С целью приобрести и упрочить такую репутацию он предпочитал, чтобы его дом был открыт для всех, кто считал себя способным заниматься литературой, вследствие чего его окружали самые разнообразные претенденты; но он никого не обескураживал, полагая, что и самый ничтожный из них может способствовать его славе. Болтун хоть и не почует запаха дичи, но может вспугнуть ее и своим тявканьем споспешествовать доброй молве. Нечего поэтому удивляться, что молодой Пикль с его способностями был не только допущен, но и приглашен в свору. Удостоенный короткой приватной аудиенции в кабинете, наш молодой джентльмен был препровожден в другую комнату, где находилось с полдюжины приверженцев мецената, который через несколько минут появился с самым милостивым видом и, встреченный пожеланием доброго утра, уселся с ними без всяких церемоний за завтрак.
Сперва разговор вертелся вокруг погоды, исследованной весьма философически одним из присутствующих, который, по-видимому, ознакомился со всеми термометрами и барометрами, когда-либо изобретенными, прежде чем отважился признать утро довольно холодным. Сей предмет подвергся всестороннему обсуждению, после чего патрон осведомился, каковы новости в ученом мире. Как только был задан этот вопрос, все гости поспешили отверзнуть уста, чтобы удовлетворить его любознательность. Но первый завладел его вниманием худой, сморщенный антикварий, который походил на ожившую мумию, обожженную песками пустыни. Он сообщил патрону, что случайно нашел медаль, правда стертую от времени, но тем не менее он берет на себя смелость утверждать, что эта медаль, несомненно, античная, о чем свидетельствует звон и проба металла, а также цвет ржавчины. С этими словами он достал медную монету, столь испорченную веками, что нельзя было найти и следа изображения. Тем не менее сей знаток ухитрился различить некий профиль, почему и относил монету к эпохе Римской империи, а на обратной стороне узрел древко копья и часть паразония, что являлось символом римской добродетели, а также складку мультиция, в каковой она была облачена. Равным образом он обнаружил часть буквы N и на некотором расстоянии I; посему он заключил, что медаль была выбита Севером в честь победы над его соперником Нигером после захвата перевалов через Тавр. Такой разбор в полной мере удовлетворил хозяина, который, обследовав монету с помощью очков, нашел те же особенности, какие указывал ее владелец, и соблаговолил назвать его рассказ весьма остроумным.
Диковинка переходила из рук в руки, и все знатоки по очереди лизали монету, постукивали ею об камни и соглашались с ранее высказанным мнением. Наконец, она попала к нашему герою, который хотя и не являлся антикварием, но был хорошо знаком с находящимися в обращении монетами его родины; и как только его взгляд упал на ценную античную диковинку, он немедленно узнал в ней испорченный английский фартинг, а в копье, паразонии и мультиции — остатки эмблем и драпировки, украшающих фигуру Британии на наших медных деньгах.
Это дерзкое утверждение, по-видимому, смутило патрона и вызвало гнев антиквария; оскалившись, как взбешенный павиан, он сказал:
— Что это вы мне толкуете о медном фартинге? Вы когда-нибудь видели современную медную монету, имеющую такой привкус? Попробуйте ее на язык, молодой джентльмен; если бы вы когда-нибудь имели дело с такого рода предметами, не сомневаюсь, что вы ощутили бы на вкус такую же разницу между этой медалью и английским фартингом, как между брюквой и луком. Эта медаль имеет подлинный коринфский ободок, далее — эта фигура стоит выпрямившись, а Британия сидит откинувшись. И можно ли принять пальмовую ветвь за паразонии?
Все присутствующие приняли сторону знатока, ибо затронута была репутация каждого. Патрон, находясь в таком же положении, напустил на себя важность, к которой примешалось неудовольствие, и заявил Перигрину, что, поскольку он не изучал специально этой отрасли знания, его ошибка не вызывает удивления. Пикль немедленно раскусил упрек, хотя и был поражен суетностью или ослеплением хозяина и его гостей, и попросил извинения за свою самонадеянность, каковое извинение и было ему дано из уважения к его неопытности. И английский фартинг удостоился титула подлинного антика.
Вслед за этим к патрону обратился джентльмен, питавший пристрастие к математике, похвалявшийся усовершенствованием некоторых приспособлений, полезных в домашнем хозяйстве, и ныне представивший план новой машины для срубания капусты; это изобретение якобы сохраняло корни от гибельных дождей и способствовало произрастанию обильных побегов. Замечательная машина состояла из таких тяжелых и сложных частей, железных и деревянных, что двигать ее без помощи лошади было невозможно, а для передвижения надлежало проложить дорогу. Эти неудобства были столь очевидны, что сразу бросились в глаза председателю, похвалившему изобретение, которое, по его словам, пригодилось бы и для многих других полезных целей, если бы оно было менее громоздким и неуклюжим.
Изобретатель, не предвидевший таких затруднений, не знал, как преодолеть их, но он принял совет во внимание и пообещал применить заново свои способности для изменения проекта. Однако он не избег иронических замечаний остальных знатоков, которые осыпали его похвалами за столь важное изобретение, благодаря которому любая семья может сберечь блюдо зелени в течение трех месяцев, израсходовав ничтожную сумму на покупку и потратив время на работу и уход за такой изумительной машиной. Но никто не был столь саркастичен в своих замечаниях об этой машине, как натуралист, тут же обратившийся к патрону с просьбой одобрить его исследование, посвященное размножению навозной мухи; в этом исследовании он предлагал любопытный способ собирания, сохранения и высиживания яичек этих насекомых даже в зимнюю пору с помощью искусственного тепла. Как только было сообщено об этом проекте, Перигрин не удержался и разразился хохотом, заразившим всех сидящих за столом, не исключая и хозяина, который не в силах был сохранить свою обычную серьезность.
Такая неуместная веселость крайне огорчила философа; после недолгого молчания, в течение которого на его лице отразилось негодование и презрение, он сделал выговор нашему герою за неразумное поведение и принялся доказывать, что его изыскания имеют исключительное значение для развития и прогресса естественных наук. Но его не пощадил мстительный механик, отплативший ему ироническими комплиментами по адресу его рассадника паразитов и посоветовавший представить сочинение в Королевское общество, каковое, без сомнения, удостоит его медали и даст ему место на страницах своих ученых трудов как выдающемуся деятелю на поприще общеполезных наук.
— Если бы вы, — сказал он, — употребили свои знания для изыскания способа уничтожать этих насекомых, досаждающих человечеству и приносящих ему вред, вас удовлетворило бы созерцание добрых последствий вашего труда; но этот диковинный план размножения личинок, без сомнения, обеспечит вам почетное место в списке ученых философов.
— Мне кажется, — заметил натуралист, — вы потому питаете столь сильное отвращение к размножению насекомых, что, по всей вероятности, боитесь, как бы не лишили они вас той капусты, которую собираетесь срубать своей чудодейственной машиной.
— Сэр! — с великой горечью воскликнул механик. — Если бы головка капусты была столь же легковесна, как голова некоторых навозно-мушиных философов, ее не стоило бы срубать!
— Я не желаю спорить о капусте с сыном огурца! — отрезал мушиный производитель, намекая на предков своего противника, который, после такого оскорбления, вскочил и с бешенством воскликнул:
— Черт возьми! Вы намекаете на меня, сэр!
Видя, что спор зашел слишком далеко, вмешался патрон, упрекнул их в невоздержанности и посоветовал им заключить дружбу и союз против современных готов и вандалов, пользующихся каждым удобным случаем, чтобы высмеивать и обескураживать всех приверженцев науки и философии. После такого увещания они не посмели продолжать спор, который и прекратился, хотя механик затаил обиду; и после завтрака, когда компания отправилась восвояси, он, выйдя на улицу, обратился к врагу с вопросом, на каком основании тот позволил себе, столь дерзко отозваться о его семье. Любитель мух в ответ обвинил математика в том, что он зачинщик, так как уподобил его голову легковесному кочану капусты; тут перебранка возобновилась, механик начал объяснять устройство своей машины, поднял руку и, вытянув ее наподобие рычага, захватил нос натуралиста, как клин, меж двумя пальцами и повернул, словно хотел отвинтить.
Если бы им пришлось решать спор равным оружием, преимущество оказалось бы на стороне зачинщика, превосходившего своего противника ростом и сложением, но, на свое счастье, философ захватил с собой палку и, едва высвободив свой нос, начал ловко обрабатывать ею голову и плечи механика, которому этот град ударов пришелся не по вкусу, и он бросился наутек, преследуемый разъяренным победителем, гнавшимся за ним по улице, к несказанному удовольствию толпы, а также Перигина и его приятеля лекаря, с любопытством наблюдавших эту сцену.
