— Спасибо! Только оденься поскорее, а то комары закусают — шепнул он ей на ухо. Медвяная Роса улыбнулась и понимающе кивнула головой.
— Так, — сказала Нара, — вы, белохвостые, оставайтесь-ка пока у костра и разбирайтесь между собой. А мы немного вздремнем. И, кстати, мое дежурство начинается с утренней зари.
— И Сара пусть ложится спать. Нечего ей у взрослых под ногами путаться! — добавила Урсула и выразительными жестами показала чернокожей девочке, что от нее требуется. И долго-долго, до самого рассвета рассказывала Павлову Медвяная Роса о своем племени, о нелегкой жизни в плену и несчастливом замужестве, о недавней смерти своего единственного ребенка (дочери), поражая его своим природным умом, наблюдательностью, кротостью и добротой. Но она не знала, сколько на самом деле ей лет: может двадцать, а может больше, но точно не семнадцать. Она призналась, что потому, что три ночи подряд она видела во сне прекрасного юношу верхом на Белом Потидае — пресноводном дельфине, которого дакоты почитали как божество рек и источников. И этот юноша будто велел ей следовать на Красные Камни, чтобы обрести там любовь и вечный покой. Потом они спустились к реке. И он держал ее за руки, а она смешно барахталась, поскольку плавать совсем не умела. И он тоже окунулся, чтобы немного взбодриться. Обтирая его своей нижней юбкой из тонкого холста, Медвяная Роса сказала, что, наверное, ее спальный мешок не порвется, если они вдвоем в него заберутся, а если и порвется, то это, наверное, к счастью. Когда же они вернулись на стоянку, то первым, что привлекло их внимание, был маленький лосенок, который стоял возле черного камня на своих длинных, как ходули ногах. Медвяная Роса подозвала его к себе. И лосенок безо всякого страха к ней подошел, уткнулся смешной мордой ей в грудь и немного так простоял, тяжело вздыхая, словно искал сочувствия или на что-то жаловался.
VIII
На другой день, ближе к полудню, когда Павлов и Медвяная Роса уже проснулись и даже позавтракали, на стоянке Белохвостого Оленя начался переполох. Урсула и Березка, спустившись к реке, чтобы набрать в бурдюки воду, заметили медленно кружившуюся в водовороте украшенную резьбой лодку-долбленку. Урсула разделась, вплавь добралась до нее, забралась на борт, осмотрелась, нашла шест и причалила к берегу. Лодка была в хорошем состоянии, выдолблена из целого ствола осины и могла выдержать вес шести взрослых людей. Однако, то, что Урсула нашла на корме, повергло ее и Березку в ужас. Это был кожаный мешок, а в нем — отрубленные и обезображенные головы черных аратов. С такой невероятной жестокостью расправиться с ними могли только хунхузы — племя одичавших людей, которые не почитали богов. О хунхузах орландам было известно немногое: что живут они в пещерах в труднодоступной местности, изобилующей фонтанирующими из-под земли горячими источниками и незамерзающими даже в лютые морозы озерцами. Каждый год с наступлением лета хунхузы совершали дерзкие набеги на территории соседних племен, с целью грабежа и насилия. Никаких орудий труда и даже наконечники копий из камня и кости они делать не умели, пользуясь теми, которые доставались им в виде трофеев. Одеждой и обувью они тоже практически не пользовались, хотя их тела были лишены волосяного покрова, и даже головы блестели, как коленки. Но насекомые и хищные звери хунхузов не трогали, так как не переносили запаха их пота, который был так отвратителен, что даже у всеядных медведей вызывал непроизвольную рвоту. Бледная, сероватого оттенка, кожа хунхузов даже после непродолжительного пребывания на солнце покрывалась ожогами, поэтому они вынуждены были обмазывать себя глиной, смешивая ее с растительными и минеральными красителями. Их внешность: конусообразный череп, едва заметные ушные раковины, узенькие щелочки глаз, приплюснутый нос, длинная шея, вытянутый подбородок и маленький рот, — была непривычной и вызывала отвращение. Плечи у них были узкие, на руках — по четыре пальца с перепонками, а на ногах — по шесть. По причине четырех пальцев на руках хунхузы не могли пользоваться луками, но очень даже ловко управлялись копьями и дротиками. Обо всем этом Павлов узнал, конечно, не сразу, но тревожное настроение Нары, Урсулы и Медвяной Росы, а также печальные всхлипывания Сары Гудвин, наглядно свидетельствовали о том, что близкое соседство с хунхузами не предвещает ничего хорошего. «Лучше быть утопленником в реке, чем свиньей на вертеле у хунхузов!», — заявила Нара, которой, как старшей по возрасту, было предоставлено право первой высказать свое мнение. С ней все согласились, и начали подготовку к походу на Красные камни. Четыре полноценных гребца: Нара, Урсула, Павлов и Медвяная Роса, — вполне могли справиться с управлением тяжелой дощатой лодки, которую Павлов три дня тому назад привел за собой на катере. Ширина лодки позволяла сидеть за одной парой весел не одному, как обычно, а двум гребцам.
Лодку-долбленку, принадлежавшую черным аратам, они решили не бросать, а буксировать за собой на жесткой сцепке. Бронзовый наконечник копья, который Урсула подарила Павлову, после небольшой переделки превратился в наконечник багра — для того, чтобы расталкивать плывущие по воде стволы деревьев. Урсула вырубила секирой два прочных шеста, очистила от коры и обстрогала своим кривым бронзовым ножом. С помощью этих шестов Березка и Сара Гудвин должны были управлять лодкой-долбленкой, чтобы ее не заносило. В ту же лодку они сложили мешки с одеждой, которые Павлов перевез с зимника родителей Рико и Люка. Они отошли от стоянки Белохвостого Оленя, когда шест, на котором сушилась тигровая шкура, отбросил самую короткую тень. Медвяная Роса уже придумала, какого фасона плащ она сошьет своему мужу, когда снимет с тигриной шкуры мех. Погода была по-летнему теплой, и вскоре гребцы (они расселись попарно, Нара с Медвяной Росой и Павлов с Урсулой), разделись до пояса и намазались пахучей мазью, отпугивающей кровососущих насекомых. На руки они надели замшевые рукавицы, чтобы не набивать мозоли. Наводнение залило поймы рек и болот. Вода, промывая тайгу, выносила в реку лесной мусор. Грести было непросто, так как весла то и дело попадали в кору, ветки и прочие фрагменты разнообразных деревьев и кустарников. Ближе к устью, то есть к месту слияния реки Лопарь с Припятью на пути их возникло первое препятствие — «расческа» — в виде нагромождения вымытых с корнем стволов деревьев, — хвойных, лиственных — все вперемешку. Путешественники причалили к берегу, а Павлов с Урсулой приступили к расчистке прохода, сильно рискуя оступиться и поломать ноги. По расчетам Нары и Урсулы до Припяти было уже недалеко. Но какой стала река в результате наводнения, разумеется, не могла знать и они. Если черные араты не осмелились по ней пройти, значит, течение бурное и, возможно, на реке полно опасных препятствий и водоворотов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
