Произнеся обещание, мой Звездочет в последний раз улыбнулся и, проронив одинокую и ярко сверкнувшую слезу, медленно закрыл глаза. Я уже ничего не могла сказать, не могла произнести ни слова, с рыданиями вцепилась в Трана и молила кого угодно, чтобы человек, которого я люблю, остался жив. Но его тело перестало дрожать — и вдруг покрылось пламенем. Я закричала от боли, от всех видов боли, которые только существуют, но не отпускала его. Пламя от раны молниеносно покрыло все тело, и уже через мгновение сквозь мои пальцы на землю медленно сыпался пепел. Он тонким слоем повторял контуры человека, который еще минуту назад говорил и находил в себе силы улыбаться. А теперь его нет. Его нет.
Я с диким криком упала на землю и зарывалась в этот пепел, пыталась дышать им, пыталась говорить с ним, пыталась сделать хоть что-то, но лишь загибалась от физической боли, и мне казалось, что теперь я буду бесконечно сгорать всю оставшуюся жизнь. Вдруг послышался легкий треск, потом ещё и ещё… Я открыла глаза и увидела, что маленькая пятиконечная звездочка потухла и покрылась трещинами. Едва успела зажмуриться — через секунду мне в лицо впились сотни крошечных осколков от того, что когда-то было частицей души моего Звездочета. Его душа раскололась — моя душа раскололась. И я не знаю, сколько еще времени эти жалкие осколки будут сгорать. Наверное, вечность, на протяжении всех моих последующих жалких жизней.
Лежа на сухой земле, я медленно сгребала ладонью темно-серый пепел, пытаясь собрать воедино все мельчайшие крупицы. Вокруг продолжал бушевать огонь, но пламя внутри меня жгло сильнее. Пепел, ты теперь всего лишь пепел посреди огня. Пожалуйста, стань фениксом, я буду ждать твоего перерождения столько, сколько пожелаешь. А хочешь, я уйду за тобой? Найду тебя первая, и наши души перестанут сгорать в адском пламени. Хочешь, и я стану пеплом, моя родная половинка?
Я протянула руку в огонь и вскрикнула, не в силах заплакать еще сильнее, чем сейчас. Смотрела, как кожа медленно краснеет, покрываясь маленькими волдырями, и хрипло рыдала, продолжая шептать, что скоро приду. А когда огонь вокруг исчез, я даже не придала этому никакого значения, потому что все равно осыпалась пеплом изнутри. Так больно.
В глаза резко ударил яркий свет, и я еще сильнее зажмурила глаза. Вокруг раздавались сотни голосов, они кричали, шипели, говорили, что-то взрывалось, свистело, ревело. Закрыв уши руками, я тоже закричала, пытаясь заставить всех замолчать, исчезнуть, раствориться, но звуков становилось всё больше и больше. Сгорите, сгорите вместе со мной, только замолчите, замолчите, замолчите! Кто-то приблизился ко мне и вроде бы что-то сказал, но я ничего не могла разобрать из-за шума, я и не хотела что-либо слышать. Меня попытались поднять, но я впилась пальцами в иссушенную землю, лишь бы не расставаться со своей половинкой. Знала, он здесь, он чувствует, что я рядом, я не оставлю его, ни за что не брошу. Люди прекратили свои жалкие попытки достучаться до меня, и вдруг что-то острое вонзилось мне в шею. Я рефлекторно махнула рукой и, кажется, по кому-то ей попала, умоляя, чтобы меня оставили в покое, но внезапно что-то изменилось: огонь погас. Огонь, который пытался меня поглотить изнутри. Я подумала, что замерзну, но больше не почувствовала вообще ничего. Посмотрела на небольшую кучу пепла, которую так усердно собирала последние пятнадцать минут, и часто-часто заморгала, пытаясь свыкнуться с мыслью, что Тран погиб. Осторожно провела пальцами по его праху и поднялась с земли, отряхнув одежду, которая почему-то оказалась ужасно грязной. Слизнув с губ кровь, умыла лицо водой и натянула перчатки, заострив внимание на тоненькой цепочке, висевшей на запястье. Решила снять ее, но что-то меня остановило — какое-то непонятное чувство, и я, пожав плечами, больше не обращала на цепочку внимания. Посмотрела вперед и увидела, что через Ашьолу выстроен огромных размеров мост — значит, Глеб всё же справился. Пока разглядывала нововозведенное сооружение, краем уха слушала чьи-то разговоры. Засада, какое-то вражеское вторжение, сильнодействующий препарат…
— Что вы ей вкололи? — раздался тихий голос нашего командира. Судя по его тону, он был чем-то жутко напуган, но, как всегда, старался этого не выдавать.
— Блокатор эмоций. Его ненадолго хватает, так что торопитесь, — ответил кто-то красивым баритоном, но мне было лень поворачивать голову, чтобы разглядеть обладателя сего чудесного голоса.
— А что потом?
— Истерика продолжится, поэтому будьте готовы. Вам нужно лететь.
— Выведите драконов, — скомандовал Макс и вроде бы сделал пару шагов по направлению ко мне. — Ника?
— Да? — Я обернулась, посмотрев на изрядно залитого кровью парня. Интересно, это его собственная или чужая? Из всех видимых ран был только неглубокий порез на шее, как будто лезвие прошло вскользь. Снова поддавшись какому-то странному порыву, вынырнувшему из глубин подсознания, я аккуратно дотронулась до пореза и промыла его. — Больно?
— Уже нет. Спасибо, — поблагодарил меня огненный друг, и напряжение в его взгляде чуть спало. Через пару мгновений к нам подошла не менее напуганная Эрика, постоянно вертя головой.
— Ребят, я Глеба потеряла, — взволнованно сообщила она, и я огляделась. Ее брат неожиданно вынырнул из-под земли неподалеку от нас и тут же поспешил в нашу сторону, но вдруг из горы трупов, лежащих неподалеку за его спиной, поднялся вражеский Воин и направил в повелителя Земли мини-арбалет. Я среагировала молниеносно, и через секунду лезвие моего ножа вошло четко в горло врага. Он захрипел, забрызгивая все вокруг фонтаном крови, и вскоре рухнул на землю безжизненным телом. Глеб в шоке смотрел то на него, то на меня и, наконец-то дойдя до нас, бросил на меня немного странный и непонятный взгляд.
— Спасибо, Ник, — севшим голосом проговорил он, а я, отмахнувшись простым «все нормально», забрала нож и, вытерев его об штанину, положила обратно в ножны, спрятанные в кармане. Вернувшись к друзьям, обвела всех вопросительным взглядом.
— Мы вроде бы собирались куда-то лететь? Или я что-то не так поняла из вашего разговора? — спросила я, посмотрев на всех по очереди и остановив взгляд на командире. Он помедлил с ответом, но все же недрогнувшим голосом сказал:
— На Дилариум напали. Оказалось, что несчетное количество вражеских Воинов здесь — это не вся армия Горной Долины. Они узнали, что мы прилетели сюда, увидели, что большая часть наших Воинов тоже здесь, поэтому отправились в столицу. И ведь никто ничего не заметил! — прорычал командир с резко покрасневшими глазами.
— Прости, Макс, но я не видела, чтобы в сторону Дилариума летели драконы, — виновато потупив взор, прошептала Эрика. — Наверное, я всё же проглядела…
— Не вини себя, они могли добраться до города любым другим способом. Может, они вообще уже давно перебрасывали войска на другой край Миртрана и приближались к столице с противоположной стороны.
— Что с городом? — спросила я, пытаясь унять дрожь в руках и хоть немного расслабить резко напрягшиеся мышцы. Создавалось впечатление, что внутри меня вот-вот произойдет какой-то взрыв. Что за фигня?
— Разрушен процентов на семьдесят. На защиту Дилариума встали все — от Хранителей до людей, и врагов остановили. Но я не знаю, кто после этого остался жив.
— Драконы готовы, — сообщил невысокий и бритый наголо Воин с разноцветными глазами: один черный, другой — золотистый. К сожалению, он не оказался тем самым владельцем мягкого баритона.
Мы оседлали двух огромных монстров и взмыли в воздух. Я оглянулась на поле боя, которое могло вместить в себя сотни футбольных полей. Черные тела, серые тела, дым, прах, кровь, трещины, ямы. Почти все наши Воины перебрались в Горную Долину — мы наконец-то выиграли в этом слишком долгом противостоянии. Небольшое количество солдат отправилось в столицу, кто-то уже улетел до нас, кто-то полетел вместе с нами. Честно говоря, я не видела смысла в том, чтобы вернуться в город. Зачем? Мы уже ничем не сможем помочь, большая часть города разрушена, сражения прекратились, что же нам там делать? На мой взгляд, было бы гораздо более разумным отправиться в столицу Горной Долины и разрушить наконец этот чертов Источник. Но что-то мне подсказывало, что друзья не одобрят мое предложение, и я промолчала. Мне было странно на них смотреть. В их взглядах можно было столько всего прочитать: усталость, злость, боль, ярость, страх, волнение — и так до бесконечности. Так почему же я всего этого не чувствую, узнав, что Дилариум разрушен? Но ведь это нормально — разрушения во время войны? Или я чего-то не понимаю?
