двигаться бедра. Отчаянно царапает ногтями пол.
— Нет! Нет! Нет! — кричит она и этот крик уносит эхо. — Не сдавайся! Борись! Вставай! Дура! Ничтожество! Сволочь! Поднимайся! Ты можешь! Я же знаю, что можешь! — Но ярость не придает ей сил и она умолкает.
Скелет находит ее сидящей у стены, обнимающей свои колени. На вид Тилли так и осталась пятнадцатилетней девочкой, хотя на деле ей уже было двадцать. Черные глаза и волосы не портили ее врожденной красоты, напротив заставляли кожу казаться еще более светлой, а алые губы более чувственными. Сдержанная одежда черных магов: охотничьи кожаные штаны и шелковая рубашка, которую она носила навыпуск, на ней казалась изысканным нарядом. Нежные черты лица, гибкое тело. Прекрасный цветок запертый в темном подземелье. Где она могла делать, что угодно. Кричать, ломать все вокруг, рассуждать вслух. Ей не нужно было заводить друзей, не нужно было производить на кого-то впечатления. Чтобы Тилли ни делала, маг не злился на нее. Это выводило из себя больше всего. Он был невероятно строг относительно всего, что касалось магии и абсолютно безразличен ко всему остальному. Диеш никогда не ругал ее, если не считать едких уколов. Она совершенно разучилась вести себя и общаться с людьми, иногда ей становилось страшно, что когда наконец удастся выбраться отсюда и вернуться домой ее поведение будет вызывать смех окружающих. Иногда Тилли тренировалась перед зеркалом, но ее двойник за стеклом был таким же косноязычным и неловким и не мог дать оценку ее ораторским способностям. Таким образом она все больше превращалась в капризного избалованного ребенка. Ей было дозволено все на свете и она получала все чего бы не пожелала, кроме разве что одного единственного, что хотела больше всего. Кроме свободы.
— Все что угодно, что не мешает занятиям, — поправляет себя Тилли.
— Ты снова говоришь сама с собой? — низко наклоняясь удивляется скелет.
— А с кем еще мне здесь разговаривать, Ричи? — она капризно дует губы и ему становится понятно, что с ней все впорядке, хоть, конечно, он за нее ни капли не переживал.
В Вечноцветущем саду всегда было шумно. И днем и ночью здесь играла музыка или кто-то пел, где-то танцевали, громко смеялись. В темное время все вокруг освещали светящиеся сферы, блуждающие между крон фруктовых деревьев. Внутри Юго-западного крыла Замка Совета магов тоже всегда горел яркий свет. Корнану потребовалось много времени чтобы научиться спать в такой обстановке. Теперь же он, как и прочие белые маги мог уснуть сидя на ветвях цветущих деревьев, на куче валяющихся всюду пестрых подушек и даже за столом во время лекции учителя. Здесь никто не следил ни за временем, ни за дисциплиной. Кто притомился — мог поспать, кто проголодался — мог поесть.
В отличии от строгих черных магов белые учеников брали любого возраста. Взаимодействие с амулетами не заставляло их тело замереть во времени, напротив, энергия протекая по каналам силы приводила его в идеальное для человека состояние. Молодые быстро росли и крепли, старые молодели. Поэтому все начинающие белые маги выглядели на один возраст, сколько бы им ни было на самом деле. Это потом спустя тысячи лет они неизбежно, но очень медленно начинали стареть. А вот среди учеников невозможно было угадать кому сколько лет на самом деле.
Сколько учеников было у Лагажа, не знал даже сам Великий белый маг. Корнан постоянно пытался сосчитать их и запомнить всех, но это оказалось слишком сложной задачей. Юго-западное крыло, а точнее та его часть в которой располагались подопечные этого Великого белого мага занимала пятнадцать просторных комнат, три большие библиотеки и почти весь Вечноцветущий сад. За глаза это место называли “гнездом”, имея в виду что-то нехорошее и обидное, Корнан еще не понял что и все время следил, чтобы это слово не слетело у него случайно с языка, и не случился какой-нибудь никому ненужный конфликт. Тех кто учился меньше тридцати лет называли новичками. Их было всего шестеро плюс Корнан — самый молодой и самый зеленый. Кто практиковал магию больше чем полтысячи лет и заслужил эту привилегию считались старшими. Они фактически были полноценными самостоятельными магами, но оставались подле учителя и Совета, чтобы быть под их покровительством и жить не с обычными смертными, а с себе подобными. Численность их была немногим больше новичков — всего тринадцать. Имена старших Корнан запомнил сразу.
Остальная же масса учеников не причислялась ни ко вторым, ни к первым. Вот их количество и являлось главной загадкой. Облаченные в одинаковые мантии, белизну которых скрывали навешанные сверху всевозможных цветов и форм амулеты, талисманы и просто украшения, они сновали из комнаты в комнату, сидели под усыпанными цветами деревьями сада, а иногда и вовсе, никому ничего не сказав, уходили и возвращались когда им заблагорассудится. Длинные прямые молочного цвета волосы украшенные вплетенными в них разноцветными лентами, драгоценными камнями и колокольчиками ослепляли в лучах солнца. Здесь ничто не поддавалось контролю. Все звенело и сверкало. Каждый делал, что хотел, ни перед кем не отчитываясь. Во всем этом хаосе существовало только два правила: почтительное отношение к учителю и старательное выполнение всех порученных тебе заданий.
И вот Тилли снова у этой двери. Совсем как пять лет назад, совсем как каждый день в последние годы, когда она пытается сбежать и ее разочарованную в себе Ричард возвращает назад.
— Чего встала?! — скелет с раздражением распахивает перед ней дверь, толкая беглянку в кабинет. — Удачи! — кричит он Диешу и тут же уходит, оставляя их наедине.
Молча Тилли садится на пол перед магом. Так она выражает свой протест против всего. Так она показывает, что у нее тоже есть характер, причем довольно скверный, и ей очень нужно чье-то внимание. Хотя бы его. В душе Диеша веселит еë детское бунтарство, но его лицо сохраняет холодное безразличие. Девушку распаляет то, что ей достался такой учитель, которого ничем не проймешь.
— Не будешь заниматься сегодня? — спрашивает Диеш.
— Не злишься на меня за побег? — вопросом на вопрос отвечает Тилли.
— За попытку, — поправляет Диеш и теряя интерес к пустому разговору возвращается к столу. — Могу похвалить за то что распознала заклятие на ботинках, если хочешь.
— Похвали! — вскакивает Тилли.
— Уже похвалил, — он садится на свое место, тем самым показывая, что разговор закончен.
Тили хочется схватить его за плечи и хорошенько встряхнуть.
— Тебя сутки не было.
— Больше суток, — поправляет его Тилли, она подходит к столу, гладит подушечками пальцев разложенные на нем книги.
— Больше суток, — соглашается с ней Диеш, наблюдая как его
