III
Через несколько дней ко мне пришли Владик и Вера, чтобы вместе ехать в Парк культуры и отдыха.
— Вы зайдете или сразу поедем? — спросил я с порога.
— Зайдем, — сказал Владик.
Они оба сели, но Владик сейчас же встал.
— Я должен сообщить тебе… — начал он.
— Сообщай, — сказал я.
— Ты не возражаешь, что я при Вере?
— Нет.
— Если она тебя смущает, я ее в два счета могу выставить.
— Не надо.
— Как знаешь, — проговорил он немного разочарованно и наморщил лоб. — Одним словом, Володя, дело в том…
— Ну? — сказал я.
— …что Лодкин приуныл.
— Лешка?.. — Я почему-то не ожидал, что Владик о нем заговорит.
— Его нельзя оставлять без присмотра! — вздохнула Вера так, словно приходилась Лодкину бабушкой и он давно уже отравлял ей спокойную старость.
— Молчи… — сказал Владик. — Понимаешь, Володя, Лешка опять стал меньше заниматься. Говорит, не осилить ему всей премудрости. Прямо старая песня… Его все время вдохновлять надо…
— …и подгонять, — добавила Вера.
— Кто же его будет вдохновлять? — спросил я.
— Ты, — ответил Владик сразу.
— Я?..
— Ты.
— Как это?
— Так. Позвонишь, как в тот раз.
— За Анну Аркадьевну? Ну нет!
— Позвонишь! — сказал Владик внушительно. — Это будет иметь огромное воспитательное значение!
Я призадумался. В своей жизни я еще не совершал поступков, которые имели бы огромное воспитательное значение. Пожалуй, что и поступков, которые имели бы просто воспитательное значение, пусть даже не огромное, мне тоже совершать как-то не приходилось…
Пока я припоминал свои наиболее важные поступки, Владик говорил Вере:
— Тебе необходимо держать язык за зубами. Если ты хоть кому-нибудь расскажешь то, что знаешь, это может дойти до Лодкина и…
— Для чего ты мне втолковываешь? — запричитала Вера громко, но не очень обиженно. — Что я, трепаться собираюсь, да?
— Да, — ответил Владик. — Когда у тебя чешется язык, я это замечаю по твоим глазам. Но знай: если Лешка узнает, он провалит переэкзаменовку и останется на второй год. И тогда, — Владик произнес это с расстановкой, — весь наш класс… вся школа… весь район…
Верины глаза широко раскрылись. Она со страхом ждала, что же произойдет с классом, школой и районом. Но Владик только грозно спросил:
— Понятно?
— Я не проболтаюсь, — быстро сказала Вера.
Владик кивнул.
— Ты поговоришь с Лешкой вечером, от нас, — сказал он мне. — И не забудь, что он может задать тебе какой-нибудь вопрос, как тогда… — Владик озабоченно покачал головой.
Кончилось тем, что они с Верой отправились в Парк культуры и отдыха, а я, чтобы вечером не оплошать, решил взяться за грамматику и синтаксис.
Я принялся искать эти учебники, но, как назло, мне никак не удавалось их найти. Я знал, что они никуда не могли деваться, но все-таки их нигде не было. Я заглянул даже в сундук, где лежали пересыпанные нафталином зимние вещи, однако и там никаких книг не оказалось. Второй раз обшаривать квартиру я не стал, а, чтобы не терять времени, отправился в районную детскую библиотеку. В библиотеке мне выдали «Грамматику» и «Синтаксис», но почему-то решили, что у меня самого переэкзаменовка, и это мне было очень неприятно. Кроме того, наверно, от нафталина мне все время хотелось чихнуть, но из этого ничего не выходило, и я то и дело гримасничал, так что женщина, которая наблюдала за порядком в зале, сделала мне замечание.
Так как я не знал, по какому разделу Лешка меня о чем-нибудь спросит, то занимался весь день. Когда, перелистав оба учебника, я поднялся из-за стола, уже стемнело. Набитый правилами, я побежал к Владику.
IV
Вера, как и в первый раз, соединила меня с Лодкиным, и я услышал громкий, очень довольный Лешкин голос:
— Анна Аркадьевна, это вы, да?
— Я, — ответил я.
— У меня дела лучше, Анна Аркадьевна! — крикнул Лодкин.
— Очень рада, — сказал я. — Надеюсь, Леша, ты занимаешься все время?
— Всё время… то есть последнее время я… а так все время, Анна Аркадьевна.
— Прекрасно, — сказал я. — Может быть, у тебя есть ко мне какие-нибудь вопросы? Я готова ответить.
Мне очень хотелось показать свои знания. Ведь я не только повторил все, что мы прошли за год по синтаксису и грамматике, но и прочитал брошюру (ее где-то достал Владик) «Преподавание синтаксиса», изданную «в помощь учителю». Было бы просто обидно, если бы теперь Лешка не задал мне какого-нибудь подходящего вопроса.
— Анна Аркадьевна, я правда хочу спросить… — начал Лешка.
— Пожалуйста, Леша, — откликнулся я, на всякий случай раскрывая учебник русского языка на оглавлении.
— Вам Казбек оттуда виден? — спросил Лешка с любопытством.
— Казбек? — переспросил я.
Владик и Вера смотрели на меня непонимающими глазами и ничего не подсказывали. Не могли сообразить, в чем дело!
— Нет, не виден, — ответил я наугад, чувствуя, что помощи не дождешься. — Горная вершина Казбек, Лодкин, отсюда не видна.
— А у Лермонтова написано, Анна Аркадьевна, — сказал Лешка смущенно, — что Печорин из Кисловодска Казбек видел. Я подумал, раз Печорин…
— А, Печорин, один из тех, кого Белинский называл «лишними людьми»?.. — пробормотал я, решительно не зная, как выбраться из положения.
— Ага, «лишний человек», — подтвердил Лешка.
Разговор становился дурацким. Нужно было что-то немедленно ответить.
— Надо учесть, Лодкин, — произнес я размеренным голосом, — что Печорин видел из Кисловодска Казбек в первой половине девятнадцатого века, не так ли? А сейчас у нас…
— Вторая половина двадцатого, — поспешно подсказала Вера ни к селу ни к городу.
— Вторая половина двадцатого века, Лодкин, — сказал я в трубку.
— Ах, вот что, Анна Аркадьевна… — Лешка, видимо, ничего не понимал, но старался не показать этого.
— Я желаю тебе успеха, — торопился я закончить разговор. — Ты, конечно, выдержишь переэкзаменовку. Будь только внимателен, когда сядешь писать диктант. Не спеши, как это с тобой бывает. До свиданья!
— Спасибо, до свиданья! — крикнул Лешка. — Вам еще что-то мама моя сказать хочет.
Не успел я возразить, как мать Лодкина в самом деле взяла трубку и, называя меня «голубушкой», «милой девушкой» и «светлой головушкой», принялась благодарить за внимание к Лешке. Когда я положил наконец трубку, мне стало очень не по себе. Но Владик начал убеждать меня, что ничего дурного не произошло. По его словам, расстраиваться мы могли бы, если бы после моего звонка Лодкин с матерью подумали об Анне Аркадьевне плохо. А раз они, наоборот, думают о ней лучше прежнего, то все в порядке.
— А с Казбеком как же? — спросил я удрученно.
— С Казбеком — пустяки, — ответил Владик. — Может быть, Анна Аркадьевна близорукая — откуда Лешке знать?
Я немного успокоился.
— Хотя, — заметил Владик, подумав, — с девятнадцатым веком у тебя получилось неудачно и даже, знаешь ли, странно. Да-а… Когда в следующий раз будешь говорить с Лешкой, знай о Кавказе побольше, а не то…
— Не будет следующего раза! — заорал я возмущенно. — Этого не хватало — «в следующий раз»!..
— Ну чего ты раскричался? — миролюбиво спросил Владик. — Это и понадобиться-то может только раз: накануне переэкзаменовки. Если я увижу, что у Лешки душа в пятки ушла, пожелаешь ему успеха, несколько слов, таких уверенных… Да что тебя учить!
Я отказался наотрез, но на следующий день Владик притащил мне все-таки справочник «Курорты Кавказа», ветхую какую-то брошюрку «Целебные источники Минеральных Вод» и открытку, на которой был изображен Казбек.
— Изучай, — сказал он.
Я послал его к чертям. Он ушел, однако оставил мне все, что принес. Само собой получилось, что я прочитал обе книжицы. И так как у меня хорошая память, то я запомнил и туристские маршруты, которые в них рекомендовались, и названия санаториев, и даже почти все болезни, какие лечат минеральной водой. Теперь уж Лешке ни за что не удалось бы поставить меня в тупик!..
Но больше я с Лодкиным по телефону не разговаривал. Видно, Владик в канун переэкзаменовки решил, что обойдется и без меня. И действительно, Лешка написал диктант на четверку. То есть он получил бы даже пятерку, если бы не ошибка, которую, правда, я уверен, кроме него, никто не догадался бы сделать: он само слово «диктант» через «е» написал.
Несмотря на эту нелепую ошибку, Лешка, конечно, был счастлив. Его перевели в седьмой класс, и он, едва об этом узнал, бросился покупать все необходимое для нового учебного года. Мы долго ходили с ним по магазинам школьных и канцелярских товаров, по книжным магазинам, не спеша запасались карандашами, тетрадями, перьями и вместе радовались, что скоро в школу.
