В конце второго дня Пири внезапно появился из зарослей, и Четти Сингх от шока завизжал, словно женщина, сделав попытку подняться.
— Пожалуйста, пожалуйста, — причитал он, захлебываясь в слезливом восторге, — не бросай меня больше одного. Проси о чем угодно, только не бросай!
— Ты теперь один, как и я, — проговорил Пири, и в словах его слышался гнев. — Я умер. Молимо убил меня, и ты разговариваешь с мертвецом, с призраком. Как просить милости у призрака человека, которого ты убил?
И Пири неторопливо достал отравленную стрелу из колчана. Наконечник стрелы почернел от яда.
Четти Сингх смотрел на Пири выпученными от ужаса глазами.
— Что ты делаешь? — только и сумел хрипло вымолвить он.
Сингх знал об этом яде и видел, как умирают животные, пораженные такими стрелами.
Бамбути натянул тетиву, приложив стрелу к подбородку.
— Нет! — завопил Четти Сингх, невольно заслонившись ладонью.
Стрела, нацеленная в грудь, застряла в ладони между большим и указательным пальцем.
Четти Сингх тупо смотрел на нее, словно лишился рассудка.
— Теперь мы оба с тобой мертвецы, — бросил Пири и исчез в лесу.
Четти Сингх, остолбенев, смотрел на свою ладонь. Она уже стала лиловой от яда. А в следующее мгновение Сингх почувствовал боль. Боль была столь сокрушительной, что Сингх хватал ртом воздух, и ему казалось, что в его сосудах вместо крови течет расплавленное железо, подступая все ближе к сердцу.
А потом из горла индийца вырвался жуткий душераздирающий вопль, и неизбывное эхо еще долго разносилось под кронами деревьев. Только когда кругом все стихло, Пири побежал в лес, все дальше и дальше.
Глава XXXIII
Мы готовы, — тихо произнес Дэниел, но его услышал каждый сидящий в штаб-квартире Омеру в Гондале.
В доме собрались те же, что и месяц назад. Но сколь заметны перемены! В их глазах читалась решимость, которой не было раньше.
Перед началом совещания Дэниел разговаривал с инструкторами, и они нахвалиться не могли своими бойцами. Никто не покинул лагерь, за исключением больных и раненых.
— Теперь они amabutho, — сказал Дэниелу Морган Темби. — Настоящие воины.
— Вы постарались что надо, — сказал Дэниел, обращаясь к собравшимся. — За столь короткий срок вы научились очень многому. — А затем повернулся к доске на стене за его спиной и отодвинул занавеску. Вся доска была исчерчена диаграммами и графиками. — Это порядок наших боевых действий, джентльмены, — проговорил Дэниел. — Вы должны выучить его назубок, так, чтобы, если даже вас разбудят среди ночи, вы могли бы пересказать все до мелочей. В нашем распоряжении четыре кадровых отряда по двести пятьдесят человек в каждом. У каждого отряда свои цели и задачи. Нужно захватить главный военный гарнизон, аэродром, суда в гавани и освободить заключенных из лагерей, — продолжал Дэниел. — Но самая важная задача — это захват теле и радиостудий в Кагали. У Таффари мощные силы безопасности, и, несмотря на внезапность наносимых ударов, без поддержки широких масс населения мы сможем продержаться не больше двух-трех часов. А чтобы обеспечить поддержку, нам нужно телевидение. Президент Омеру переберется в город за несколько часов до начала боевых действий и выступит по телевидению при первой же возможности. Как только люди увидят, что Омеру жив и обращается к ним за помощью, без сомнения, каждый боеспособный гражданин Убомо выступит за свою свободу. Люди Таффари вооружены лучше, но мы победим их просто потому, что нас больше. Однако при одном условии: в первые же часы выступления необходимо захватить самого Таффари, — с воодушевлением добавил Дэниел. — Вражеские силы следует обезглавить. Без Таффари их сопротивление рухнет: заменить Таффари просто некем. Он сам уничтожил своих возможных соперников. И именно Эфраима Таффари необходимо сразу же захватить в плен или уничтожить.
— Это нелегко сделать, — поднялся со своего места Патрик Омеру. — У этого мерзавца инстинкт срабатывает мгновенно. Ведь уже с момента его прихода к власти были две попытки убрать его. Поговаривают, что дело тут не обходится без колдовства. Вроде того как было с Иди Амином…
— Сядьте, Патрик, — приказал Дэниел.
Слово «колдовство» действовало на окружающих, как гипноз. В Африке все африканцы верили в колдовство.
— Таффари — просто хитрая тварь, — твердым голосом произнес Дэниел. — И это известно всем. Он постоянно меняет тактику. Он не задерживается долго на одном месте, часто меняет планы в самый последний момент. Спит в разных домах у своих многочисленных жен. Он очень хитер, но он не волшебник. И из него польется такая же красная кровь, как и из борова, обещаю вам.
Настроение собравшихся заметно поднялось. На лицах многих появились улыбки, чувствовалась решимость и нетерпение.
— Но есть, к счастью, один пункт, в отношении которого Таффари ничего не меняет уже на протяжении нескольких месяцев. Я имею в виду его регулярные визиты в горнодобывающий район Уэнгу, по крайней мере, раз в месяц. Ему доставляет удовольствие наблюдать, как приумножаются его богатства. Уэнгу он посещал без многочисленной охраны. И это, пожалуй, единственное место, где он становится весьма уязвим для своих противников. — Дэниел со значением сделал паузу. — Нам сильно повезло, ибо майор Фашода раздобыл бесценные сведения. — И Дэниел указал на сидевшего в первом ряду офицера. — Именно майор Фашода отвечает за весь транспорт Эфраима Таффари при переездах — или перелетах — с одного места на другое. В Уэнгу Таффари обычно добирается вертолетом. И уже есть приказ подготовить вертолет к очередному вылету на понедельник, четырнадцатое число. Вероятность того, что Таффари полетит в Уэнгу именно в этот день, очень велика. Так что у нас еще пять дней в запасе.
Нинг Чжэн Гон сидел рядом с президентом Таффари на мягком сиденье в кабине вертолета. Сквозь открытый люк внизу под ними проплывали зеленые верхушки деревьев. Свист ветра заглушал все звуки, и приходилось кричать, чтобы быть услышанным.
— Есть новости о Четти Сингхе? — прокричал Таффари, наклоняясь к Чжэн Гону.
— Никаких, — прокричал в ответ Нинг. — Его «лендровер» нашли в лесу, а следов самого Четти Сингха нигде не обнаружено. Прошло уже две недели. Скорее всего, он заблудился и погиб в лесу, как и Армстронг.
— Жаль, — вздохнул Таффари. — Дельный человек. Знал, как обращаться с этими скотами-заключенными. Издержки производства при нем постоянно снижались.
— Совершенно верно, — согласился Чжэн Гон. — Замену ему подыскать очень трудно. Сингх говорил на местных наречиях. Он понимал и чувствовал Африку. Понимал… — Чжэн Гон неожиданно замолчал. С его языка чуть не слетело грубое и оскорбительное для любого чернокожего африканца слово, — …эту систему.
