её из реальности. Теперь же грохот, скрип и гомон ворвались в её разум, окатив ведром ледяной воды. Девочка поёжилась и, обняв себя, потёрла руки.
— Может быть, сыграем? — предложил паж.
Браво кивнула:
— Только ты начинаешь.
Джон встал и начал прыгать, Мишель наклонила голову:
— А может быть, нарисуем их?
— Давай… — тиртанец почесал затылок. — Я об этом не подумал.
Девочка сунула руки в карманы и начала носком ноги чертить ровные квадраты. В центре каждого квадрата она рисовала цифры от одного до тринадцати.
— Как там Белла? — как бы между делом спросил паж.
— Белла? С ней всё хорошо, а что?
— Да, нет, ничего. Просто спросил… — Джон насупился и отвернулся от девочки.
Мишель отошла в сторону и кивнула мальчику, чтобы он приступал. Паж начал прыгать, медленно проговаривая стишок. Закончив, он встал рядом с Браво и рукой предложил попробовать ей самой:
— Ладно! — девочка хлопнула в ладоши. — Приступим. Первую убил…
— Зарезал, — поправил Джон.
Мишель благодарно улыбнулась и продолжила:
— Первую зарезал мечом.
Вторую убил топором.
Третью убил… Нет… Отправил в полёт.
— Отправил летать.
— Отправил летать.
Четвёртой поджарил кровать.
Пятой вспорол живот.
С шестой живёт… Двенадцатый? Двенадцатый год.
— Отлично! — Джон шутливо поклонился.
Мишель сделала неловкий реверанс.
* * *
С самого утра Сайлос, Белла и Никки сидели в комнатке последнего и обсуждали печать. Элмас хотел позвать и Мишель, но не сумел её найти ни в столовой, ни в коридорах. Зато там мальчик столкнулся с Флорианом и выслушал ещё одну отповедь по поводу их самовольной отлучки. Видимо, Грина это невероятно задело. Благо, пришла Лютеция и увела его куда-то по делам. Сайлос понадеялся, что после этого Флориан чуть успокоится.
В любом случае, Элмас решил, что лучше не нарываться на новую встречу, и пошёл к Никки. У того как раз сидела Белла. Они чуть-чуть поговорили о праздниках и об их с Мишель “прогулке”, а затем незаметно перешли к печати.
Теперь, когда им удалось добыть цветы Утопленника, пришло время подумать и о других ингредиентах. Склонившись над списком, дети пытались решить, сколько чего им понадобится, и где они смогут это найти. После долгих рассуждений и споров, Принц предложила взвесить цветы, и на основе их массы искать всё остальное.
Собрав все имеющиеся бутоны, Белладонна спустилась вниз. Благо, Дендр и Лазарь ушли в библиотеку, и основная часть лекарских покоев была свободна. Не без труда Принц отыскала среди завалов тяжёлые весы и грузики.
Вернувшись, девочка объявила:
— У нас есть сорок грамм.
— Хм… — Никки посмотрел на записи. — Нам нужно три части. Сорок разделить на три?
— Лучше взять тридцать грамм, — возразил Элмас. — Тогда одна часть будет равна десяти граммам.
— Давайте ещё раз пройдёмся по списку, что нам нужно, — Белла села на кровать Никки.
Сайлос полулежал на стуле в другом конце комнаты. Несмотря на то, что он проснулся сам, ему хотелось спать. Белла взяла в руки небольшой клочок бумаги и стала читать:
— Для сургуча: настойка тиса. Три части… Получается тридцать грамм.
— Это есть у Дендра, — пробормотал Никки.
— Мел… Двадцать грамм, драконья чешуя — десять, сажа — двадцать.
— Мел есть в классах, чешуя — у Флориана, а сажа — в любом камине, — сказал Элмас.
Белла кивнула и продолжила:
— Тридцать грамм цветов, двадцать грамм слюны дракона, двадцать грамм сухой крови и столько же воска.
— А из чего состоит простой сургуч? — неожиданно спросил Сайлос. — Вдруг нам просто нужно взять кусок сургуча?
— Я спрошу у Дендра, — пообещал видящий.
— Для печати необходимы железо, олово и медь, по сто грамм и того, и другого, и третьего. И двадцать грамм слёз Эстер.
— Последнее есть здесь, — Сайлос встал, взлохматил волосы и начал ходить по комнате. — Где же взять медь, олово и железо? Интересно…
Он хлопнул себя по лбу:
— У драконов принято вручать на окончание обучения железные кольца. Наверное, их делают прямо в Башне.
— Но разве в каждом выпуске не ровно десять человек? — удивилась Белла, принимаясь крутить конец косы. — Лишних, наверное, нет.
— Да, ровно десять. Но ведь могут быть заготовки и брак.
— Главное, чтобы их набралось нужное количество, — сказал Никки. — По поводу меди. Из неё же вроде бы делают украшения.
— Интересно, и у кого мы их позаимствуем? — невесело усмехнулся Элмас. — Вернее, украдём.
— У королевы Тир-Тана, — неожиданно спокойно предложила Белла.
Мальчики оглянулись на неё.
— У неё в шкатулке много медных пуговиц и застёжек. Я думаю, что, если я возьму несколько, она не заметит, — Принц отвела глаза в сторону и тихо добавила. — А даже если заметит, то будет поздно.
Девочка неловко улыбнулась и развела руками. В глубине души она радовалась возможности отомстить князю, пусть и косвенно. Совесть её почти не тревожила. Да, королева Кайла относилась к ней хорошо, но… Но это не перекрывало тех ужасных лет в рабстве. К тому же, королева, вероятно, знала, чем занимаются родственники её мужа, и никак этому не препятствовала. Так что вины Белла не чувствовала, почти не чувствовала. Всё-таки, подаренный кулон сильно возвысил королеву в глаза Принц.
— Хорошо… — протянул Сайлос. — Олово?
— Солдатики, украшения? — предложил Никки. — Или оловянная посуда?
— В ней есть примеси, — возразил Элмас.
Он замер на месте и посмотрел в окно. "Интересно, — подумал мальчик. — Где Мишель?"
— Посуда из чистого олова очень гибкая, — продолжил он. — Поэтому её не используют.
— Не вся, — Белла встала с места и подошла к окну, чтобы видеть лицо друга. — Кувшины для какой-то дряни делают только из олова, иначе она начинает разъедать посуду. Я попробую достать.
Колдунья невесело улыбнулась, похоже, именно она станет главным вором цитадели. А ещё говорят, что маги не опасны.
Когда друзья ушли, Никки несколько долгих минут сидел в тишине, слушая собственное дыхание. Он уже чувствовал себя гораздо лучше. Температура не поднималась, кашель практически не беспокоил. Правда, иногда Никки просыпался весь в поту, его лихорадило, градом катил пот, а дыхание становилось частым-частым, словно капли тёплого зелёного дождя. После таких пробуждений мальчик проводил несколько минут, успокаивая лёгкие и мысли, а потом лежал в темноте и слушал биение собственного сердца. В этот раз с ним происходило нечто похожее: Никки волновался. Но волнение это было приятным. Не таким, какое испытывал видящий во время побега от князя, и не таким, какое испытывал больной при каждой новой попытке болезни вернуться.
Несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув, Никки решился. Он откинул одеяло, натянул ботинки и спрыгнул вниз. Ещё один вдох, ещё выдох. На всякий случай Никки перетянул потуже халат. Он аккуратно, то и дело задерживая дыхание, вышел
