многие годы назад в плане магических способностей. Я поднял ладонь, принося присягу:
– Клянусь собственной силой, что выстрою для тебя новое хранилище, если ты, Боб, расскажешь мне и, конечно, если я переживу следующие несколько дней. Только… не рассчитывай на роскошное жилище вроде того, в каком обитаешь сейчас.
Мерцающие огоньки в глазницах снова разгорелись до их обычного размера.
– Не беспокойся, босс, – проникновенно произнес Боб. – Не стану.
– Умник хренов.
– Ладно, вперед! – сказал Боб. – Убить бессмертного можно только в определенных, специальных местах.
– Ты знаешь хоть одно из них? Где?
– Ха, ты мыслишь по-человечески. Существует больше чем три измерения, Гарри. Не все места находятся в пространстве. Некоторые из них – места во времени. Они называются конъюнкциями.
– Мне известно, что такое конъюнкции, Боб, – сказал я не без раздражения. – Это когда звезды и планеты выстраиваются в линию. Иногда такое их положение можно использовать для поддержки сверхмощной магии.
– Это лишь одно из определений конъюнкции, – сказал череп. – Но звезды и планеты в конечном счете всего-навсего измерительные вешки для описания положения во времени. Это один из способов использования конъюнкции, но они способны на многое.
Я задумчиво покивал:
– И есть такая конъюнкция, когда бессмертные уязвимы?
– Словил идею, возьми с полки пирожок. Каждый год.
– И когда же?
– В ночь Хеллоуина, разумеется.
Я ударил по тормозам и прижал машину к обочине:
– Повтори?
– Хеллоуин, – повторил Боб менторским тоном. – Время, когда мир мертвых оказывается ближе всего к миру смертных. Все и вся, пребывающие в этом мире, становятся смертными в Хеллоуин.
Я протяжно присвистнул.
– Сомневаюсь, что среди нынеживущих есть больше чем пара человек, знающих об этом, Гарри, – сказал Боб. – И бессмертные заботятся о том, чтобы такое положение сохранялось и впредь.
– А почему они так обеспокоены? – спросил я. – Я имею в виду, почему бы им просто не прятаться в ночь на Хеллоуин?
– Потому что именно тогда они… – Он устало вздохнул. – Это трудно объяснить, потому что у тебя напрочь отсутствуют адекватные концептуальные модели. Ты с трудом досчитаешь до четырех измерений.
– Математику проходят в средней школе. Оставь насмешки и попытайся объяснить.
– В Хеллоуин они питаются, – сказал Боб. – Или… заправляются. Или просто крутятся вхолостую. Это, вообще-то, одно и то же, и я объясняю тебе лишь малую толику системы. В ночь Хеллоуина неподвижная и застоявшаяся часть их бессмертия становится пластичной. Они вбирают энергию – и тогда способны добавить новые силы к тем, которыми уже располагают. В основном они крадут энергию у других бессмертных.
– Эти уроды кеммлериты с их Темносиянием, – выдохнул я. – Как раз это произошло в ночь Хеллоуина…
– Именно! – воскликнул Боб. – Данный ритуал должен был превратить одного из них в бессмертного. Действует то же самое правило: это единственная ночь в году, когда такие вещи реально могут происходить. Я сомневаюсь, что все они знали насчет той самой ночи. Но могу поспорить, что Коул знал. Жуткий тип, серьезно.
– Которому, по-моему, нужен гипсовый корсет и хороший врач. – Я пытался расчесать свои слишком длинные и спутанные волосы пальцами, размышляя об услышанном. – Значит, на Хеллоуин они находятся здесь? Все?
– Любой, кто… Единственное определение, приходящее на ум: «кто не спит». Бессмертные не всегда движутся в потоке времени с той же скоростью, что и Вселенная. С твоей точки зрения, могло бы показаться, что они пребывают в спячке. Но это не так. Просто ты не в состоянии адекватно воспринимать их истинное бытие.
– Значит, они здесь, – медленно произнес я. – Кормятся и воруют друг у друга маленькие порции энергии.
– Верно.
– А сладости они тоже выпрашивают?
– Хе, – сказал Боб. – А откуда, по-твоему, это пошло?
– Все эти годы? Невероятно жуткая мысль, – сказал я.
– Думаю, все обычаи Хеллоуина разработал второй или третий Мерлин Белого Совета. Именно поэтому люди стали носить маски в эту ночь, вплоть до наших дней. Для того чтобы любой голодный бессмертный, прибывший ночью и ведомый силой, хорошенько подумал бы, прежде чем сожрать кого-нибудь. Ведь они никогда не могли быть уверены, что за маской не скрывается другой бессмертный, заманивающий их в ловушку.
– Хеллоуин завтра ночью, – сказал я. Часы на здании банка, мимо которого я проезжал, показывали два часа с минутами. – Или, технически рассуждая, уже сегодня.
– Какое совпадение, – сказал Боб. – Кстати, с днем рождения. А я тебе ничего не подарил.
Не считая моей жизни.
– Все в порядке. Я вроде как уже отпраздновал день рождения. – Я потер подбородок. – Значит… если я смогу добраться до Мэйв в ночь Хеллоуина, то смогу ее убить.
– Ну, – с сомнением произнес Боб. – Попробовать ты, конечно, можешь. Технически это возможно. Но вовсе не значит, что у тебя хватит сил сделать это.
– Сколько у меня в запасе времени? Когда кончается ночь Хеллоуина? – спросил я.
– С первой птичьей песни, – деловито ответил Боб. – Певчая птичка, петух, не суть. Как запела, так ночи конец.
– Отлично. Значит, это дедлайн. – Я прищурил глаза, обдумывая свои действия. – Итак, это дает мне чуть больше двадцати четырех часов, – пробормотал я. – Мне нужно найти ее там, где она окажется, в этом мире или в Небывальщине, затем притащить сюда и расправиться с ней, не давая ей удрать или убить меня раньше. Кажется, не очень сложно.
– Угу. Почти невозможно, но просто. По крайней мере, ты знаешь когда и как, – сказал Боб.
– Но я ни на шаг не приблизился к «почему».
– Ничем не могу помочь, босс, – признался череп. – Я дух интеллекта, а то, с чем мы столкнулись, не имеет никакого смысла.
– Почему?
– Потому что в этом нет никакого разумного смысла, – сказал Боб уныло. – Ведь когда Мэйв умрет, появится другая Мэйв, вот и все.
Я нахмурился:
– Ты о чем?
Боб вздохнул.
– Ты все еще думаешь о Королевах Феерии как о конкретных личностях, Гарри, – сказал Боб. – Но они не индивидуальны. Это мантии власти, роли, положения. А личность внутри всего этого – легкозаменимая часть.
– Это как Зимний Рыцарь?
– Именно, – подтвердил Боб. – Когда ты убил Слейта, его сила, мантия, положение перешли к тебе. То же самое и с Королевами Феерии. Мэйв просто носит мантию Зимней Леди. Убей ее, и новая Зимняя Леди появится незамедлительно.
– Может быть, этого Мэб и добивается, – предположил я.
– Не стыкуется с фактами, – возразил Боб.
– Почему? – спросил я.
– Потому что мантия изменяет того, кто ее носит.
Внутри у меня похолодело.
(«Я не Ллойд Слейт».)
(«Он тоже не был. Поначалу».)
– Не имеет значения, кто это, – продолжал журчать Боб. – Со временем мантия изменит его. И позже, в какой-то момент ты обнаружишь, что особой разницы между Мэйв
