров. Пробило двенадцать часов.
– Господа,- сказал принц своим партнерам,- приказываю вам удалиться!
Двое приближенных герцога и Асти сейчас же вскочили с мест, но Франсуа удержал последнего, сказав: "Останьтесь, поговорим!" – когда же они остались одни, продолжал:
– Что поделывает матушка в Амбуазе?
– Скучает, ваше высочество!
– Совсем как я!
– Его величество король очень сурово поступает с нею!
– Как и со мною тоже!
– И если бы вы, ваше высочество, как-нибудь навестили ее, ее величество была бы очень признательна.
– Почему же матушка сама не приедет ко мне?
– Она боится навлечь неудовольствие короля.
– Ну, король сам очень мало думает о нашем с нею удовольствии!
– Это правда, ваше высочество!
– Он даже не счел нужным пригласить меня принять участие в собрании генеральных штатов!
– Вот это самое слово в слово сказала и ее величество!
– Но зато он пригласил лотарингских принцев, наших добрых друзей.
– И истинных королей Франции! – язвительно прибавил Асти.
Вдруг во дворе замка послышался шум, а с подъемного моста донесся троекратный трубный звук, оповещавший о прибытии посетителя.
– Какой дьявол осмеливается беспокоить меня в такой час? – гневно крикнул герцог Анжуйский.
Но в дверях кабинета уже показался паж, доложивший:
– Его высочество герцог Гиз!
Это имя заставило герцога вскочить: ни один Валуа еще не слушал без волнения этого имени.
Герцог Гиз вошел весь запыленный в шлеме и панцире. Он был очень бледен, его взор горел злобой, поступь была взволнованная и резкая.
– Нечего сказать, кузен, славная у вас полиция! – закричал он при входе.
– Вам угодно…
– Мне угодно заметить, что в Сомюре имеется мостовая застава, дозором над которой командует один из ваших офицеров, и все-таки через эту заставу пробрались преступные беглецы! Этот ротозей ухитрился пропустить целую шаланду с гугенотами, нагруженную золотом…
– Вот уж этому мне трудно поверить, кузен! Золото стало такой редкостью во Франции.
– Да, может быть. Однако вы, наверное, слыхали о так называемом "сокровище гугенотов"?
– Слыхал, но не верил!
– И напрасно. Это сокровище существует, и его- то наваррскому королю удалось провезти через сомюрскую заставу. Но это еще не все! Наваррский король осмелился захватить в плен женщину, которую везет заложницей в Наварру.
– Кто же эта женщина?
– Моя сестра Анна!
Этот ответ вырвал у герцога Франсуа крик изумления.
– Да в уме ли вы, кузен? – сказал он.
– Еще бы! – ответил тот и стал вкратце рассказывать кузену о событиях этого вечера.
Не успел он окончить рассказ, как дверь снова открылась и паж доложил:
– Ваше высочество, только что прибыл мальчик, который сделал пятнадцать лье на неоседланной лошади, чтобы доставить вам письмо.
