ученица снова опускается на пол, облокачиваясь о стол. В его душе возникает практически непреодолимое желание провести рукой по ее волосам. Маг видит, как она страдает, но вместо сочувствия он ощущает, как в его груди разливается тепло, какого он никогда не ощущал. Словно Диеш рад что все так сложилось. Словно ему доставляет удовольствие то, что она здесь и не может покинуть это место. Он заставляет себя вернуться к работе. Это его добровольное заключение в темном подземелье виновато, оно затуманивает разум и путает чувства.
— Сколько тебе лет? — спрашивает Тилли, глядя на него снизу вверх.
— Зачем это тебе?
— Секрет?
— Нет, — Диеш старается не смотреть на нее. — Триста сорок три было в том месяце.
— Почему не сказал, что у тебя был День рождения?
— Маги не празднуют День рождения. Ежегодные празднования противоречат магической этике, только по случаю. Ты этику еще не изучала, но свой День рождения тоже ни разу отпраздновать не предложила.
— Это очень плохой день, — Тилли поднимается на ноги и отправляется на поиски заклинания, которое сама хотела бы изучить, пока ей не навязали того, чего ей учить не хочется. — Я думаю он проклят. В этот день я лишилась дома, семьи, свободы. Ненавижу свой День рождения.
— Он совсем скоро ты же знаешь?
— Не говори мне про это, — она продолжает идти вдоль книжных стеллажей, пока не замечает в пустующем между потертых фолиантов месте нахохлившегося старого друга. — Чего ты здесь?
— Ты снова нас бросила, — каркает Тин, Тон молчит, но видно, что он тоже обижен.
— Как же бросила, если я здесь? — лукавит Тилли.
Она берет с полки книгу вместе с которой взлетает и расправившая крылья птица. Древнее магическое существо по привычке садится к ней на плечо, шелестят старые страницы, по бумаге скрипит пишущее перо, в камине потрескивает огонь. Вокруг нее снова смыкается кольцо бесконечности.
Если ты старший, если учишься давно и навыки твои не вызывают сомнений, то можешь не драться. Корнан был самым младшим среди учеников, ему как и прочим другим, кто только начал учиться магии постоянно приходилось доказывать, что он чего-то стоит. В Юго-западном крыле всегда витал дух соперничества. Каждый боялся упасть в глазах требовательного учителя. Впрочем безмагические сражения являлись обычной формальностью, их устраивали раз в несколько дней просто ради скуки, и отношение к ним было не серьезней чем к танцам. Но Корнан все равно нервничал. Он плохо пел и неуклюже танцевал. Он не умел играть ни на одном музыкальном инструменте, плохо рассказывал шутки, а нарисованные им картины тут же сжигал, чтоб его не выставили на смех. Корнан был хорош только в одном, в том ради чего они здесь все собрались — ему легко давалась магия, учитель был им доволен. Он очень старался преуспеть в других повседневных занятиях белых магов, потому что боялся не вписаться.
— Ты чем драться будешь? — прошептал ему на ухо Хон, он ужасно нервничал и все время дергал его за рукав мантии.
— Ну не знаю, — Корнан пожал плечами, глядя на рассыпанное по траве оружие. — Мечом наверное, мне на самом деле все равно, я ничем хорошо не владею.
— Да-да, как и я, — Хон был старше почти на двадцать лет, но учиться начал всего на год раньше и поэтому все время искал в нем поддержку, как в таком же новичке, как он сам. — Тогда я тоже меч возьму, только не бей сильно.
— Вы двое! — прервал их Лименций, он не был самым старшим среди учеников Лагажа, зато был его любимчиком, поэтому чувствовал себя королем в Юго-западном крыле, а после позорного провала на последнем задании учителя стал и вовсе невыносим: — Хватит там трястись от страха, как листья! Идите в круг и сразитесь, как положено магам!
Под обреченное оханье и аханье своего неуклюжего соперника, Корнан скрепя сердце вышел в середину круга. Достойного сражения у них естественно не вышло: Хон все время ронял свой меч и вообще махал им как поленом. В конце концов магический талант еще не делает человека ни великим воином, ни певцом, ни танцором. Но по какой-то неведомой ему причине, магическое сообщество требовало от тебя стать лучшим чуть ли ни во всем на свете. Тощий угловатый Хон со своими острыми непропорционально широкими плечами и так одним своим видом вызывал лишь жалость, а шатаясь от тяжести оружия в руках не в силах нанести хотя бы один мало мальски приличные удар, и вовсе мягко говоря выглядел нелепо. Чему могло научить подобное шутовское сражение, кроме как терпеть унижение?
Корнан опускал глаза, стараясь не смотреть на старших, что заливались смехом глядя на них. С подобным соперником он мог добиться только того, что стать всеобщим посмешищем. Но лица всех присутствующих резко стали серьезными когда Хон споткнувшись повалил его, и Корнан упал навзничь. Его меч воткнулся в землю, разрезав край мантии Лименция. Починить ее не составляло никакого труда, но опозоренный белый маг и так был готов броситься на любого в его поле зрения. Чувствуя, что добром это не кончится, Корнан испуганно задрал голову и не ошибся. Мышцы на лице негласного короля лагажева “гнезда” свело из-за отразившегося на нем презрения, узкие колючие глаза сверкали от ярости. Корнан поспешил извиниться, но было слишком поздно. Амулет огня, висевший на поясе Лименция, наполнился светом. Все что было в арсенале самого младшего ученика едва годилось чтобы зваться детскими побрякушками. Защищаться было нечем и все что ему осталось это зажмуриться от страха и принять свою участь. Перед лицом Корнана полыхнуло пламя, но ничего не произошло. Кто-то вовремя отбил заклинание и спас его.
— Тагая! — воскликнул Лименций.
— Ты в своем уме — испепелить новичка за оплошность?! — строго сказала девушка и в Вечноцветущем саду впервые за долгое время повисла гробовая тишина. — Мне стыдно на это смотреть! Своим поведением ты позоришь нашего учителя! Одумайся!
— Ты! — Лименций ткнул пальцем в ее сторону, но видимо так и не нашел, что ответить, потому что любой и так бы сказал, что он повел себя глупо, только остальным смелости не хватало выступить против вспыльчивого мага, который уже вполне мог сам брать учеников. — Хватит на сегодня! — чуть не рыча приказал Лименций. — Расходимся! Все равно на эту возню только смотреть противно!
Он резко развернулся и зашагал прочь, основная масса прихлебателей увязалась за ним, остальные ученики разошлись кто-куда. С трудом отвязавшись, от судорожно извиняющегося Хона, Корнан бросился за ней следом. Он нашел ее под цветущей сливой. Высокий и тонкий, как
