Все государства Европы с негодованием смотрели на жалкое состояние Франции. Многие из них прервали все свои отношения с ней, и в их числе не могла не оказаться Россия, управляемая мудрой государыней. Россия сделала еще больше: она стала спасительным убежищем для некоторых Французских принцев, несчастных родственников Людовика XVI. Екатерина имела даже великодушное намерение отправить войско для усмирения страшного безвластия во Франции, но прежде чем эта благодатная мысль была приведена в исполнение — что было очень трудно из-за тогдашнего положения Европы, — безумие Французов породило новое зло: во многих государствах нашлись последователи их безбожных правил, и можно себе представить, какие новые ужасы следовало ожидать от этого!
Знак ордена святого Станислава 2-й степени с императорской коронойОдним из таких государств, ближайшим к России и по их отношениям, и по положению, была Польша. Там появилось несколько ревностных приверженцев нововведений Французов, и они-то под предводительством главного из них — Игнатия Потоцкого — вздумали произвести важные перемены в своем правлении. Вместо короля Станислава они назначили принца Саксонского, которому отдали Польский престол в наследственное владение; вместо законов, одобренных Екатериной, написали новую конституцию. Русская государыня не могла остановить этого своевольства в самом начале; ее войска были в то время заняты на границах Турции и Швеции, но сразу после заключения мира в той и другой стороне она сочла своей обязанностью уничтожить зло, последствия которого были так гибельны и которое оказалось в таком близком соседстве с ее царством. Прусский король, рассуждая одинаково с Екатериной в этом вопросе и уже испытав опасность соседства с государствами, зараженными безумными правилами Французов, вступил в дружественный союз с Русской императрицей для усмирения Польских мятежников, и их войска на короткое время принудили Поляков отменить новую конституцию и привести все государство в прежний порядок.
Следствием побед Пруссаков и Русских было второе разделение Польши между этими двумя государствами. Россия возвратила области, несколько веков до того принадлежавшие ей и отнятые Литовскими князьями. Это были области: Минская, Подольская, часть Волыни и часть Литвы — всего до 4000 квадратных миль[481]. Пруссия получила Данциг, Торун, Плоцк, Познань, Калишь, то есть часть северо-западной Польши, площадью 1000 квадратных миль. Это происходило в сентябре 1793 года. Итак, спокойствие восстановилось в Польше, и она, имея площадь 4000 квадратных мили и численность населения в 3 600 000 жителей, могла бы еще существовать среди Европейских государств и, познав на своем опыте, сколько вреда причиняет народу его непокорный дух, научиться, наконец, ценить покровительство могущественной Русской государыни.
Под этим сильным покровительством Польша могла бы еще оставаться самостоятельным государством; но Провидение предназначило ей соединиться с ее единоплеменниками. Поляки должны были возвратиться к тем, с кем изначально составляли один народ, должны были соединить с судьбой и славой этого народа свою собственную судьбу и древнюю славу. Но прежде, чем произошло это объединение, оба народа должны были еще раз испытать печальные последствия своих ссор. Прошло не больше шести месяцев после их усмирения, вероятно не очень совершенного, потому что Русские войска еще оставались для сохранения тишины в Варшаве и ее окрестностях, как в Кракове уже вспыхнула новая революция, сопровождаемая ужасами, походившими на ужасы Французской революции. Главные ее участники и руководители договорились в один день и в один час совершить неожиданное нападение на Русских в тех местах, где находились наши войска. Ужасный заговор имел полный успех, и почти все Русские, находившиеся в Польше, погибли неожиданной смертью! Екатерина ужаснулась, получив это известие, и, видя необходимость усмирить Польских мятежников с большей твердостью, чем прежде, отправила к ним графа Суворова. Одно имя знаменитого полководца уже было гарантией успеха и наполняло страхом сердца главных участников заговора против Русских.
Граф как главнокомандующий войск, расположенных в Екатеринославской и Таврической губерниях и в новоприобретенной Очаковской области, жил в то время в Херсоне и занимался укреплением мест, пограничных с Турцией. Такое занятие Суворов, страстно любивший военную деятельность, называл бездействием, и поэтому чрезвычайно обрадовался важному поручению, данному ему императрицей. Уже давно он с отвращением и ужасом слушал страшные рассказы о Французской революции и о ее пагубном влиянии на другие государства; уже давно ему хотелось посчитаться за это с Французами. Нередко, будто предчувствуя все зло, какого можно было ожидать от беспорядков во Франции, он говорил с каким-то нетерпеливым беспокойством государыне: «Матушка, пошли меня на Французов!»
Офицер лейб-гвардии конного полкаИ прежде, чем это пламенное желание графа исполнилось, произошла Польская революция и вероломное истребление Русского гарнизона. Императрица приказала Суворову отомстить за невинно пролитую кровь его соотечественников. Австрия и Прусский король встали на сторону России, а последний даже начал осаду Варшавы вместе с генералом Ферзеном. Быстро приближался туда же Суворов с двенадцатитысячным войском, как вдруг на границах Польши он узнал, что Прусский король вынужден был снять осаду, чтобы отправиться для усмирения мятежников в своих областях, присоединенных к Польше, а генерал Ферзен, не имея достаточного войска для продолжения осады, последовал его примеру и также отступил.
Такое неожиданное изменение обстоятельств остановило бы другого полководца, но только не Суворова. Со своим небольшим отрядом, чрезвычайно уменьшившимся в результате встреч с неприятелем и побед над ним, он решился на приступ столицы мятежников, в одном из предместий которой было 30 000 войска! С появлением первой мысли о приступе Суворов приказал всем Русским войскам, рассеянным в Польше, собраться в одном месте — рядом с его собственным отрядом. И все это соединенное войско состояло не более чем из 22 000 человек! Этого Суворов считал достаточным для покорения Варшавы с ее сильно укрепленным предместьем — Прагой.
Один из его лучших помощников в этом знаменитом деле был генерал Ферзен. Спеша соединить свой корпус с корпусом графа, он был встречен на дороге главным генералом Поляков — славным Костюшко, желавшим воспрепятствовать этому соединению. Зная, что Русские много потеряли бы в случае, если Костюшко удалось бы исполнить свое намерение, Ферзен не только приготовился мужественно отразить его нападение, но даже решил напасть первый. Смелость его была вполне вознаграждена: Костюшко был совершенно разбит, потерял убитыми 6000 человек, пленными — 1600 человек, всю артиллерию и, наконец, сам попал в плен.
После этой славной битвы, повергшей в глубокое уныние Поляков, особенно по причине пленения важнейшего из военачальников, действовавших в их революции, Ферзен поспешил соединиться с Суворовым; другой Русский генерал, находившийся в Польше, Дерфельден, сделал то же со своим отрядом, и таким образом к 22 октября двадцатидвухтысячный корпус собрался уже под командованием Суворова.
Не любя откладывать то, что уже можно было сделать, граф после того, как собравшееся войско отдохнуло в течение двух дней, подошел к стенам Праги и на другой день — 25 октября в 5 часов утра — начал приступ обширного предместья, представлявшего собой отдельный город. Отчаяние с одной стороны и неутомимое, можно сказать, беспримерное мужество с другой были одинаково удивительны; но первое должно было, наконец, уступить могущественным усилиям второго, и через четыре часа битвы Прага, несмотря на многочисленность войска, на силу своих укреплений, на то, что ее, казалось невозможно победить, пала перед несравненным героем России. Лучшие историки, описавшие это удивительное происшествие, говорят, что в военных летописях редко случается встретить операцию, которая была бы такой смелой по плану, так искусна по исполнению и так важна по своим последствиям. Последнее было особенно важно: взятие Праги потушило в один день все ужасное пламя Польской революции и ценой пролитой крови восстановило общественное спокойствие. Дорога была эта цена для Поляков: у них погибло 13 000 человек на поле сражения, 2000 человек утонуло в Висле и более 14 000 было взято в плен!
Раненый Костюшко. Рисунок 1797 г.Тадеуш Костюшко (1746–1817) — участник войны за независимость Северо-Американских штатов в 1775–1783 гг. Он руководил Польским восстанием 1794 г. Во время боя с царскими войсками Тадеуш Костюшко был ранен и пленен. Из Петропавловской крепости его освободил Павел I в 1796 г.
