Сама Лиза, чья инициатива привела к усилению испуга последовавшей за ней девушки, ни капельки не смутилась диалога направленного в сторону трясущейся соседки, больше переживая за орущего младенца, отказывающегося принимать любые варианты сюсюканья.
— Т-ш-ш! Т-ш-ш мой хороший! Мамочка рядом! Мамочка с тобой! Не плачь солнышко! — она ласково смотрела на верещащего ребенка, не забывая вскидывать вверх глаза, и ожидая начала подъема остальных узниц, вроде бы зашевелившихся, но никак не могущих отдать приказ задницам на отрыв от холодного пола.
— Я не хочу вставать!! Не буду!! Лучше смерть, чем сделаю хоть шаг к этой бочке!! Разве вы не понимаете!? Не понимаете?! Они что-то задумали, посмотрите, как смотрят на нас!! Эти красные и оранжевые глаза!! Их копыта!! Никакой Господь не спасет нас от них!! Исчадия Ада!! — разорвала вонючий воздух истеричными криками одна из рабынь, чьи нервы все-таки не выдержали. — Ни за что не встану, хоть убейте!! И свет падет на темный мир!! И выжжет зло!! И появятся ростки нового!! — навсегда или на время свихнувшаяся девка зашлась в безумной истерике, изрыгая накопленный ужас в виде связных и наоборот фраз. — Я не сделаю ни шагу!! Ха-ха-ха!! — она с несвойственной ее массе силой затрясла цепями, заставив дергаться тела соседок, испугавшихся ее больше, чем мерзких рогатых. — Попробуйте подойдите!! Попробуйте!! Адские отродья!! Животные!! О, Пресвятая Богородица!! О, Иисус Вседержавец!! Дайте сил уничтожить гнездо Тьмы!! Помогите мне!! — заходилась в сиплом крике сумасшедшая женщина с кривящимся, как в эпилептическом припадке лицом.
Сатир, являющийся бригадиром адского отряда и только-только вернувшийся к двум низкорослым собратьям, недолго наблюдал за верещащей, соревнующейся в воплях с младенцем взрослой сучкой и тяжело вздохнув, добавил багрянца в налитые кровью глаза. Жирные пальцы на руках прямоходящего поросенка зашевелились, словно думая ухватить зазубренный и жаждущий крови клинок, но после решили, что такая честь для ничтожной землянки будет слишком великой. Карликовый демон посмотрел в сторону охраняющих человеческое стадо чертей, а затем люто указал пальцем на истеричную женщину, чьи крики все-таки перебили просящий вой младенца и тот заткнулся, достойно приняв поражение от сумасшедшей бабы.
Перевитый мышцам, козломордый воин быстрым цокающим шагом — все-таки передвижение жителей Ада на вогнутых внутрь ногах жутко выглядело — подошел к зашедшейся в еще большем крике девушке и наклонился, ухватив много возомнившую о себе скотину с Земли за хрупкое горло, подняв на уровень жуткой морды. Рогатый подчиненный «Анубиса» не обращал внимания на остальных представительниц слабого пола Земли, не заботясь, что те могут броситься на него, да и как напасть на матерое и вооруженное парнокопытное создание, страхуемое таким же, как он чертями?
Скованные же одной цепью женщины даже не задумывались об этом, но когда рогатый оторвал задыхающуюся истеричку от пола, натянув ее цепь до предела, мешающего дальнейшему движению несчастной вверх, то он все-таки перестраховался, поочередно повернув оранжевые глаза в обе стороны и угрожающе вздернув нижнюю губу, что оказалось отличным решением возможной проблемы.
Женщины зазвенели «украшениями» из крупных звеньев и чуть ли не наперегонки вскочили, чувствуя одно — злить рогатое творение чужого, противного человеческому Бога — смерти подобно, ибо одна из них уже посинела и еле двигает отяжелевшими конечностями, пуская изо рта невидимые пузыри. Приводящий же, необходимый мотивирующий пример черт еще некоторое время подержал девушку на весу, уперев голой израненной спиной в стену, а после бесцеремонно разжал мощные пальцы, и слабонервная истеричка освобождено рухнула, поддавшись гравитации Ада.
Ей и здесь повезло, ведь где-то живущие в Геенне Огненной ангелы-хранители предполагали недоразумения и конфликты между жителями разных цивилизаций, что привело к рассчитанной длине искусно-склепанных звеньев, ответственных за удержание летящих вниз, выделившихся слабым характером рабов, то есть… Ухнувшая на пол девчонка отбила ноги и немного задницу, ибо ей помешали склонившиеся навстречу друг дружке товарки, устремившиеся вслед за натянувшимися цепями, но не выделившиеся ни одним движением лицевых нервов. Они терпеливо согнулись, ожидая, когда безвольная крикунья отдышится и встанет на дрожащие от бессилия конечности, ибо ее внешний вид напоминал попавшуюся на крючок рыбу, осознавшую, что пришла пора ложиться на политую кипящим маслом сковородку.
Долго ли, коротко ли, но успокоенная невозмутимым, уже вернувшимся в строй чертом пленница пришла в чувство, и со свистом дыша, не без усилий встала на ноги. Сам процесс ее подъема повторял движения упившегося в хлам алкоголика, поднимающегося при помощи хохочущих собутыльников, то есть, хватаясь за них и целенаправленно ползя вверх, поэтому возвращающаяся к жизни девица воодушевленно скользила сухими пальцами по изможденным телам несчастных соседок.
Полностью выпрямившись и более не стесняя сопящих в тряпочку «подружек», заткнувшаяся истеричка опустила глаза, больше не собираясь дергаться, что-либо говорить и даже перестав дрожать. Поумневшая женщина быстро осознала, что богатырского сложения черт не ее, боящийся чихнуть при закипевшей благоверной мужик, успешно управляемый с помощью секса и борща, а способное убить существо с другой планеты. Единственным непонятным оставалось, как она не замечала этого раньше, хотя бабы они такие… Эмоциональные создания, зависимые от настроения и очень редко мышления, и пример тому — полное отсутствие женщин, сделавших себя на поприще философии, что доказывает зависимость слабого пола от тела, но никак не разума.
«Точно-точно… Женщины сначала делают, а потом думают… Чистые эмоции, крики, битье посуды… Порезанный палец уже приводит к испорченному настроению, а гормональный сбой меняет их начинку полностью… Как я раньше не замечал этого? Прав был Анатон… Очень прав… Только в мужчин встроили способность к логическим размышлениям и верным умозаключениям, слабому же полу досталась интуиция, то есть умение выбрать правильный ответ из массы возможных… Они не дуры, они реально другие…», — Дима скосил взгляд на Лизу, нянькающую умолкнувшего малыша и ждущую, когда связанные одной цепью узницы Джумоука выпрямятся и перестанут трястись.
Сама грудастая мать выглядела более-менее спокойной и отчетливо понимающей, что находится в месте, требующем от людей большого терпения, крепких нервов и быстро адаптирующейся к переменам психики. И пусть иногда она срывалась, но по большей части ее выдержка с хладнокровием поражали, как и готовность умереть за младенца или же просто убить его, хотя… Навряд ли материнская рука поднимется на самую дорогую свою часть, нежно лелеемую в течение девяти месяцев и так некстати рожденную в мире ином.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
