- Если не секрет, что это за ребята в клубной униформе?
- Калабрийская мафия «Ndrangeta», - шепотом произнес он.
- О, черт! – вырвалось у Жанны, но бармен, Мак и Дилли тут же расхохотались.
- Они из партнерства «Volans», летучая рыба, - пояснил Нитро, - Когда папуасы только прибыли сюда, ребята из «Volans» здорово им помогли. Точнее, они просто приехали и все тут организовывали. А эти четверо остались. Так бывает.
- Но к калабрийской мафии они имеют прямое отношение, - добавила Дилли.
- Какое? – поинтересовалась канадка.
- Во-первых, там много этнических калабрийцев, а во-вторых, их за это арестовывали.
- За то, что они - калабрийцы?
- Нет, за принадлежность к «Ndrangeta».
- Ты меня запутала! – объявила Жанна.
- Хочешь, я все объясню по порядку? – предложил Мак Лоу.
- Хочу, - подтвердила она, - И, я полагаю, с ужином это хорошая идея.
- Ага, - сказал Нитро, - Тогда я притащу вам хавчик, а док проведет политинформацию.
Мак Лоу кивнул, снова зажег потухшую было сигару, и начал рассказ.
- Это произошло в последний год координатуры Иори Накамура. Некие лица заявили в INDEMI, что на острове Футуна образовался филиал «Ндрангеты» с соответствующими последствиями, как то: рэкет и прочее. В заявлении было названо даже имя «крестного отца»: Микеле Карпини, уроженец Коста-Виола (фиолетового берега, т.е. Тирренского побережья), эмигрировавший в Меганезию сразу после революции.
- Микеле Карпини? – переспросила Жанна, - Я про него слышала…
- Возможно. Это известный агро-эксперт. Итак, INDEMI арестовал всю калабрийскую кампанию, в т.ч. и «дона Микеле» (как его назвали в заявлении), а уже через час после ареста начался огромный скандал. Оказалось, что Микеле Карпини не имеет никакого отношения к мафии, зато имеет самое прямое отношение к прогрессивным методам обработки земли и распространению высокопродуктивных генно-модифицированных агрокультур. То, что Карпини находил в Меганезии других калабрийцев и помогал им устроиться в здешней жизни - не преступление. То, что меганезийские калабрийцы придумали шуточный Орден Фиолетовой Летучей Рыбы – тоже не нарушение закона.
- Иначе говоря, кто-то его подставил, - констатировала Жанна.
- Даже известно, кто, - сказал Мак, - Международное объединение «Врачи и ученые против ГМ-источников питания» и международный фонд «Устойчивое развитие». Об этом фонде - особый разговор, связанный с критической скоростью прогресса…
- … Которая в 5 раз ниже, чем необходимо?
- Совершенно верно. Но об этом – потом. Итак, Микеле оказался в Лантоне. Его туда привезли с Футуна сразу после ареста. Через несколько часов, перед ним извинились, выпустили из камеры и предложили отвезти обратно за казенный счет. Там больше пятисот миль. В ответ он послал военных разведчиков к черту, потребовал назад свое полотенце, завернулся в него и пошел в приемную Верховного суда.
- Полотенце? – переспросила канадка.
- Да. Его, видишь ли, арестовали ночью, и у него с собой было только полотенце. Он заявил, что научит INDEMI уважать Хартию, а кое-кого заставит бежать из Меганезии, обгоняя собственный крик. В приемной суда он занял один из свободных терминалов и начал строчить заявления, одно за другим. Микеле довольно импульсивный человек и, если его как следует вывести из себя… Правда, перед первым судебным заседанием он сильно смягчил позицию по поводу INDEMI, т.к. одна симпатичная девушка, курсант разведшколы, таскала ему пирожки, пока он занимался эпистолярным творчеством.
Жанна слушала, делая заметки на своем hendhold, и глянув в дополнительное окно на экране (где был отображен конспект разговора с Сю Гаэтано на Элаусестере), спросила:
- А девушку-курсанта звали случайно не Чубби Хок?
- Именно так, - Мак Лоу улыбнулся, - Микеле считает, что это была судьба, хотя на мой взгляд, это классическая биосоциальная реакция. Одинокий молодой мужчина не может не влюбиться в привлекательную девушку, которая таскает ему пирожки.
- Ты их обоих лично знаешь? – спросила Жанна.
- Да. Я работал на острове Алофи, совсем рядом с Футуна, и мы часто встречались. Но вернемся к этой истории. Смягчив позицию по INDEMI, Микеле ужесточил позицию по международным организациям, которые я назвал. Он обвинил их уже не в том, что они составили ложный донос с целью блокировать социально-значимое исследование, а не меньше, чем в системных диверсиях против технического развития. Он потратил более суток, вытащил из интернет все их программы и заявления, и представил все это суду. Подробности есть у Ван Хорна, он был судебным экспертом. Почитай, если интересно.
- Я читала его «Atomic Autodefenca», там про это ничего нет.
- Это в другой книге, - пояснил Мак, - она называется «Flying fish attacks!».
- Почитаю. А если вкратце?
- Если вкратце, то Верховный суд занял формальную позицию: раз ложное заявление направил римский офис фонда «Устойчивое Развитие», то сотрудники этого офиса и виноваты. Им запретили въезд в Меганезию и больше никого не тронули.
- Странно, - заметила Жанна.
- Более чем, - согласился Мак Лоу, - Но лидеры анти-трансгенного движения не придали значения этой странности. Они решили, что все обошлось и можно заниматься здесь той деятельностью, которая в их программе. А через 2 месяца полиция арестовала несколько тысяч активистов экологических, биоэтических и медицинских ассоциаций. Несколько десятков арестантов, даже имели мандаты международных комитетов UN и EC...
Нитро, водрузил в центр стола полусферический прозрачный котелок внушительных размеров, в котором находилось нечто вроде мяса с овощами и фруктами.
- Ни фига их эти мандаты не спасли! - сообщил он.
- В каком смысле? – спросила Жанна.
- В таком, - бармен выставил вперед указательный палец и громко цокнул языком, - ни одна сволочь не ушла. Достаточно они нам крови попортили.
- Криков, конечно, было, - добавила Дилли, - Я тогда в младшей школе училась, но все равно помню: по CNN бла-бла-бла, бесчеловечная расправа. А, если хочешь знать мое мнение, правильно их прислонили. Людям семью кормить надо, а зажравшиеся уроды хотят, чтобы мы голодали из-за того, что мол, биосферные последствия. Кто видел эти последствия? Короче – оффи, а с оффи – один разговор: пулю в лоб и тушку в море.
Жанна хотела что-то возразить, но вспомнила монолог Ойстер с атолла Кэролайн по поводу международных экологических дижений и поняла: бесполезно. Любые акции против несоразмерного преобразования природной среды, меганезийцы рассматривали, как покушение на свое экономическое развитие и благополучие. Активисты-экологи и активисты-биоэтики были для них тем же, что германские или японские шпионы для среднего североамериканца в период II мировой войны. В общем, она сочла за лучшее заняться едой – тем более, что под влиянием местного самогона, у нее вдруг зверски разыгрался аппетит. Примерно через четверть часа, когда с ужином из одного (но очень нажористого) блюда, было покончено, она, все-таки спросила:
- Мак, а ты считаешь, что природу вообще не надо защищать?
- Это смотря что называть «природой», - ответил тот, - Раз уж мы говорим о «Летучих рыбах», то вот тебе их концепция. Мы заведомо не можем сохранить и человечество, и естественную среду, потому что нас не устраивает продуктивность этой среды, и нас не устраивают многие ее опасные для человека факторы. Следовательно: надо определить такое состояние окружающей среды, которое для нас наиболее комфортно, и перейти к этому состоянию путем искусственного управления.
- А при чем тут калабрийские «летучие рыбы»? – удивилась Жанна.
- В общем, не при чем, - сказал Мак Лоу, - «Volans» переросли проблему, собственно, калабрийцев. За прошедшие 15 лет, здешнее общество стало гораздо богаче и лучше организовано. Дельный человек, хоть из Южной Италии, хоть из Центральной Африки, найдет себе здесь нормальное место для жизни и работы. В крайнем случае - свяжется с социальной службой, которая для этого и создана. А вот быстрая хабитация атоллов, на которых исходно не было постоянного населения – это проблема.
- Хабитация? – переспросила канадка.
- Да. Быстрое превращение необитаемых территорий в обитаемые и благоустроенные.
- Звучит неплохо… А ничего, что мы так беспардонно обсуждаем этих «Volans», когда они тут, рядом? Я имею в виду…
Один из мужчин в футболке с фиолетовой летучей рыбой повернулся в их сторону и приветливо помахал рукой.
- Обсуждай, гло, мы привыкли.
- Мы ведь чертова калабрийская мафия, так ее перетак, - весело добавил второй.
- Кстати, - добавила их подруга, - Ван Хорн в своей книжке ошибся на счет полотенца. Дона Микеле форсы забрали из дома вообще голым. А полотенце он демонстративно присвоил в туалетной комнате лантонской каталажки. Сказал: мне, мол, принципы не позволяют идти в Верховный суд не одетым, а цену тряпки потом можете вычесть из суммы компенсации, которую суд вам прилепит.
