…Революционные армии всегда и везде превосходят противника воинской доблестью, патриотическим воодушевлением. Во время Великой французской революции голодная, разутая и плохо обученная народная армия выгнала интервентов из Франции, разгромила свою контру. А почему? Каждый ее солдат, ради того чтобы отстоять завоевания революции, не задумываясь, жертвовал собой. Он сражался за народ, за свободу. Поэтому, когда белогвардейцы твердят о том, что наша Красная Армия плохо одета, голодает, плохо обучена, всегда вспоминайте уроки истории…
И тут Юра не вытерпел и быстро, чтобы не прервали, выпалил:
— В Отечественную войну тысяча восемьсот двенадцатого года у нас подростки тоже воевали в ратном ополчении и проявляли чудеса храбрости.
— Правильно. Только тогда защищали Россию от нашествия Наполеона, а Владимир Ильич Ленин призывает нас воевать за Советскую Россию, за рабоче-крестьянскую власть, за диктатуру пролетариата. Наш лозунг: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» Они нам помогают, а мы помогаем им.
Потом Лука отвечал на вопросы, а вопросов было много: как же так, Ленин не рабочий и не крестьянин, а за революцию? Как узнать, предан ли подросток революции? Может ли комсомолец ходить в церковь, если его родители заставляют? Можно ли вступить в комсомол по секрету от отца? Могут ли дивчата вступать в комсомол? Если свадьбы отменяются, то как же тогда жениться или выйти замуж?
Юра спросил: дают ли комсомольцам оружие? Вместо ответа Лука похлопал по кобуре своего пистолета, как бы говоря: «Видишь?»
Все для Юры было новым. Больше всего его воображение увлекли революционные взрывы во многих странах. Лука говорит, что даже в таких странах, где она пока еще не «бушует», она вот-вот разразится. Там уже стачки, забастовки и вот-вот начнется вооруженное восстание. Во всяком случае, если пока и не началось, то грянет после разгрома белых. И они, комсомольцы, поедут в далекие страны — в Африку, Индию, Мексику — помогать своим братьям по классу отрубать голову гидре контрреволюции.
«Колониальные народы восстанут и сбросят ярмо колониализма». Юра вспомнил, что когда-то индийским повстанцам капитан Немо помогал освободиться от владычества англичан.
И Юра «зажегся».
Увлекшийся Лука красочно описывал, как молодые венгры боролись за Советскую Венгрию, как молодые немцы боролись за Советскую Германию, как молодые арабы восстают против поработителей. Послушать его — всемирная революция уже началась, теперь главное — не опоздать.
— Если поедем в Индию, — спросил Юра, — лошадей где оставим? Лучше их отвести домой, а уже потом ехать.
Услышав это замечание, Лука замолк, потом сказал, что, прежде чем ехать в Индию, надо освободить Крым, сбросить белых в Черное море, разбить белополяков, а уж потом самые боевые из комсомольцев, преданные международной революции, поедут каждый по своему выбору: хочешь — в Южную Америку, хочешь — в Северную, в Австралию, в Индию — куда угодно!
Юра тут же попросил, чтобы его послали в Индию. Он очень любит эту страну, а по-индейски говорить быстро научится.
— Не по-индейски, — поправил Лука, — индейцы живут в Америке, а по-индийски.
Тут пришло время ужина. Ни в этот вечер, ни на другое утро Юра не мог думать ни о чем ином, только о том, как он поедет помогать индийским повстанцам. Он увидит Индийский океан, Гималаи, Бомбей, священную реку Ганг. Словно Ким, тот самый мальчишка, ставший английским разведчиком, о котором писал Киплинг. Но ведь Ким — за англичан! Значит, он враг индийцев. А сам индиец?! Нет, полуиндиец-полуирландец. А потом, национальность не играет роли, главное — чью сторону держит человек. Юра вспомнил картину Верещагина «Расстрел сипаев»: сипаи — индийцы-партизаны — привязаны к жерлам пушек, а английские солдаты стоят наготове с запалами.
5
Юра уже два раза подходил к Луке, чтобы поподробнее разузнать, как должна делаться мировая революция в такой стране, как Индия. Комсомольскому секретарю было некогда, поэтому он отвечал как можно короче: «солидарность мирового пролетариата», «свергают помещиков», «революционная стратегия»…
Зато Мышонок, маленький, юркий Мышонок, которого некоторые партизаны называли «анархист», знал все это совершенно точно.
— Что надо? Собрать братву, пулеметы на тачанки. И даешь мировую революцию! Контриков — к ногтю! Да здравствует всемирное народное правительство! Нет, заврался, никакого правительства не надо! Сам слышал, как один говорил: отомрет государство и государственная власть, и не будет ни милиции, ни судов. Полная свобода! Долой частную собственность! Твое — мое! Долой семью! Хочешь — любишь, хочешь — нет, у солдата денег нет! Все пьют, все песни поют! К черту богов! Даешь мировую революцию!
Проходивший мимо Мокроусов услышал разглагольствования Мышонка, подошел и сказал:
— Ты что пацану голову морочишь своей анархистской чепухой?
— А разве при коммунизме не все будет общее?
— Ты мне лучше скажи, если все станут только пить, петь и жрать, то когда же люди будут пахать, сеять и печь хлеб. Что пить и жрать будешь? Да, насчет выпечки хлеба… Поди-ка посоветуйся с Бескаравайным, у кого в Эльбузлах выпечь хлеб для отряда.
— За что такое недоверие рабочему классу, товарищ командир? Это у меня раньше анархизм был, а сейчас я самый сознательный и за мировую революцию свою единственную голову не пожалею. Бескаравайный ни Фроси, ни Дуси не знает. Осечка получится. Я смотаюсь к бабенкам, привезу муки и скажу: «Айн-цвай-драй, чтобы был хлеб по щучьему велению!» И сразу сюда привезу.
— А помнишь тот раз?
— Братишка! Я же ясно сказал — «сразу сюда». Конь о четырех ногах и то спотыкается. Пошли меня, и сальдо будет в нашу пользу. Мне это пара пустяков…
— Хорошо! Посмотрим! Вернешься — сразу же явишься ко мне, доложишь. А за хлебом поедешь с Бескаравайным. Не спорь! И еще Сандетов поедет. Дождешься ночи и иди договаривайся.
— Беляки еще не получили из-за границы такой бинокль, чтобы меня днем увидеть. Я как та невидимка. Раз — и в дамках!
— Иди, но предупреждаю…
— Испаряюсь!..
«Мышонок, — подумал Юра, — как полковник Жерар у Конан-Дойля. Такой же маленький, хитрый и быстрый».
— «Ту би ор нот ту би, зет из зе квесчен?» — громко сказал Юра, когда привел Серого с водопоя.
Серый отдохнул и «играл».
— Ты что бормочешь? — спросил Лука, беседовавший с Бескаравайным.
— «Быть или не быть, вот в чем вопрос?» — так говорил Гамлет, принц датский. Если ехать в Индию, то что делать с Серым? Вот в чем вопрос!
