- Мораль, как токсичный отход, это круто, - заметила Дилли.
- Это банально, - возразил тот, - Информационные шлаки достаточно хорошо изучены. Это - беда больших компьютерных сетей, баз данных, и человеческих обществ. Когда информационные шлаки накапливаются, система закономерно деградирует. 5000 лет истории цивилизации указывают на устойчивую повторяемость этого явления.
Жанна, наблюдала за Мак Лоу, пытаясь вспомнить, где видела его раньше. Она очень хотела вспомнить, откуда ей знакомо это лицо. В любом случае, сейчас был хороший повод познакомиться поближе…
- А можно скромной канадской девушке поучаствовать в вашем научном споре?
- Запросто, гло, - ответила ей Дилли, - Подгребай сюда вместе со своей выпивкой.
- Так что там с пятью тысячами лет деградации, док Мак? – спросил Юджин.
- Давайте вспомним историю, - предложил тот, - Начнем с древнего Египта. Что с ним приключилось? Что заставило его исчезнуть с лица земли?
- Варвары напали, - ответил австралиец, - Кажется, гунны.
- Гиксосы, - поправил Мак, - Гунны были примерно на 2000 лет позже. Впрочем, это не существенно. А что стало с Шумером, Хеттами, Вавилоном, Персией, Элладой, Римом?
- Вот Рим точно уничтожили гунны, - сказал Патрик.
- Вандалы и готы, - снова поправил док, - Но, это тоже не существенно. Важен принцип: Некий этнос становится субстратом для государства. Государство вырастает в империю. Возникает сложная социальная структура с централизованным религиозным культом, с морально-правовой системой, с кастой интеллектуалов и политической элитой. Мелкие этносы вокруг втягиваются в орбиту этой империи. Армия распространяет имперскую власть, а менее заметная армия миссионеров - имперскую идеологию, т.е. фактически, другой аспект той же власти. В столичных городах возводятся циклопические здания, создаются произведения искусства, учреждаются университеты, развивается наука… И вдруг, все это величие, начинает гнить изнутри, все быстрее и быстрее. Потом приходят кто угодно - гиксосы, вандалы, норманны – и добивают эту полумертвую империю.
- Потому что зажрались, - веско заявил Юджин, - Народ перестает работать и начинает требовать хлеба и зрелищ. Короче, полный разврат, как в фильме про Калигулу.
- По-твоему, народ надо держать голодным? - поинтересовалась Дилли.
Патрик несколько сконфуженно повертел в пальцах свою сигару.
- Ну, не то, чтобы голодным. Просто, должна быть умеренность.
- Ага, - сказала она, - Значит, кто-то должен контролировать, чтобы у народа была эта самая умеренность. А то народ зажрется, и дальше – как с Калигулой, верно?
- Мораль должна быть, - ответил ей Юджин, - Та самая мораль, которую док Мак так ругает. Тогда люди будут думать не о брюхе и сексе, а о других, более важных вещах.
- О каких? – спросила Дилли.
- О будущем, - ответил он, - О том, как будет жить следующее поколение.
- Классно! – сказала она, - Я понимаю так. У меня семейный бизнес. Я считаю деньги и распределяю: это – на пожрать, а это – на развитие, чтобы следующее поколение могло больше жрать и больше тратить на развитие. Это расширенный продуктивный цикл, но это ни фига не мораль. Это математическая экономика, прикинь? А твоя мораль – это другое. Это когда тебя ограничивают в потребностях, чтобы не пришлось ограничивать Калигулу, или какого-нибудь другого оффи. Твоя мораль – это когда пирамида фараона важнее, чем мясо в супе у твоей семьи. Еще скажи, что я не права.
- Про фараонов спорить не буду, - сказал Юджин, - Но сейчас-то пирамиды не строят.
- Еще как строят! - возразила Дилли, - Но каменные пирамиды это дешевка. Аппетиты выросли. Хеопс удавился бы от зависти, если бы видел бумажные пирамиды нынешних оффи. Вот это – сила! Целая армия Калигул не сможет просрать столько, сколько одна бюджетная программа поддержки фондового рынка и банковской ликвидности. А есть еще военный бюджет с авианосцами по миллиарду баксов за штуку, и другие легкие настольные игры типа международного фонда реконструкции и развития. Один только комплекс зданий международных организаций в Женеве больше, чем сраная пирамида Хеопса раз в сто. Что с этим дерьмом будут делать будущие поколения? Водить туда туристов с альфы-центавра: приколитесь, братья по разуму, на какую херню тратили деньги наши далекие предки. Типа, у них был такой культ: назывался мораль. Что-то такое про загробный мир и общечеловеческие ценности, как говорят археологи.
- Это издержки! – отрезал Юджин, - Да, чиновники воруют. Они всегда воровали. Но уровень жизни растет, технологии изобретаются, наука развивается…
- … Примерно в 20 раз медленнее, чем если бы жреческая каста не вставляла палки в колеса, - перебил его док Мак, - и раз в 5 медленнее, чем необходимо просто чтобы не вылететь в трубу. Повторяется древний египетский сценарий. Персидский. Римский.
- А можно подробнее и как-то менее сумбурно? - спросила Жанна.
Док Мак кивнул, улыбнулся и достал из кармана пестрой рубашки толстую сигару.
- Сейчас я основательно закурю, и постараюсь изложить без сумбура, - пообещал он, чиркая спичкой, - Начнем танцевать от двери… Или, от пирса, как здесь говорят.
- Вы не здешний? - поинтересовалась канадка.
- Я иммигрант из британского содружества, - ответил он.
- Британское содружество большое, - сказала она.
- Совершенно справедливое замечание, - согласился док Мак, - Но давайте не будем отвлекаться на посторонние темы. Начнем от первого действия нашего сценария. Есть успешный или, как говорил доктор Гумилев, «пассионарный», этнос. Как обычно, там есть элита: вожди. Они выдвинулись благодаря своей хитрости, смелости и военному мастерству. Они живут несколько лучше соплеменников: им достается большая доля добычи, самые красивые женщины и самое лучшее оружие. Но их жизнь, по сути, не отличается от жизни любого воина или охотника в племени. Кроме того, они все время испытывают давление со стороны подрастающих молодых лидеров, которые стремятся занять место в элите, вытеснив оттуда стареющих вождей. Это естественный процесс в любом социуме приматов – будь то люди, бонобо, шимпанзе или даже павианы. Место альфа-самца принадлежит самому эффективному из претендентов. Это необхоимо для выживания племени. Старые вожди не желают расставаться с альфа-статусом и, для его сохранения, готовы на разнообразные уловки. У шимпанзе и бонобо, в сообществах из нескольких десятков особей, такие ухищрения дают старому вождю лишь небольшую фору. Иное дело – у людей, с более многочисленными племенами и с более развитыми средствами символической коммуникации. Внедрив в сознание соплеменников некое представление о символах эффективности, можно перевести конкуренцию за альфа-позицию в своего рода виртуальное пространство. Расхожий пример – это владение суперфаллическим объектом: тотемным столбом, башней, в общем – каким-то очень большим недвижимым объектом, который символически отождествляется с…
- … Огромным хером, - договорила Дилли.
- В общем, да, - подтвердил Мак Лоу, - Яркие примеры это колокольня, минарет или высотные здания комплекса UN в Женеве. Другой символический прием - это символ происхождения от тотемного духа-покровителя. Учреждение родовой аристократии, достигшее своего наивысшего развития в странах «буржуазной демократии», где уже нельзя войти в родовую элиту, победив какого-то аристократа в бою или на поединке. Претендент там должен пройти через всю последовательность ритуальных инициаций, определяемых высшей аристократией. Это ритуалы партийной карьеры, выборов…
- Эй-эй! – перебил Патрик, - При чем тут выборы?
- При том, - спокойно ответил Мак Лоу, - что выборы по процедуре, принятой в странах буржуазной или социалистической демократии, это обыкновенная культовая инициация претендента, избранного аристократией. Она практикуется в виде публичного ритуала у многих примитивных племен, это этнографический факт. Надеюсь, ты не будешь меня убеждать, будто на этих выборах что-то решает т.н. «народ»?
Патрик погладил ладонью чисто выбритый квадратный подбородок и молча покачал головой в знак того, что не будет. Мак Лоу улыбнулся, кивнул и продолжил.
- До сих пор я говорил о возвышении некой группы особей за счет конструирования вымышленных достоинств. Но этого мало. Чтобы доминирующее положения группы было стабильным, надо не только возвысить эту группу, но и унизить всех остальных. Выражаясь точнее, надо блокировать всем остальным особям любые пути независимой социально-значимой самореализации. Секс, рождение и воспитание потомства, поиск и интерпретация актуальных знаний, производство и потребление товаров, эстетическое самовыражение, организация самоуправления в сфере безопасности и права – все это должно быть закрыто для людей, не принятых в правящий клан оффи. Если этого не сделать, у людей появится возможность сравнения деятельности оффи с деятельностью неформальных лидеров. Сравнение, естественно, окажется не в пользу первых, и вся конструкция искусственно-обоснованной власти оффи может рухнуть.
