конце улицы. Ман в отчаянии огляделся. Все лавки были заперты, ставни спущены. Боковых переулков поблизости не было.
– Беги скорее обратно, Фироз, – повторил Ман, дрожа. – Здесь негде спрятаться.
– Да в чем дело? – спросил Фироз. – Это что, не процессия? – В глазах Мана он увидел такой ужас, что умолк с открытым ртом.
– Делай, что я говорю! – бросил Ман. – Беги обратно, к имамбаре. Они сначала будут разбираться минуты две со мной, этого хватит.
– Я тебя не брошу, – заявил Фироз.
– Болван, это же индусы! Мне они ничего не сделают – если тебя со мной не будет. Но если это разъяренная толпа, то от них можно ожидать чего угодно. Им и кровь пролить ничего не стоит.
– Не может быть…
– О господи… – простонал Ман.
Толпа была уже рядом, бежать поздно.
Возглавлял толпу молодой парень, как будто вдрызг пьяный. Его курта была разорвана, из раны на груди сочилась кровь; в руках он держал запятнанную кровью палку-латхи. Он устремился к Ману с Фирозом, а за ним в сгущавшихся сумерках виднелись еще человек двадцать-тридцать, вооруженных пиками, ножами и факелами, смоченными в керосине.
– Мусульмане! Смерть им тоже! – послышались крики.
– Мы не мусульмане, – поспешил опередить Фироза Ман. Он старался говорить спокойно, но от страха голос его срывался на фальцет.
– Это мы быстро выясним, – осклабился парень.
У него было худощавое, чисто выбритое лицо – его можно было бы назвать красивым, если бы оно не было искажено ненавистью, яростью и безумием. «Кто он такой? – подумал Ман. – Кто все эти люди?» Ман не видел в полутьме никого из знакомых. Что случилось? Почему мирный Бхарат-Милап вдруг сменился этим бесчинством? И что, в страхе думал он, будет с ним и Фирозом?
И тут неожиданно страх его пропал, в голове прояснилось.
– Нет нужды выяснять что-либо, – сказал он уже уверенным тоном. – Мы сначала испугались – подумали, вы мусульмане. Мы не могли разобрать, что вы кричите.
– Прочти Гаятри-мантру, – с насмешкой велел парень.
Ман тут же произнес несколько строк.
– Ну а теперь хватит, – сказал он. – Ступайте своей дорогой и не приставайте к невинным людям. Джай Сиярам! Хар хар Махадев! – В его голосе невольно прозвучала тень насмешки.
Парень заколебался, но тут кто-то из толпы крикнул:
– А второй мусульманин! Иначе чего бы он так вырядился?
– Точно, точно!
– Содрать с него этот маскарадный костюм!
Фироз задрожал от страха, и это еще больше подстегнуло их.
– Надо проверить, обрезанный он или нет.
– Прикончить этого живодера, убивающего коров! Перерезать гаду горло!
– Ты кто? – спросил Фироза парень, ткнув его в живот своей окровавленной латхи. – Живо отвечай, а не то получишь латхи по голове.
Фироз вздрогнул. Его трясло. Латхи испачкала кровью его белый шервани. Он не был трусом, но, столкнувшись с дикой неуправляемой толпой, потерял голос. Да и что он мог им сказать? Проглотив комок в горле, он произнес:
– Я – это я. Какое тебе дело до меня?
Ман в отчаянии оглядывался. Он понимал, что говорить с этими людьми бесполезно. Неожиданно в угрожающем колеблющемся свете факелов он увидел в толпе знакомого.
– Нанд Кишор! – крикнул он. – А ты что тут делаешь? Как тебе совесть позволяет? Ты же вроде бы учитель.
Нанд Кишор, человек средних лет в очках, мрачно насупился.
– Заткнись! – злобно бросил Ману главарь банды. – Ты что думаешь, если ты предпочитаешь обрезанных, так мы отпустим этого мусульманина? – Он опять ткнул Фироза латхи и оставил еще одно кровавое пятно на его шервани.
Ман, не обращая на него внимания, продолжал обращаться к Нанду Кишору, хотя и понимал, что долго болтать ему не дадут. Было удивительно, что ему вообще позволили открыть рот и что они с Фирозом еще живы.
– Ты обучаешь моего племянника Бхаскара. Он сегодня входит в армию Ханумана. И ты учишь его нападать на беззащитных людей? Хочешь перенести в жизнь события Рама-Раджьи? Мы никого не трогаем. Дайте нам уйти. – Ман взял Фироза за плечо. – Пошли! – Он попытался провести друга мимо толпы.
– Не спеши, долбаный предатель! – вмешался парень-предводитель. – Ты можешь сматываться, а тебя, – кивнул он Фирозу, – мы не отпустим.
Ман в приступе ярости крутанулся к парню и, не обращая внимания на латхи, схватил его за горло.
– Ты, скотина! – прорычал он так, что каждый в толпе слышал его. – Ты что, не знаешь, какой сегодня день? Это мой брат, он мне больше чем брат, и сегодня мы вместе празднуем Бхарат-Милап. Если ты тронешь хоть один волос на голове моего брата, бог Рама отправит твою грязную душу в адское пламя и ты родишься в будущей жизни мерзкой змеей, какой ты и являешься. Убирайся домой зализывать свои раны, а не то я сверну тебе шею. – Ман выхватил латхи из рук парня и оттолкнул его в гущу нападавших.
С разгневанным видом Ман провел Фироза мимо несколько опешившей толпы, на которую, казалось, подействовали его угрозы. Прежде чем она успела оправиться от неожиданной атаки, Ману, толкавшему Фироза перед собой, удалось провести его ярдов пятьдесят до ближайшего переулка и свернуть туда.
– Теперь бежим! – бросил он.
Они помчались во весь дух. Опасность еще не миновала. Толпа быстро преодолела свою растерянность и, чувствуя, что у нее отняли добычу, с удвоенной энергией продолжила охоту.
Ман понимал, что им надо добраться до дома его сестры, но при этом во что бы то ни стало избегать маршрута, по которому шла процессия Бхарат-Милапа. Неизвестно было, с какими еще опасностями и обезумевшими толпами они могут столкнуться.
– Я попытаюсь пройти до имамбары, – сказал Фироз.
– Слишком поздно, – ответил Ман. – Ты отрезан от нее и не знаешь этот район. Оставайся со мной. Мы пойдем к моей сестре. Ее муж входит в оргкомитет «Рамлилы», и на их дом никто не нападет.
– Но я не могу. Как я…
– Хватит! – оборвал его Ман. – Из-за тебя мы и так уже угодили в переделку. Брось эти дурацкие сомнения. У нас в семье, слава богу, нет привычки соблюдать пурду. Пойдем через эти ворота. А сейчас – ни звука. – Он обнял Фироза за плечи.
Пройдя через небольшую колонию работников прачечных, они свернули в улицу, где жил Кедарнат. До сцены, сооруженной для празднования Бхарат-Милапа, отсюда было каких-нибудь пятьдесят ярдов. Где-то совсем близко раздавались вопли и крики. Район, где жила Вина, был почти целиком индуистским, так что это не могла быть мусульманская толпа.
Когда на пороге появились Фироз в белом шервани с кровавыми пятнами и Ман с окровавленной дубинкой в руках, все с ужасом воззрились на них. Кедарнат шагнул им
