к Мамуту, ожидая от него ответа на вопрос Эйлы.
– Если старый вождь склонен передать власть младшему брату или сестре – племя выбирает обычно из числа родичей вождя, – тогда начинается его обучение. Потом – церемония передачи власти, а старый вождь остается советником, – объяснил шаман и учитель.
– Да. Так было с Браном. Когда он был юношей, он почитал старого Зуга и прислушивался к его советам, а когда состарился, он передал власть Бруду, сыну своей спутницы. Но что происходит, если стоянка отказывает своему вождю в уважении? Еще молодому вождю? – спросила Эйла; этот вопрос очень интересовал ее.
– Поначалу ничего не случается, – объяснил Мамут, – но если народ через некоторое время не изменит отношения к нему, тогда следует обратиться к другому человеку – к тому, который лучше охотится или лучше разрешает сложные вопросы. Бывают споры из-за власти, бывает, что стоянка разбивается на две части: тех, кто идет за новым вождем, и тех, кто держится старого. Но вожди никогда не отдают власть просто так, поэтому неизбежны споры, даже борьба. Тогда все решает Совет. Тот, кто делил власть с вождем, которого хотят сместить, или просто занимал высокое положение и привык распоряжаться, редко способен положить начало новой стоянке. Хотя это, может быть, и не ее… – Мамут помедлил, и Эйла обратила внимание, что его взгляд остановился на старухе из Журавлиного очага, разговаривавшей с Неззи, – не этого человека вина. Людям нужен вождь, на которого они могут положиться, и они отказывают в доверии тем, у кого есть свои сложности… или трагедии.
Глава 24
Четвероногие создания Великой Матери всегда служили на Львиной стоянке пищей, давали мех и шкуры и воплощали собой духов. Мамутои знали животных в их естественной среде, хорошо изучили их сезонные миграции, их обычаи и повадки, умели на них охотиться. Но пока не пришла Эйла с кобылой и юным жеребцом, они никогда не имели дела с конкретными животными.
Тесная связь лошадей с Эйлой, а по прошествии времени – и с другими людьми служила источником постоянного удивления. Никто прежде не знал, что эти животные могут общаться с людьми, что их можно научить прибегать на свист, что на них можно ездить верхом. Но и лошади, какой бы интерес ни проявляли к ним люди, как бы ни манили к себе, не могли заглушить восхищение, которое вызывал волчонок. Мамутои уважали волков как охотников, а при случае – и как добычу. На волков иногда охотились зимней порой, бывали случаи, правда редкие, когда человек становился жертвой волчьей стаи; но чаще всего люди и волки почтительно избегали друг друга.
Но к самым маленьким обычно относились по-особому, иначе бы им не выжить. Дети – в том числе и маленькие звери – всегда затрагивали какие-то душевные струны; но у Волка – так его все звали – было особое обаяние. С того самого дня, когда пушистый темно-серый волчонок сделал первые неуклюжие шаги по полу земляного жилища, он стал частью человеческого сообщества. Его очарование заставило всех покориться, и вскоре он стал любимцем всей стоянки.
Способствовало такому отношению – хотя люди и не понимали этого – то, что повадки людей и волков не так уж сильно отличаются друг от друга. И те и другие – разумные стадные животные, чьи взаимоотношения основаны на сложном и изменчивом родстве; и те и другие действуют сообща, но признают индивидуальные результаты. Из-за схожести организации сообщества и некоторых других черт, независимо развившихся у людей и у семейства псовых, оказалось возможным возникновение уникальной близости.
Жизнь Волка началась при необычных и трудных обстоятельствах. Единственный выживший детеныш из выводка, принесенного одинокой, потерявшей своего самца волчицей, он никогда не знал безопасной жизни в стае. Он не помнил братьев и сестричек, у него не было заботливых сородичей, дежуривших рядом с новорожденными щенками, если матери пришлось отлучиться; зато он рано испытал необычное для волчонка чувство одиночества. Единственным волком, которого он видел в своей жизни, была его мать, и память о ней стала затухать, когда Эйла заняла ее место.
Но Эйла сделалась для него чем-то еще большим. Решив спасти и вырастить волчонка, она как будто подписала, от имени человеческого рода, договор между людьми и псовыми, двумя совершенно разными родами, – договор, который мог бы иметь важные и долговременные последствия.
Даже находись рядом с ним другие волки, Волк был слишком молод, когда его нашли, чтобы успеть установить с ними прочные связи. В возрасте месяца или около того он мог бы впервые выбраться из своего логова и поближе познакомиться со своими родичами, волками, с которыми он идентифицировал бы себя до конца жизни. Вместо этого в его сознании запечатлелись люди и лошади – обитатели Львиной стоянки.
Это случилось в первый, но не в последний раз. Случайно или намеренно, по мере распространения идеи это происходило снова и снова, многократно, во многих местах. Предки всех современных домашних собак – волки, и поначалу у них сохранялись волчьи черты. Но с течением времени новые поколения волков, выросших в человеческом окружении, стали отличаться от своих диких предков.
Животные, у которых от рождения проявлялись естественные генетические отклонения в цвете, размерах, очертаниях – слишком темная шерсть, белые пятна, закругленный хвост – и которых из-за этого унижали, а то и вовсе выгоняли из стай, часто находили прибежище у людей. Даже карлики или ширококостные великаны, которые на воле не смогли бы выжить, благодаря людям оставались в живых и оставляли потомство. Необычные, причудливые существа из семейства псовых специально разводились, чтобы сохранить и распространить их редкие, полезные для людей свойства, – пока разные породы собак не утратили окончательно сходство с предком-волком. И все же некоторые волчьи свойства – ум, умение защищаться, верность, игривость – сохранялись.
Волк быстро усвоил тонкости взаимоотношений на стоянке – как если бы это была волчья стая, – хотя понимал эти взаимоотношения по-своему. Для Волка Тули была старшей самкой, а Эйла – рядовой. В стае мать выводка главенствует над всеми и редко позволяет другим самкам вы́носить детеныша.
Никто не знал доподлинно, что животные думают или чувствуют и даже есть ли у них чувства и мысли, доступные пониманию людей, но это не имело значения. Народ на стоянке судил о животных по поведению, а действия Волка неопровержимо доказывали, что он любит Эйлу и безмерно ее почитает. Где бы она ни появлялась, он всегда радостно приветствовал ее, и достаточно было свиста, щелчка пальцев, призывающего жеста, даже кивка –
