– Не волнуйся, не впечатают.
– Глядя на девушек, полных решимости, я в этом сомневаюсь.
– Плевать на остальных девушек, у тебя есть я, – подмигнула ему Эмили. – А мне всегда везет, так что все будет замечательно.
Она протянула охраннику два билета. Дитриху даже пришлось свой доставать. По всему выходило, что он прошел по билету Эмили.
В большом зале, где должен был проходить концерт, горел приглушенный свет. Эмили активно пробиралась к сцене, не замечая грубых слов, что окружающие произносили в её адрес, когда она ненароком задевала кого-то локтем или же наступала на ногу. Её не волновало мнение посторонних. Она хотела осуществить свою мечту, оказаться, как можно ближе к сцене, и не гнушалась любых методов. При желании, наверное, могла бы и в драку ввязаться с теми, кто откажется пропустить её вперед. Все тот же стадный инстинкт. Все хотят быть ближе к сцене, все хотят увидеть шоу, за которое заплатили деньги, оттого и не станут считаться с желаниями какой-то девчонки.
Безмерно наглой девчонки, стоит отметить.
Когда все зрители оказались в зале, свет погасили окончательно. Это могло означать только одно, сейчас начнется концерт. Зная, что его лица никто в кромешной темноте не разглядит, Дитрих усмехнулся. Они с Эмили подобрались почти вплотную к ограждению, с этой позиции вид на сцену открывался просто шикарный. Не заметить Паркера девушка просто не могла. Дитриху доводилось смотреть в интернете один из прошлых концертов группы. Он видел, где приблизительно стоит в начале концерта гитарист. Эшли, скорее всего, должен был стоять на той же самой позиции.
Несколько минут они простояли в темноте, которая могла бы быть пугающей, если бы не постоянные перешептывания о том, о сем. Соседки его рассуждали о том, что же сегодня будет за концерт, какие именно композиции «Dark Side» исполнят, и насколько фееричным получится действо.
– Они плохо не играют, – произнесла какая-то девушка высоким, тонким голосом.
– Всякое бывает, – хмыкнула её собеседница. – У них же гитарист новый.
– А что за гитарист? Играл раньше где-то?
– Ну, ясно, что не на улице, – хмыкнула все та же язвительная девица. – С улицы его точно не взяли бы.
– Тебе он не нравится? – продолжала допытываться тонкоголосая.
– Да ну... Наверняка, дилетант какой-то, – проворчала вторая.
– В смысле? Правда, ничего не умеет?
– Не знаю я, – повысила тон язва. – Не знаю. Просто слышала что-то вроде «ребенок», вот и говорю то, что услышала. Сама его не видела ни разу, потому клясться, божиться не стану. Да и зачем гадать, если сами сейчас увидим?
– Если он, правда, дилетант, то мне концерт точно не понравится.
– А ты гитариста пришла слушать или вокалиста?
– Совместить приятное с полезным.
Девушки синхронно захихикали. Дитрих особого юмора в этом замечании не увидел.
– Может, отвалите уже от гитариста? – прошипел грубо. – Достали своими визгами на тему смены состава. Если что-то не устраивает, могли бы не приходить.
– Послушай, – начала язвительная девушка недовольным тоном.
Но тут же захлопнула рот, услышав шаги. На сцену поднимались музыканты.
Дитрих даже порадовался тому, насколько пунктуальными они оказались. Никаких опозданий, даже на пару минут не задержались. Все точно по расписанию.
Шаги стихли. Видимо, они все заняли свои места. Теперь оставалось только дождаться... В темноте раздался звон.
«Паркер, мать твою», – пронеслось в голове у Дитриха.
И так было понятно, что Эшли, благополучно добравшись до места, взяв гитару в руки, все же зацепил струну, тем самым заработав себе несколько минусов в репутацию. В подтверждение этой мысли сбоку от Дитриха раздался ехидный смешок, а потом все та же девица, которая собиралась сцепиться с Ланцем в словесной перепалке, произнесла не очень громко, но все же слышно:
– Неумеха.
– Иди и сыграй лучше! – не удержался от едкого замечания Ланц.
– Ты намеренно на скандал нарываешься? – прошипела девушка.
– Нет. Просто бесят те, кто считает себя лучше других. Никто еще не слышал его игры, но все уже заочно его ненавидят, будто это он выгнал прошлого гитариста.
– Дитрих, остынь, – произнесла Эмили.
– Дитрих? – изумленно произнесла скандалистка.
– Тебе еще и имя мое не нравится? – рыкнул он. – Если так, то составь список претензий. После концерта задержись, обсудим все, остановившись на каждом пункте.
– Дитрих, – снова произнесла она, только теперь в голосе было еще больше растерянности.
Ланц хотел ответить очередной колкостью, но тут барабанщик начал отсчет, и Ланц благополучно заткнулся, решив не раздувать скандал до необъятных размеров.
Аманда, стоявшая рядом, почувствовала себя глупее некуда. В темноте вместе с одной из своих знакомых, она сумела пробраться в первый ряд. И вроде все было нормально до тех пор, пока она не сцепилась с соседом из-за нового гитариста «Dark Side». Еще в самом начале перепалки ей показалось, что голос оппонента знаком. Потом Аманда решила, что никто из её знакомых такую музыку не слушает. Большинство из них помешано на музыке, прославляющей сомнительные ценности гламурного общества, так что вероятность встретить здесь знакомых виделась ничтожно малой. Как оказалось, данную версию девушка зря со счетов списала. Стоило только услышать имя Дитрих, как она тут же поняла, с кем именно схлестнулась.
А еще успела отметить, что Ланц на мероприятии появился вместе с девушкой. Спутница окликнула его, и Дитрих тут же прекратил перепалку. Сделал вид, что рядом с ним никого нет, и это не он первым начал скандал.
– Странно как-то, – произнесла тем временем Эмили, полностью перетягивая одеяло на себя. Дитрих теперь внимательно слушал её, а не Аманду.
– Что именно?
– Твое стремление защитить нового участника группы.
– И что в этом такого удивительного? Все мы с чего-то начинаем, и не всё у нас получается с первого раза, – заметил Дитрих.
– И все-таки...
– Можешь считать, что делаю я это просто по дружбе, – хмыкнул Ланц.
– А? – удивленно выдала Эмили.
И в этот момент грянула музыка, буквально оглушающая с первых аккордов. А еще над сценой зажегся яркий свет, ненадолго осветив каждого из музыкантов.
В этот раз музыканты отказались от яркого грима. В клубе было жарко, макияж мог растечься в считанные минуты.
Ланц удивлялся, как девушки, затянутые в кожу, не теряют сознание от духоты. Их набилось внутрь, как селедок в бочки, и все тянулись к сцене, будто там сейчас находился смысл их жизни. Пусть и только на определенный отрезок времени.
