посетители. Да и место у нас такое, что вряд ли кто-то из тех, у кого есть деньги отважится туда приехать пообедать. А местные и так еле сводят концы с концами.
— Но ведь можно арендовать здание или даже купить.
— Все деньги уходят на нас и сиротский приют, которому мы ежемесячно помогаем. Без нашей помощи детям будет нечего есть.
— А король? Разве это не его забота?
— Его. И, возможно, он жертвует деньги. Но не все доходят до места назначения. Кроме того Зурин оплачивает обучение тех детей из приюта и из нашего района, которые хотят учиться. Учебники, школьная форма, все это кажется мелочью. Но когда денег и так немного, это все становится непосильной ношей. А мы даем этим ребятам шанс на лучшую жизнь, чем у нас. Может, кто-то из них в будущем добьется большего и станет уважаемым человеком.
— Это достойно.
Я подумала о том, что Зурин и его люди делают очень хорошее дело. А ведь я могла бы помочь! У меня еще осталось четыре орешка. Вот только чтобы попросить такого, чтобы от моего желания была действительная помощь.
— О чем задумалась?— Мартин заметил мое замешательство.
— Да так, подумала о том, какие вы все молодцы.
— Ты тоже молодец, ведь ты среди нас.
Мы пошли дальше, и Мартин, остановившись у лавочки с выпечкой и сладостями, купил два яблока в карамели.
— Держи, — он протянул мне угощение, и я с радостью взяла его, потому что после пробежки, крыши и практически падения с крыши, аппетит разыгрался и я хотела есть. А запах выпечки, витающий над площадью, только распалял аппетит.
Мы подошли к мосту через реку. Мороз серебрился на перилах инеем, а замерзшая внизу река была покрыта голубым льдом. С берегов там, где они были более пологими, с веселым заливистым смехом каталась детвора на санках. Ребята постарше бегали по льду, скользя, будто на коньках.
А я стояла и ела сладкое яблоко в карамели и прикрыла глаза, подставляя лицо морозу и солнечным лучам.
— Хочешь прокатиться с горки? — спросил Мартин, заметив, что я смотрю на детвору.
Глава 22
Зимнее веселье
— Хочешь прокатиться с горки? — спросил Мартин, заметив, что я смотрю на детвору.
— Да, — честно ответила я.
Ведь я так давно не каталась с горки. Только когда была ребенком. А это одни из самых счастливых воспоминаний: кусачий ветер в лицо, щиплющий и без того замерзшие щеки, летящий из-под санок и ног колючий блестящий снег, мокрые варежки и шапка, все время сползающая на лоб. А еще смех и радость!
И мы с Мартино, обойдя мост, спустились к реке.
— Одолжишь санки? — спросил он, подойдя к румяному мальчишке и протягивая ему серебряную монету.
— Настоящая? — он с сомнением посмотрел на серебряный.
— Проверь, — подмигнул ему Мартин.
И мальчишка, будто и впрямь разбирался, принялся крутить монету в руках с деловым видом.
— А надолго? — спросил он, не спеша соглашаться на сделку.
— Скатимся пару раз.
— Хорошо, — видно, предложение мальчишку устроило и он, забрав монету, протянул веревку от санок.
И мы с Мартином, словно дети, совершающие шалость, улыбаясь, пошли к высокому склону. А после санки покатили нас вниз под общий хохот и улюлюканье…
— Кстати, отсюда хороший вид на площадь, — проговорил Мартин, когда мы вернули санки владельцу — румяному от мороза мальчишке, который сам светился из-за заработанной монеты как золотой. — Так что пока можем посидеть тут.
— Давай.
Мы уселись на пригорке, там, где из-под снега было видно ствол упавшего дерева. Видно снег и ветер сделали свое дело. А убирать его не спешили, решив оставить до весны.
Мартин сидел и смотрел по сторонам, а я разглядывала катающуюся по льду ребятню.
Думая о том, что с удовольствием бы сейчас покаталась по льду.
«Надо расспросить у Орина про коньки», — подумала, прежде чем мы встали и пошли от реки.
Наше дальнейшее дежурство прошло спокойно. А как только начало темнеть, мы с Мартином отправились домой.
— Наши закончили работу. Так что теперь уже выйдут наши ночные дозорные. А нам пора поесть горячей похлебки и отогреться.
В этом Мартин был прав. Я уже начала замерзать и хотелось есть. Хотя после яблока Мартин угостил меня купленным у полной и громогласной торговки куском горячего рыбного пирога.
— Я пойду расскажу о Ламоре Зурину, — сказал Мартин и ушел, а я пошла в свою комнату.
Перед этим получив мешочек с монетами от Магды:
— Это твоя часть. Можешь тратить ее по своему усмотрению.
Девчонки уже были там, поэтому поговорить с Орином получилось не сразу. Но как только мы остались наедине, я тут же рассказала ему о том, что истратила один из орешков. На что он неодобрительно покачал головой:
— Тебе надо будет кому-то отдать сумку, чтобы потом вновь получить ее. Как ты думаешь это сделать?
— Я что-нибудь придумаю, — пообещала я.
— Ладно, будем решать проблемы по мере их появления.
И Орин спрыгнул с моей кровати и забрался на шкаф:
— Я буду спать тут. А то твои соседки меня сегодня затискали уже.
— Хорошо. А ты не знаешь, где можно купить коньки.
— Кого? — кажется, Орин не понял моего вопроса.
— Коньки — ботинки с лезвиями внизу, чтобы кататься по льду.
— Ботинки для катания по льду? — в голосе белки слышалось веселье, будто я сказала что-то смешное.
Или коньки назывались и выглядели тут как-то по-другому, или же о них вообще не было известно.
— Ну да.
— Ты случайно не замерзла на улице и не подхватила горячку? Или ты снова упала и ударилась головой? Мне кажется, ты бредишь.
— Если никто тут не знает про коньки, то мы можем стать первыми, — я подмигнула Орину.
Засыпала я в хорошем настроении. А вот утро встретило маня жалобным плачем.
Глава 23
Хорошие дела
Утро встретило меня жалобным плачем.
Я открыла глаза и услышала, как из коридора доносится плач.
Запахнув халат, я вышла из комнаты, и увидела, как в углу сидит маленькая девочка и плачет.
— Эй, что случилось? — я посмотрела на малышку, которая вытирала слезы, шмыгая красным опухшим носом.
—
