же ученик был всего один. Но именно он пользовался таким уважением у Совета. Все кого Лагаж предлагал взамен Диеша Кагра справлялись абы как, некоторые с позором провалились. Его любимчик одаренный ученик Лименций попал в банальную ловушку в Манитовой пещере и на два месяца застрял прямо в скале. Риша перепутала зелья и отравила всю рыбу в реке, Халеш не смог справиться со стаей ледяных волков и вернулся израненный не с чем, а Прак заблудился в Темном лабиринте и до сих пор посылает оттуда сообщения, но Лагаж не спешил его спасать, стараясь игнорировать очередной свой позор.
Старый учитель покинул свою территорию, где вечно окруженный молодыми магами чувствовал себя центром Всемирья и теперь погруженный в мрачные мысли прогуливался по Ночной галерее, задумчиво поглаживая свою густую длинную бороду. В этом длинном коридоре картины были скорее окнами открывающими вид на самые красивые пейзажи. Если стать достаточно близко можно почувствовать запахи, услышать звуки. Только пройти сквозь них нельзя. Из магических рам, отображающих разные уголки этого мира, на пол разливался разный свет в зависимости от того, какое сейчас там было время суток. В этом переплетении лучей появился Регар. Шаг его был твердым, но Лагаж сразу понял, что он истощен и ранен.
— Приветствую, — звеня бесчисленными амулетами белый маг поднял иссушенную руку.
Славных дел, — пытаясь скрыть раздражение от неприятной встречи, отозвался Регар. — — Где твоя свита?
— Усердно занимаются, вместо праздных шатаний.
— Значит ты отдыхаешь разом за всех учеников? — безобидно поддел его черный маг и попытался тут же распрощаться. — Ну в таком случае не буду тебе мешать. Увидимся на собрании.
— Кто тебя ранил? — почуяв, что тот что-то скрывает, не отпустил его Лагаж. — На твоем лице следы магии смерти.
— Попал в ловушку, — соврал Регар.
— Как там поживает твой ученик? — белый маг нутром чувствовал связь и судорожно искал возможность восстановить свою репутацию, утопив другого. — От него вести приходят редко и все о его работе, которую он якобы вот вот закончит, хотя мы все прекрасно знаем, что это невозможно.
— Я своих учеников на поводке не держу, — начал злиться Регар. — Диешу я доверяю, если он говорит, что окончит зелье значит так и будет. Проверять его без надобности.
— Уже пять лет прошло, — продолжал свою песню Лагаж.
— Всего пять, для подобного столетия нужны, ты же знаешь.
— Но он пишет, что добился больших успехов.
— Значит так оно и есть.
— Так ты с ним не виделся?
— Нет.
— Я подумал это он тебя поранил.
— Нет, — Регар тяжело вздохнул из последних сил пытаясь сохранить самообладание.
— Для Совета не секрет, что матерью Диеша Кагры является маг смерти, — не удержал в себе Лагаж.
— И что? — Регар повернул к нему взгляд полный сдерживаемого гнева, от которого задрожали стены.
— Может она научила его каким-то заклинаниям, — голос Лагажа тоже дрогнул, он понимал, что это не прямая угроза, но черные маги хранили всю свою энергию не в амулетах, а в собственном теле, поэтому старались сдерживать свои эмоции. Резные рамы треснули, некоторые изображения исчезли.
— Лиалея бросила его еще до того, как Лиан говорить научился, — подобно древнему змею прошипел Регар. — С тех пор она в нашем мире не появлялась, а если появится я уничтожу ее собственными руками.
В Ночной галерее содрогающейся от избытка вырвавшейся на свободу силы черного мага на несколько минут повисла мрачная тишина. Усилием воли Регар взял себя в руки. Стены замерли, трещины затянулись, в рамах вновь засветились всевозможные живые пейзажи. Черный маг резко развернулся на месте и зашагал прочь, оставив Лагажа с досадой сжимать зубы. Великий белый мало в чем уступал своему оппоненту, но сражение было не в его интересах.
— Учитель, — позвал его самый младший из учеников.
Этого ребенка Лагаж подобрал в одной из глухих деревень, парень обладал поражающим талантом в своем подростковом возрасте. За пару лет занятий белой магией ускоренное взросление превратило его тело в тело молодого мужчины, теперь стареть он будет медленно, тысячелетиями. Но пока маг так юн — здесь в Замке Совета его никто не замечает, словно песчинка, не значительнее севшей на стекло мухи. Лагаж гордился своим умением находить таланты и ненавидел, когда их затмевал чужой ученик.
— Кто позволил отвлекать меня?! — отчитал его учитель.
— Новое сообщение от Прака, — стушевавшись парень протянул ему переливающееся воронье перо.
— Та будь он проклят! — в сердцах воскликнул Лагаж и выхватив послание испепелил его в фиолетовом пламени, сигнализирующем о крайне дурном настроении. — Очередное разочарование! А ты чем занимаешься?! Шатаешься без дела!
— Простите, учитель, — парень сдержанно поклонился и хотел удалиться, но белый маг схватил его за рукав мантии и понизив голос практически прошептал:
— У меня для тебя неофициальное задание от Совета.
В тишине сырого подземелья по пустым коридорам разносится звук шлепанья босых ног о каменный пол. Все от того, что она пытается покинуть это место. Хрупкая девочка с черными волосами и глазами. Обычному человеку было бы не под силу бежать так долго, но она хоть и начинающий, но черный маг. Подошва ног стирается в кровь и снова заживает. Растрепавшиеся волосы лезут в глаза и липнут к мокрому от пота лбу. Но не это ее раздражает. В этот раз ни одной ловушки: ни спрятанных заклинаний, ни притаившихся монстров, ни даже ложных коридоров заканчивающихся тупиком. Ее учитель, полный эмоций в равной степени как ими полон серый камень, черный маг совсем перестал воспринимать свою ученицу всерьез. Раньше ей что-то преграждало путь. Осознание приходит к ней яркой болезненной вспышкой. Как бы не был велик Черный замок, он давно уже должен был кончится. Каждый день она старалась выбирать другой путь, но делала это столько раз, что невозможно было не повторяться, как невозможно было не понять, что коридоры меняются. Эта часть подземелий обладала гостеприимством вполне типичным для замкнутых черных магов и предназначалась для того, чтобы не пускать незваных гостей. И не нужны никакие ловушки, если бежишь не туда. Если просто кружишь по этому построенному много тысяч лет назад лабиринту. Чувства обреченности и бессилия, сжимавшие ее в тисках раньше, которые как ей казалось она давно переборола, побеждают кипящую внутри злость, лишают сил, наполняют тяжестью изможденное тело. Ноги отказываются бежать, шаг замедляется. Одна цепляется о другую. Она падает на пол. Ни препятствий, ни врагов. Только сжигающая до костей болью в мышцах безграничная усталость. Она упирается лбом в ласкающий долгожданной прохладой пышущее жаром тело камень и рычит, как загнанный в угол зверь. Бьет кулаком онемевшие не желающие
