– Чей это птенец?
– Жар-птицы. Кто-то спугнул ее с кладки, и она бросила яйца. Я собрал их и произнес инкубационное заклинание. Остальные яйца погибли, а это проклюнулось. Ну и трудно же с ним было: пищал все ночи напролет.
– Так вот куда ты все время убегал! Почему же ты мне не сказал?
– Это был секрет. Я хотел подарить его тебе на день рождения… К осени он будет уже большой птицей. Красивой птицей…
Ваньке не стоило расходовать так много сил. Неожиданно он стал заваливаться на бок и упал бы с кровати, не подхвати его Ягге и Таня. Ягге опустила Ванькину голову на подушку и захлопотала над ним. Таня, сама не раз лежавшая в магпункте, успела уже изучить привычки старушки. Так, как сейчас, Ягге хлопотала только в самых опасных случаях. И порой даже магия оказывалась бессильна…
– Всё? Пообщались? Довели больного, что он чуть копыта не отбросил? Ягун, чего крутишься? Брысь отсюда – видеть тебя не желаю!.. И ты, Танька, брысь! Мальчишки-то ладно, бедовые головы, а вот в тебе я ошиблась! – сказала Ягге, решительно выпроваживая их из магпункта.
– Ягге, послушай, а он будет жить? – задерживаясь на пороге, шепотом спросила Таня.
Старушка цепко взяла ее за подбородок и повернула к свету.
– Ишь ты как заговорила! Глаза-то на мокром месте!.. Раньше надо было думать! Вон она, ваша глупость – лежит, рукой шевельнуть не может!
Таня всхлипнула и прижалась к ней.
– Ягге! Он умрет, да? ЯГГЕ! Почему ты молчишь?
Старушка смягчилась. Отстранив Таню, она ободряюще ущипнула ее за щеку.
– Что Ягге? Чуть что, так Ягге!.. Ладно, не стану вас мучить, хоть и стоило бы! Выживет ваш дружок, если не будете к нему каждые два часа таскаться. А вот до вас с Ягуном я доберусь! Сглажу! Волосом Древнира клянусь, сглажу! И в магпункт вас больше не пущу, так и знайте! – пригрозила она, решительно выставляя обоих за дверь.
* * *
Гадая, когда им снова удастся увидеть Ваньку, Таня и Баб-Ягун убито поплелись обратно. Не желая идти через Зал Двух Стихий, где на них немедленно набросились бы с идиотскими расспросами, они решили пойти кружным путем – через одну из недавно построенных галерей. Для этого им предстояло подняться на самый верх узкой, как карандаш, башни, в которой обычно проходили занятия по практической магии.
– Ну и вонь же тут! Не иначе у Клоппа опять что-нибудь подгорело! – поморщился Ягун.
Внезапно дверь распахнулась и, окутанный вырвавшимся наружу сизым дымом, из лаборатории выскочил сам профессор Клопп. Спотыкаясь на ровном месте, он проскочил мимо ребят и спешащей уточкой поплыл к лестнице.
– Куда это он? – от дыма у Тани защипало глаза.
– А я откуда знаю? Бежим посмотрим! – мгновенно определился Ягун.
Через несколько пролетов Клопп свернул на преподавательский этаж и забарабанил в двери комнаты Зубодерихи.
Великая Зуби выглянула почти сразу. Поправляя очки, толстые, как две лупы, она разглядывала альбом средневековых гравюр. Заметив Клоппа, Зубодериха от изумления выронила книгу.
Трубадур, тайком целующийся на последней странице с королевой, вывалившись из альбома, поспешно отскочил в сторону и начал громко читать стихи.
– Недурно, юноша, недурственно! Прекрасная аллитерация! А какой чудный ритмический провал в третьей строфе! – томно сказала королева, поправляя прическу.
– Зуби, Зуби! Только что все повторилься! У меня протухаль мой микстур трех зловоний и расползалься весь белый червяк из прошлогодний котлет, который я готовиль для подвальный тухляк! – крикнул профессор Клопп.
– Неужели снова? Надо срочно сообщить Сарданапалу! – забеспокоилась Зуби.
Клопп сердито замахал на нее руками.
– Почему вы все вериль ваш Сарданапал? Этот шарлатан только больталь каждый день со свой потусторонний дедушка и больше в никакой ус не дуль! Он прохлопаль балдахин со старинный кровать! На другой ночь пропадаль котел! А фолос давно разрубиль мой милий мальщик Шурасик! Я не могу его в том обвиняль: он тогда биль на белий отделений!
– Ну, ну! Может, не все так и ужасно. Вдруг это лишь чья-то нелепая шутка! – успокаивающе сказала Зубодериха.
Клопп передернулся, точно его напичкали лимонами.
– ШУТКА! Взяль вся эта вещь не есть шутка! Это есть гнусный загофор-р! Тот, кто это устроиль, желаль оставить нас всех без…
– Профессор, нас подслушивают! – крикнула Зубодериха.
Предупреждающему же крику предшествовало вот что. Наклонясь за альбомом, Великая Зуби заметила, что королева и трубадур навострили уши, и нахмурилась.
– А ну марш в книгу! Вот я вам! – приказала она.
– Какая наглость! Нам нельзя, а им можно! – надувшись от возмущения, пискнула королева.
– Кому им?
– А вон тем, что с площадки головы высовывают! Уже два раза! – наябедничал трубадур, показывая пальцем на Таню и Баб-Ягуна.
Клопп повернулся так резко, что наступил себе на мозоль.
– Цапус-застукалус! – крикнул он, и Таня с Баб-Ягуном вылетели из своего убежища, словно их подцепили резиновым жгутом.
– Фот кто это! Что вы тут бродиль? Шпиониль? Говорить: шпиониль? – брызжа слюной, завизжал Клопп.
– Мы не шпионили! – оскорбился Баб-Ягун.
– А что вы делаль?
– Мы… так просто… э-э… хотели узнать, надо ли белому отделению учить билеты по оподлению? – сказал Ягун.
– Узналь? Фот я вам узналь! ФО-ОООН ОТСЮДА! МААААРШ! – завизжал Клопп. Из кольца у него стали выпрыгивать красные искры.
– Большое спасибо, профессор! Ваша консультация была крайне полезна! – не удержался Ягун.
Клопп зашипел. Из его ушей и носа потянуло запахом плавленой серы. Это было поразительно. Прежде такое случалось только с Поклепом.
Безошибочный нюх подсказал Баб-Ягуну, что они могут крупно нарваться. Он благоразумно подхватил Таню за локоть, попятился и, не открывая больше рта, ретировался к лестнице.
Глава темных был так взбешен, что подскакивал на месте, как лягушка.
– Опять всего оплевал… Зачем же так орать? Обожаю профессора Клоппа и его чудные эмоции! Он просто милашка! – сказал Баб-Ягун, убедившись, что они отбежали достаточно далеко и их уже нельзя услышать.
Таня пожала плечами.
– Я не понимаю, чего Клопп взбесился? Из-за несчастной микстуры трех зловоний! – удивилась она.
– Мамочка моя бабуся! При чем тут микстура? Ты что, ничего не понимаешь? Ну прямо ничегошеньки? – поразился Ягун.
– Почему не понимаю? У нас в Тибидохсе объявился старьевщик, который таскает всякий хлам. Он стянул у Клоппа котел, а Клопп так взбеленился, что у него от злости все пригорает, – сказала Таня.
– ХЛАМ! – прямо-таки взвился Ягун. – И ты называешь это хламом? Это не просто котел и не просто балдахин! Разве ты не слышала, что сказал Клопп про волос? Вспомни, чей он!
– Что за вопрос? Древнира!
– И котел тоже его! ПЕРВЫЙ котел Тибидохса! И балдахин от старинной кровати! ПЕРВОЙ кровати на Буяне, которую Древнир сам вырубил из ствола вещего дуба! Я слышал о них от бабуси!.. Поняла теперь? Кто-то похищает предметы, принадлежавшие лично Древниру.
– Зачем?
– А я откуда знаю зачем? – замахал руками Ягун. – Что я тебе, всезнайка Шурасик? Ой, мамочка моя бабуся, дела какие творятся! Я прям зверею!
Таня отнеслась к открытиям Ягуна без особого интереса. Она слишком беспокоилась за Ваньку, чтобы всерьез задумываться, почему у Клоппа протухла микстура и кто стащил балдахин с кровати Древнира.
– Мне нужно зайти к Ваньке! Я должна взять птенца жар-птицы! – сказала она.
– Я с тобой! Я знаю, на какое охранное заклинание Ванька запирает шкаф! – моментально вызвался Ягун.
– Со мной так со мной. Только не вздумай хватать его руками и вообще говори потише! – сказала Таня.
Она была невысокого мнения о способности Ягуна общаться с магическими существами.
* * *
Гробыня, поджав ноги, сидела на кровати и, от усердия высунув язык, что-то лепила из теста. Увидев Таню, Склепова торопливо спрятала свое изделие под одеяло и расплылась в улыбке, сладкой, как десять тонн карамели.
– Ути-пути, кто пришел! Гроттерша! Мой любимый персонаж! Я сейчас сдохну от счастья!.. – сказала она.
– Было бы неплохо, – ответила Таня.
Гробыня хмыкнула. Она умела оценить хороший ответ.
– Продолжим допрос! Что это за цыпленок у тебя в руках? С какой это радости он светится? Залетел в атомный реактор к лопухоидам? Или это ужин для моего скелета, а, Паж? Смотри, что тебе принесла тетенька Гроттер! – дурачилась она.
– Это жар-птиц Ваньки Валялкина. Он будет жить у нас. И попробуй только к нему сунуться – так сглажу, что придется врать поклонникам, что ты в противогазе! – сказала Таня.
Она нервничала. Птенец в коробке, обнаруженный у Ваньки в шкафу, не переставая жалобно пищал от голода. И теперь Таня лихорадочно соображала, что ему дать? Белоярого пшена? Или надо собирать в подвале слизней? Как неудачно, что она забыла спросить об этом у Ваньки.
