Господи, да как она ей такое скажет?! Нужно как-то ее подготовить... Ой, да чего она переживает - вокруг же полно коллег, которые имеют вполне осведомленных родственников! Спросит совета, вот и все!
- А как у тебя дела, Шталь?
А вот сейчас осторожно, Эша! Хорошенько продумай, что и как сказать. Надо замаскировать позволительную правду, чтобы не выпустить наружу правду запретную.
- Да в сущности нормально.
- Как ты умудрилась вывихнуть руку?! Господи, Шталь, тебя даже на неделю нельзя оставить одну! Что случилось?!
- Ну, мы вчера с коллегами немного посидели...
Это правда.
- ... и потом у меня были проблемы с координацией...
Это до сих пор правда.
-... и можешь меня не ругать - наш штатный врач меня и так изругал с ног до головы!
Это будет правда через пять минут, когда я снова ему позвоню.
- Ребенок, а тебе не кажется, что в последнее время твои посиделки становятся слишком масштабными?! - слегка разъярилась Полина. Ярость показалась Эше немного странной, какой-то натянутой, и если б она не знала сестру так хорошо, то подумала бы, что ярости и вовсе никакой нет. - Мне бы не хотелось, чтобы в ближайшем обозримом будущем моей сестре торжественно присвоили звание алкоголички!
- Ну, ты преувеличиваешь. Вот сейчас, например, у меня практически нет денег, но я, между прочим, не побежала в связи с этим продавать золото, мебель и старые лифчики, чтобы купить себе выпить!
Вот-вот, к тому же у меня в холодильнике полно пива и еще бутылка мартини... кстати, интересно, откуда она там взялась?
- Чудесно! Надеюсь, ты, по крайней мере, не будешь хлестать пиво и мартини одновременно.
Вот черт!
- Впрочем, за все это время я уже смирилась с тем, что ты совершенно бестолковое, безалаберное, распущенное, лишенное ответственности существо.
- Ой, Поля, - умилилась Шталь. - Это так мило! И вообще, я так по тебе соскучилась! Может, плюнешь на свою эпоху и приедешь прямо сейчас?
- Мне бы хотелось, - в голосе сестры протянулась отчетливая, тоненькая ниточка дрожи, - но я не могу. Пока не могу... Разберусь со всем, и мы приедем.
- Мы? - переспросила Эша.
- То есть, я. Совсем замоталась! Ладно, мне пора...
- А твой босс нормально отнесся к твоему уходу? Смотри, если он будет плохо себя вести, скажи мне, и я ему врежу!..
- Он мастер спорта по вольной борьбе.
- Тогда, пожалуй, я не буду этого делать.
- Все же, я оценила твой порыв, - со смешком сказала Полина. - Ладно, ребенок, мне и правда пора. Я тебе потом позвоню.
Шталь опустила руку и озадаченно посмотрела на телефонную трубку. Это был странный разговор. Вроде бы и фразы привычные, и интонация та же, но что-то в нем было не так. И в то же время, что-то в нем было очень знакомым. Внезапно ей пришло в голову, что так частенько разговаривала она сама, пытаясь скрыть от сестры какой-то свой очередной проступок. Нелепо - она, Эша, несмотря на их наладившиеся в последнее время отношения, все же была последним человеком, чьего осуждения могла бы опасаться Полина Звягинцева.
Эша немного постояла на балконе среди густеющего вечера, праздно глазея на прохожих и кошек, потом вернулась в комнату и взглянула на часы. До назначенного срока оставалось еще целых полчаса, и все же она уже давно была готова. В голове не раз уже мелькали трусливые мыслишки - отговориться плохим самочувствием, моральным потрясением - чем угодно, лишь бы не ехать. Остальные бы поняли... но врать не хотелось. Это было бы неправильно, и она обязана была присутствовать.
Аккуратно подвернув длинную юбку, Шталь присела на диван, и к ней на колени немедленно прыгнула Бонни, вновь изрядно облысевшая после путешествия в супермаркет, но вполне бодрая и явно пребывающая в хорошем настроении. Поглаживая ее указательным пальцем, Эша вызвала нужный номер и робко сказала:
- Добрый вечер, Александр Денисович.
- О, господи! - отозвалась трубка. - Это опять вы? Слушайте, Эша, а почему вы мне звоните? Почему не главврачу?
- Ой, я пробовала, но у него телефон что-то отключен.
- Правда? Интересно, почему?
- Чем я вас так раздражаю?
- Меня не раздражаете вы конкретно, Эша. Меня раздражаете вы в совокупности с вашими коллегами, которые трезвонят мне каждую минуту, задавая одни и те же вопросы, на которые я им уже отвечал минуту назад. И если в целом ситуация со столь стремительной стабилизацией состояния тяжелых пациентов все чаще наводит меня на мысль пересмотреть некоторые аспекты своего образования, то все равно за минуту ничего не может изменится. А если и изменится, то вам прекрасно известно, что я сразу же об этом сообщу. Поэтому скажу еще раз вам, а вы передадите это остальным - не надо, повторяю, не надо постоянно мне звонить! Когда состояние Олега немного улучшилось, я вам об этом сообщил! Когда мы сочли, что пациентку Симакову вполне можно отправить домой, я вам об этом сообщил! Когда ее племяннице разрешили первый раз встать с постели, я вам об этом сообщил! Когда злобный пациент, имени которого я не помню, в очередной раз пытался удрать через окно, украв для этой цели дюжину простыней и втянув в заговор нашу уборщицу, я вам об этом сообщил! Я сообщал вам даже о всех случаях, когда ваши коллеги, которые проходят у нас лечение, приставали к медсестрам! Возможно, вам это удивит, но у меня есть и другие пациенты!
- Но я даже ничего еще не спросила! - возмутилась Эша. - Я только хотела узнать, он так и не приходил в себя?..
- То есть, вы не слышали ни слова из того, что я сейчас говорил!
- Но вы даже не разрешаете его навестить!
- Да, и не разрешу еще несколько дней! - поведал Александр Денисович. - Потому что я злобный врач?! Возможно! Но скорее всего, потому что за последнее время я не видел ни одного неповрежденного сотрудника института исследования сетевязания - причем я сейчас говорю не только о физических, но и о психических повреждениях - поэтому, может, я просто не хочу, чтобы вы укокошили моего пациента!
- Говорить так - жестоко и непрофессионально! - воскликнула Шталь. - Вы же врач!
- Да, - согласился Александр Денисович, - я врач. Поэтому для меня, как для врача, самым правильным будет сказать вам следующие слова.
- Я слушаю.
- До свидания!
Шталь запустила сотовым в подушку, потом сняла с шеи цепочку с хризолитом и аккуратно уложила его в шкатулку, ощутив коснувшееся ее легкое чувство благодарности. Несмотря на всю свою преданность хозяйке камню сегодня очень хотелось остаться дома. Эша его прекрасно понимала и возражать не стала. После гибели "фабии" хотелось потакать всем своим вещам.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
