— Благодарю, — Констанс вложила в слово максимум иронии. В самом деле, чего еще стоила эта трогательная забота друга маньяка о его жертвах.
— Поймите, — продолжал он. — На этой планете он остался единственным, которому вы хоть как-то нужны. Сумеете ли вы воспользоваться ситуацией… и захотите ли… уже не мое дело.
* * *
Моро пошел на поправку очень быстро, и это его обрадовало — худшей пытки чем валяться в постели и предаваться воспоминаниям, он не мог бы и сам придумать. Эйдетическая память имеет свои очень неприятные стороны — например, постоянный соблазн возвращаться к тому, что прошло невозвратимо… Не нужно было заказывать эту модификацию. Дурак…
Они прошли все двадцать девять туннелей и вычистили по дороге два гнезда. На третьем вышла неприятность — это была маленькая, но достаточно хорошо организованная банда, в которую входили два морлока класса «Аякс». Во главе банды стоял какой-то бывший космоход, объявленный вне закона, а морлоки, по всей видимости, были его. Банду удалось подавить — но все трое при этом были ранены, и Моро — тяжелее всех: сначала ему досталось очень крепкой дубиной по шлему, потом той же дубиной ему сломали плечо, а пока он валялся, в паховое сочленение доспеха сунули заточку. Рана была поверхностной, но в очень неудобном для перевязки и очень кровоточивом месте — как раз над лобковой костью. По дороге в манор он потерял много крови, а Эш, сволочь, не торопился поднимать его на ноги, ссылаясь на сильное сотрясение мозга.
Останков Дика они не нашли. Кости в логовах принадлежали в основном молодым гемам, частью — полугемам. Друг друга мародеры тоже ели, так как постоянно дрались из-за территорий, дрались насмерть — ну, не пропадать же добру…
Пока ты не нашел труп, — учили синоби, — не говори, что человек мертв. Да, само по себе то, что они не нашли костей — ничего не значило… Но если только надежда не дает сойти с ума — то почему от нее нужно отказываться?
В таком состоянии его и нашел приказ тайсёгуна Рива. Тайсёгун приказывал Моро явиться в его резиденцию в космопорте Лагаш.
В Высоких Доках космопорта от него шарахались как от прокаженного. Немилость леди Альберты — тоже своего рода заразная болезнь (а в эти две недели состоялась ее инаугурация в качестве цукино-сёгуна). Дежурный адъютант деревянным голосом сказал:
— Тайсёгун не может вас принять.
Тогда Моро молча отодвинул его в сторону, положил ладонь на разъем комм-пульта и ввел номер личного канала Шнайдера, который на Каратаго знали считанные единицы. Канал был жив, канал откликнулся, и Моро передал сообщение: «Тук-тук».
Чрез пять секунд дверь в кабинет распахнулась, Шнайдер наорал на адъютанта и впустил Моро. Он как раз обедал, и Моро с удовольствием к нему присоединился.
— Рад видеть, — сказал Шнайдер. — А до меня дошли слухи, что ты не просыхаешь.
— Да. Я их старетельно распускал. Я засиделся, Рихард. Я хочу с тобой в конвой.
— Не успеешь набрать команду, да я тебя и не возьму. Есть другое дело. То, которое ты сам на себя повесил — его нужно довести до конца, верно?
— Да, Рихард, — Моро прожевал оливку. — Все нужно доводить до конца.
— Ты вступишь в переговоры с Брюсом.
Глава 19
De profundis[49]
— Все в порядке, мастер Нейгал! Я еще могу сражаться!
Это прозвучало еще сквозь сон, а вот «шлеп-шлеп» шагов и звук падения тела в мелкую воду были уже наяву. Посыпайся! Просыпайся, урод! Сейчас он снова поднимется — и свалится прямо в поток — если уже не захлебнулся и не разбил себе голову!
Рывком разогнув свое измученное, задеревеневшее тело, еще не проснувшись толком, Рэй зашлепал на звук и успел ухватить Дика поперек живота как раз на краю сточной канавы.
— Да что же мне делать с вами, сэнтио-сама, — прорычал морлок, оттаскивая юношу снова к стене тоннеля, на относительно сухое место. — Мне же нужно хоть немного поспать.
Дик вдруг поднял руки, ощупал его голову и лицо почти осознанными движениями, и проговорил:
— Не оставайся здесь, Майлз. Я не убегу без тебя.
Рэй оскалился в отчаянии. Если его принимают за шеэда — значит, дело совсем худо.
Он перебросил руки Дика через свою голову и хотел было обнять его, согревая, и лечь — но тот вдруг задергался, отбиваясь и хрипя — «Уйди! Пусти! Нельзя, нельзя, ты человек, ты душу погубишь, не трогай, не смей!» — так что Рэю пришлось не еще и навалиться сверху, чтобы Дик не вырвался и не уполз. Тот бился еще какое-то время — а потом затих, и Рэй рискнул заснуть, прижимая его к себе.
Проснулся он от боли — и в сером утреннем свете разглядел каппу, вцепившегося в руку, еще трех, пристраивающихся на ногах и на хвосте и не меньше десятка, просто ползающих по телу. В спину Дика впились шесть или семь, но сэнтио-сама, видно, бы в глубоком беспамятстве, и не пытался высвободиться и стряхнуть их — только тихо стонал. Рэй зашипел от омерзения и сшиб тварей несколькими сильными щелчками.
Весь животный и растительный мир Картаго входил в пищевую цепочку человека, но у этого была и обратная сторона: человек вполне мог войти в пищевую цепочку тех же капп, если был слишком слаб, чтобы стряхнуть их. Личинки капп — медлительные и глупые твари, но едят все подряд. Запах крови в воде подманил их — мертвый морлок, лежащий поблизости, казался живым из-за обилия шевелящихся панцирей на его груди и лице. Рэй пришел в бешенство и заплясал на скальной полке, раскидывая капп ногами и ударами хвоста — пока не посшибал в воду всех. Каппы выпустили хвостики и заюлили ими, направляя себя к скале, нескольких снесло вниз сквозь решетку, остальные снова уцепились за камень лапками и поползли вверх, на сладкий запах. Медленно, но верно.
Рэй осмотрел Дика. Раны его продолжали кровоточить, и насквозь мокрая перевязка из обрывков одежды мертвого морлока не спасала. Рэй сделал ее ночью, почти наощупь — и сейчас только поправил, потому что делать новую было не из чего. Потом он осмотрел собственные шрамы, оставшиеся после поединка на арене и битвы с водой. Кровь морлока сворачивается быстро — раны начали затягиваться; кроме той, глубокой, что шла через бедро. Рэй обновил повязку. Остальное — царапины, да еще куча ушибов и ссадин, полученных когда водоворот крутил и бил их о стены, а он старался обхватить Дика руками и ногами так, чтобы принять все удары на себя. Да еще сильно покусанные губы — чтобы вдохнуть Дику воздуха, Рэй закрыл его рот своим, а юноша в беспамятстве принялся кусаться. Пришлось придушить его еще раз, и когда их несло подземными коридорами, несколько страшных минут сомневаться — не труп ли он тащит? Было бы дьявольски обидно убить сэнтио-сама собственными руками, особенно после того как… Его снова передернуло, когда он вспомнил мгновения на арене — дикий, кровавый восторг, в упоении которого он чуть не натворил страшных дел…
Когда первые каппы снова вползли на полку, Рэй поднял Дика на закорки и сказал, будучи уверен, что его не слышат:
— Нужно идти, капитан. Будет больно, но тут я ничего сделать не смогу.
Совершенно неожиданно Дик разлепил губы и пробормотал:
— У меня еще есть кровь, Майлз. Я выдержу.
Рэй для верности связал поясом его колени пред своим животом — и зашагал боком по скальной полке, где над водой, а где по колено в ней или даже по чресла, борясь с довольно сильным течением. Он ослаб, очень ослаб и подолгу отдыхал, опираясь о стены.
После прихода и отступления Волны огромная котловина к западу от Пещер Диса превратилась в озеро. Именно туда и снесло бы все трупы после поединка на Арене, если бы сток не был перегорожен решеткой. Набегая сверху, вода устремлялась вниз через бесчисленные полости, которыми была изъедена скала — людям оставалось только немножко скорректировать их, чтобы приспособить для своих нужд. Полка, по которой Рэй шагал сейчас, была вырублена в скале для лемуров — мусорщиков и могильщиков. Весной и осенью воды вверху было достаточно, чтобы очищать мусорные коридоры, открывая шлюзы. Лемуры собирали органические отходы, чтобы питать ими бустер. То, что не подбирали они — пожирали каппы.
Рэй надеялся встретить лемуров и найти одно из их гнезд — там, по крайней мере, будет достаточно тепло и сухо, чтобы уложить Дика, и найдется еда. О себе Рэй старался не думать. Он выживал и после худшего.
Решетка, которой был загорожен выход наружу, осталась далеко позади, кошачьи глаза Рэя привыкли к темноте. Он шагал, не зная дороги, просто против течения, все время вверх, и часто давал себе отдыхать, но не задерживался подолгу: слишком одолевал холод. Вчера они с капитаном провели в ледяной воде много времени, цепляясь за решетку и ожидая, когда волна спадет. Рэй мог бы снизить температуру тела и перенести это гораздо легче — но нужно было согревать капитана. Теперь Рэю казалось, что он уже никогда не согреется.
Была и другая причина не задерживаться нигде подолгу: в этих нежилых коридорах ходил кое-кто пострашнее капп, а он сейчас не боец.
